Для начала: Как известно, многие эпохальные события в мировой истории неразрвыно связаны с городом Вятка (в некоторых версиях - Киров (который Сергей Мироныч)). Что причиной тому - звезды может так встали, может воздух или глинозем там какой особо целебный, может коллаедр повлиял, но факт остается фактом: что бы ни случилось в мире особо знаменательного - почти во всем прослеживается "рука Вятки". Однако, до сих пор никто не брал на себя ответственность и нелегкий труд по систематизации всех знаменательных явлений, имеющих непосредственную привязку к истории Вятки. В этой ситуации группа молодых перспективных историков (в моем лице) взялась таки осуществить эту попытку. В результате на свет явился цикл высокохудожественных научно-исторических очерков о документально подтвержденных исторических фактах под рубрикой "Вятка - родина слонов". Кои и планирую я время от времени размещать на этом ресурсе. Итак, начнем.
Вятка - родина слонов
Вятский медведь - главный персонаж картины «Утро в сосновом бору»
Искусствоведами давно доказано, что картину «Утро в сосновом бору» Шишкин писал с натуры, а не с обертки конфеты «Мишка косолапый». История написания шедевра довольно интересна.
В 1885 году Иван Иванович Шишкин задумал написать полотно, отображавшее бы глубинную силу и необъятную мощь российского соснового бора. Местом написания полотна художник выбрал Брянские леса. Три месяца Шишкин жил в шалаше, добиваясь единения с природой. Итогом акции стал пейзаж «Сосновый бор. Утро». Однако, жена Ивана Ивановича Софья Карловна, служившая главным экспертом и критиком картин великого живописца, посчитала, что полотну не хватает динамики. На семейном совете пейзаж решено было дополнить лесной живностью. Первоначально планировалось «пустить по полотну» зайцев, однако, их малые габариты вряд ли сумели бы передать мощь и силу российского леса. Выбирать пришлось из трех фактурных представителей фауны: медведя, кабана и лося. Отбор произвели методом отсечения. Кабан отпал сразу - Софья Карловна не любила свинину. Сохатый также не прошел по конкурсу, так как лось, карабкающийся по дереву, выглядел бы неестественно. В поисках победившего в тендере подходящего медведя Шишкин вновь был отселен в Брянские леса. Однако на этот раз его ожидало разочарование. Все брянские медведи показались живописцу худосочными и малосимпатичными. Шишкин продолжил поиски в других губерниях. 4 года скитался художник по лесам Орловщины, Рязанщины и Псковщины, но так и не нашел экспонат, достойный шедевра. «Непородистый нынче медведь пошел, может, все-таки кабан подойдет?», - писал из шалаша Шишкин жене. Софья Карловна и здесь помогла мужу - в энциклопедии «Жизнь животных» Брема она прочла, что лучшим экстерьером обладают медведи, обитающие в Вятской губернии. Ученый-биолог описывал бурого медведя вятской линии как «крепко сбитое животное с правильным прикусом и хорошо стоящими ушами». На Вятку, в Омутнинский уезд и подался Шишкин в поисках идеального животного. На шестой день проживания в лесу, неподалеку от своей уютной землянки художник обнаружил берлогу великолепных представителей бурой породы медведей. Медведи также обнаружили Шишкина и дописывал их Иван Иванович уже по памяти. В 1889 году великое полотно было готово, аттестовано Софьей Карловной и размещено в Третьяковской галерее.
К сожалению, о существенном вкладе вятской природы в написание картины «Утро в сосновом бору» сейчас мало кто помнит. А зря. И по сей день медведь в этих краях водится мощный и породистый. Общеизвестным является тот факт, что для эмблемы Олимпиады-80 позировал медведь Громыка из зверохозяйства «Зониха».
Вячеслав Сыкчин,
независимый историк,
председатель ячейки медведологов
Вятского общества дарвинистов.
Сложно найти того, кто хоть раз не видел бы картину Ивана Шишкина «Утро в сосновом лесу»
, будь то репродукция на стене или иллюстрация в школьном учебнике. Но большинство из нас знает ее по обертке от конфет «Мишка косолапый». Как произошло то, что на картине пейзажиста появились медведи, и признанный шедевр стали ассоциировать с конфетами – далее в обзоре.
Иван Иванович Шишкин считался в высшей степени мастером, когда необходимо было выписать каждый листочек, каждую травинку, но с изображением людей или животных у него дело не спорилось. Именно поэтому на знаменитой картине «Утро в сосновом лесу» медвежье семейство писал другой художник – Константин Савицкий.
Картину подписали оба художника, но когда ее отнесли заказчику Павлу Михайловичу Третьякову, тот скипидаром стер фамилию Савицкого, заявив, что заказывал полотно только у одного живописца.
Иван Иванович Шишкин получил за картину 4000 рублей. Одну тысячу он отдал Савицкому. Константин Аполлонович возмутился, что гонорар поделили не пополам, и в сердцах даже заявил, что его медведи занимают центральное место на картине, а лес является только фоном. Эти слова очень обидели Шишкина. Совместных картин художники больше не писали.
Примерно в тот же период, когда полотно «Утро в сосновом лесу» было представлено широкой общественности, на кондитерской фабрике «Товарищества «Эйнемъ» изготовили новый сорт конфет: покрытые шоколадом вафельные пластины с прослойкой миндального пралине. Возникла необходимость создания обертки для конфет, и тут взгляд владельца предприятия Юлиуса Гейтса случайно упал на репродукцию картины Шишкина. Решение было найдено.
После Октябрьской революции конфетную фабрику национализировали и переименовали в «Красный Октябрь», хотя еще несколько лет в скобках дописывали «бывш. «Эйнемъ», настолько популярна была торговая марка. Конфета «Мишка косолапый» стала любимой сладостью советских граждан. Со временем картина Шишкина стала ассоциироваться с оберткой, а ее название упростили до «Трех медведей», хотя на полотне их четыре.
Иван Иванович Шишкин запомнился потомкам не только полотном «Утро в сосновом лесу». Ему, как никому другому, удавалось передавать через свои картины красоту первозданного леса, бескрайние просторы полей, холод сурового края. настолько реалистичные, что кажется, что вот-вот где-то послышится шум ручья или шелест листьев.
«Монахиня» Ильи Репина
Илья Репин. Монахиня. 1878. Государственная Третьяковская галерея / Портрет под рентгенограммой
С портрета на зрителя задумчиво смотрит молодая девушка в строгой монашеской одежде. Образ классический и привычный - он, вероятно, не вызвал бы у искусствоведов интереса, если бы не мемуары Людмилы Алексеевны Шевцовой-Споре - племянницы жены Репина. В них обнаружилась любопытная история.
Для «Монахини» Илье Репину позировала Софья Репина, урожденная Шевцова. Девушка приходилась художнику свояченицей - и одно время сам Репин был ей серьезно увлечен, но женился на ее младшей сестре Вере. Софья же стала женой брата Репина - Василия, оркестранта Мариинского театра.
Это не помешало художнику неоднократно писать портреты Софьи. Для одного из них девушка позировала в парадном бальном туалете: светлое нарядное платье, кружевные рукава, высокая прическа. Во время работы над картиной Репин серьезно поссорился с моделью. Как известно, художника может обидеть каждый, но немногие могут отомстить так изобретательно, как это сделал Репин. Обиженный художник «переодел» Софью на портрете в монашеские одежды.
Историю, похожую на анекдот, подтвердила рентгенограмма. Исследователям повезло: Репин не счистил первоначальный красочный слой, что позволило в деталях рассмотреть подлинный наряд героини.
«Аллея парка» Исаака Бродского
Исаак Бродский. Аллея парка. 1930. Частное собрание / Исаак Бродский. Аллея парка в Риме. 1911
Не менее интересную загадку оставил для исследователей ученик Репина - Исаак Бродский. В Третьяковской галерее хранится его картина «Аллея парка», на первый взгляд ничем не примечательная: работ на «парковую» тематику у Бродского было много. Однако чем дальше в парк - тем больше красочных слоев.
Один из исследователей обратил внимание, что композиция картины подозрительно напоминала другую работу художника - «Аллею парка в Риме» (Бродский был скуп на оригинальные названия). Это полотно долгое время считалось утерянным, а его репродукция была опубликована лишь в довольно редком издании 1929 года. С помощью рентгенограммы исчезнувшая мистическим образом римская аллея была найдена - прямо под советской. Художник не стал счищать уже готовое изображение и просто внес в него ряд нехитрых изменений: переодел прохожих по моде 30-х годов XX века, «отобрал» у детей серсо, убрал мраморные статуи и немного видоизменил деревья. Так солнечный итальянский парк парой легких движений руки превратился в образцовый советский.
На вопрос, почему Бродский решил спрятать свою римскую аллею, исследовали ответа не нашли. Но можно предположить, что изображение «скромного обаяния буржуазии» в 1930 году с идеологической точки зрения было уже неуместным. Тем не менее из всех постреволюционных пейзажных работ Бродского «Аллея парка» наиболее интересна: несмотря на изменения, картина сохранила очаровательное изящество модерна, которого в советском реализме уже, увы, не было.
«Утро в сосновом лесу» Ивана Шишкина
Иван Шишкин и Константин Савицкий. Утро в сосновом лесу. 1889. Государственная Третьяковская галерея
Лесной пейзаж с медвежатами, играющими на поваленном дереве, - едва ли не самая известная работа художника. Вот только замысел пейзажа Ивану Шишкину подсказал другой художник - Константин Савицкий. Он же и написал медведицу с тремя медвежатами: знатоку леса Шишкину мишки никак не удавались.
Шишкин безукоризненно разбирался в лесной флоре, в рисунках своих учеников замечал малейшие ошибки - то не так изображена кора березы, то сосна похожа на бутафорскую. Однако люди и животные в его работах всегда были редкостью. Тут и пришел на помощь Савицкий. Он, кстати, оставил несколько подготовительных рисунков и эскизов с медвежатами - искал подходящие позы. «Утро в сосновом лесу» изначально не было «Утром»: называлась картина «Медвежье семейство в лесу», а самих мишек на ней было всего двое. Как соавтор Савицкий поставил на полотне и свою подпись.
Когда полотно доставили купцу Павлу Третьякову, тот возмутился: платил за Шишкина (заказывал авторскую работу), а получил Шишкина и Савицкого. Шишкин, как честный человек, авторство себе приписывать не стал. Но Третьяков пошел на принцип и подпись Савицкого кощунственно стер с картины скипидаром. Савицкий позже от авторских прав благородно отказался, а медведей еще долгое время приписывали Шишкину.
«Портрет хористки» Константина Коровина
Константин Коровин. Портрет хористки. 1887. Государственная Третьяковская галерея / Оборотная сторона портрета
На обороте холста исследователи обнаружили послание от Константина Коровина на картоне, которое оказалось едва ли не интереснее самой картины:
«В 1883 году в Харькове портрет хористки. Писано на балконе в общественном саду коммерческом. Репин сказал, когда этот этюд ему показывал Мамонтов С.И., что он, Коровин, пишет и ищет что-то другое, но к чему это - это живопись для живописи только. Серов еще не писал в это время портретов. И живопись этого этюда находили непонятной??!! Так что Поленов просил меня убрать этот этюд с выставки, так как он не нравится ни художникам, ни членам - г. Мосолову и еще каким-то. Модель была женщина некрасивая, даже несколько уродливая».«Письмо» обезоруживало прямотой и дерзким вызовом всему художественному сообществу: «Серов еще не писал в это время портретов» - зато их писал он, Константин Коровин. И он же якобы первым использовал приемы, характерные для того стиля, который потом назовут русским импрессионизмом. Вот только все это оказалось мифом, который художник создал намеренно.Константин Коровин
Стройная теория «Коровин - предтеча русского импрессионизма» была беспощадно разрушена объективными технико-технологическим исследованиями. На лицевой стороне портрета нашли подпись художника краской, чуть ниже - тушью: «1883, Харьков». В Харькове художник работал в мае - июне 1887 года: писал декорации для спектаклей Русской частной оперы Мамонтова. Помимо этого, искусствоведы выяснили, что «Портрет хористки» был выполнен в определенной художественной манере - a la prima. Эта техника масляной живописи позволяла написать картину за один сеанс. Коровин начал использовать эту технику только в конце 1880-х годов.
Проанализировав эти две нестыковки, сотрудники Третьяковской галереи пришли к выводу, что портрет был написан только в 1887 году, а более раннюю дату Коровин дописал, чтобы подчеркнуть собственное новаторство.
«Мужчина и колыбель» Ивана Якимова
Иван Якимов. Мужчина и колыбель.1770. Государственная Третьяковская галерея / Полный вариант работы
Долгое время картина Ивана Якимова «Мужчина и колыбель» вызывала недоумение искусствоведов. И дело было даже не в том, что подобного рода бытовые зарисовки абсолютно не характерны для живописи XVIII века - у лошадки-качалки в правом нижнем углу картины слишком неестественно натянута веревка, которая логически должна была бы лежать на полу. Да и рановато было ребенку из колыбели в такие игрушки играть. Также камин и наполовину не поместился на холст, что выглядело очень странно.
«Просветила» ситуацию - в прямом смысле - рентгенограмма. Она показала, что холст был разрезан справа и сверху.
В Третьяковскую галерею картина поступила после распродажи коллекции Павла Петровича Тугого-Свиньина. Ему принадлежал так называемый «Русский музеум» - коллекция живописи, скульптуры и антиквариата. Но в 1834 году из-за финансовых проблем коллекцию пришлось продать - и картина «Мужчина и колыбель» попала в Третьяковскую галерею: не вся, а только ее левая половина. Правая, к сожалению, была утеряна, но увидеть работу целиком все-таки можно, благодаря еще одному уникальному экспонату Третьяковки. Полный вариант работы Якимова обнаружился в альбоме «Собрание отличных произведений российских художников и любопытных отечественных древностей», где собраны рисунки с большей части картин, входивших в коллекцию Свиньина.
Сюжет
За редким исключением сюжет у картин Шишкина (если смотреть на этот вопрос широко) один — природа. Иван Иванович — восторженный, влюбленный созерцатель. И зритель становится очевидцем свидания живописца с родными просторами.
Шишкин был необыкновенным знатоком леса. О деревьях разных пород он знал все и замечал ошибки в рисунке. На пленэрах ученики художника готовы были в прямом смысле прятаться в кустах, лишь бы не слышать разнос в духе «Такой березы не может быть» или «эти сосны бутафорские».
Ученики так сильно боялись Шишкина, что прятались в кусты
Что же до людей и животных, то изредка они появлялись на картинах Ивана Ивановича, но были скорее фоном, нежели объектом внимания. «Утро в сосновом лесу» — пожалуй, единственное полотно, где медведи конкурируют с лесом. За это спасибо одному из лучших друзей Шишкина — художнику Константину Савицкому. Он предложил такую композицию и животных изобразил. Правда, Павел Третьяков, купивший полотно, имя Савицкого затер, поэтому долгое время медведей приписывали Шишкину.
Портрет Шишкина кисти И. Н. Крамского. 1880
Контекст
До Шишкина модно было писать итальянские и швейцарские пейзажи. «Даже и в тех редких случаях, когда художники брались за изображение русских местностей, русская природа итальянизировалась, подтягивалась под идеал итальянской красоты», — вспоминала Александра Комарова, племянница Шишкина. Иван Иванович был первым, кто с таким упоением писал русскую природу реалистично. Чтобы глядя на его картины, человек говорил: «Там русский дух, там Русью пахнет».
Рожь. 1878
А теперь история о том, как полотно Шишкина стало оберткой. Примерно в то же время, когда «Утро в сосновом лесу» было представлено публике, Юлиусу Гейсу, руководителю «Товарищества «Эйнемъ», принесли на пробу конфету: толстый слой миндального пралине между двумя вафельными пластинами и глазированным шоколадом. Кондитеру конфета понравилась. Гейс задумался о названии. Тут его взгляд задержался на репродукции картины Шишкина и Савицкого. Так и появилась идея «Мишка косолапый».
Знакомая же всем обертка появилась в 1913 году, создал ее художник Мануил Андреев. К сюжету Шишкина и Савицкого он добавил обрамление из еловых веток и Вифлеемские звезды — в те годы конфеты были самым дорогим и желанным подарком именно на рождественские праздники. Со временем обертка пережила разные корректировки, но концептуально осталась той же.
Судьба художника
«Господи, да неужели же мой сын будет маляром!» — сокрушалась мать Ивана Шишкина, когда поняла, что не переубедить ей сына, решившего стать художником. Мальчик до жути боялся стать чиновником. И, кстати, хорошо, что не стал. Дело в том, что у Шишкина была неконтролируемая тяга к рисованию. Буквально каждый лист, побывавший в руках Ивана, был покрыт рисунками. Только представьте, что мог бы натворить чиновник Шишкин с документами!
Шишкин знал о деревьях все ботанические подробности
Живописи Иван Иванович учился сначала в Москве, затем в Петербурге. Жилось туго. Художник Петр Нерадовский, чей отец учился и жил с Иваном Ивановичем, писал в воспоминаниях: «Шишкин был беден настолько, что у него не бывало часто своих сапог. Чтобы выйти куда-нибудь из дома, случалось, он надевал отцовские сапоги. По воскресеньям они вместе ходили обедать к сестре моего отца».
На севере диком. 1891
Но все забывалось летом на пленэрах. Вместе с Саврасовым и другими однокурсниками они уходили куда-нибудь за город и там писали этюды с натуры. «Там-то, на природе, мы и учились по-настоящему… На природе мы учились, а также отдыхали от гипсов», — вспоминал Шишкин. Уже тогда он выбрал тему жизни: «Люблю я по-настоящему русский лес и только его пишу. Художнику нужно избрать одно, что ему больше всего полюбилось… Разбрасываться никак нельзя». Кстати, мастерски писать русскую природу Шишкин научился за границей. Он занимался в Чехии, Германии, Швейцарии. Привезенные из Европы картины принесли первые приличные деньги.
После смерти жены, брата и сына Шишкин долгое время пил и не мог работать
Тем временем в России передвижники объявили протест академикам. Шишкин был этому несказанно рад. К тому же среди бунтарей многие были друзьями Ивана Ивановича. Правда, со временем он рассорился и с теми, и с другими и очень переживал по этому поводу.
Скончался Шишкин внезапно. Сел за холст, только собирался начать работу, зевнул разок. и все. Именно так живописец и хотел — «моментально, сразу, чтобы не мучиться». Было Ивану Ивановичу 66 лет.
В моем далеком детстве картину « Утро в сосновом лесу» не просто знали, а горячо любили октябрята обоих полов. По той простой причине, что красовалась она на обертках чудесных вафельных конфет с шоколадной начинкой...
На вернисаже как-то раз…
И вот я стою в Государственной Третьяковской галерее лицом к лицу с шедевром многоуважаемого Ивана Ивановича Шишкина. Даже тени откровения, сродни тому, которое накатывает, говорят, при встрече с подлинником « Моны Лизы», и в помине нет. Но это не важно, зато на мишек любо-дорого смотреть. Как родные, м-м-м, милые-милые, так и съела бы! Слова экскурсовода убаюкивают: « Шишкин был классическим пейзажистом. Картина « Утро в сосновом лесу» появилась из-под его кисти в 1889 году. Считается, что художник написал ее под впечатлением от поездки по вологодским лесам. На ней изображен утренний сосновый бор…»
« Серьезно? – просыпается во мне ирония. – Никогда не догадалась бы! А я всегда думала, что южноамериканские пампасы!» И тут оказывается, что насмехаться над буквальностью речи сотрудницы галереи я поспешила.
Первоначально на картине « Утро в сосновом лесу» Шишкин написал именно пробуждающийся от ночного сна дремучий бор (так картину часто и величают ошибочно – « Утро в сосновом бору»), и все – никаких косолапых животных. А если быть точным, то семейство медведей наш прославленный пейзажист не рисовал никогда вообще! Именно потому что пейзажист. Листочки, веточки, дубы вековые – пожалуйста, с фотографической достоверностью, этим и прославился в веках. Лисички, зайчики и прочая живность – увольте! Не умею, не могу, не буду. Максимум – корову, а она здесь совершенно неуместна. Каждому свое, справедливо рассудил Иван Иванович и, успокоив сам себя, отправился в очередную пешую прогулку по лесным массивам, кои обожал всем сердцем...
Подарок друга
Однако на следующий день лесной пейзаж уже не показался художнику столь совершенным, как накануне. Долго стоял он перед картиной, придирчиво всматриваясь в детали. Посмотрим и мы: влажный утренний туман, первые ласковые лучи солнца, могучие стволы вековых сосен, запах хвои – и тот почти различим! Но… Чего-то не хватает. Слово еще такое есть современное… А, динамики! Жизни то бишь. Так Шишкин и сказал своему товарищу по художественной артели Савицкому, пожаловался даже: шедеврально, мол, да не то! Константин Аполлонович был рад помочь другу как художник художнику: краски есть, кисть имеется, и вот на свет появилась медведица с тремя медвежатами. Неожиданный поворот? Куда там Джоконде с ее невнятной улыбкой. Вот где смех да и только: представляете, если бы Достоевский пришел в гости к Тургеневу да и заявил: « Давай-ка, голубчик ты мой Ваня, помогу, что-то, я вижу, ты в творческом застое!» – и вписал бы собственноручно главу-другую в « Записки охотника». А мы, читатели, восхищались бы стилем Тургенева, не догадываясь, что перо-то скрипело Федора Михайловича…
Должен остаться только один!
Впрочем, наши герои как истинные друзья честно поставили на полотне « Утро в сосновом лесу» свои подписи. Автограф Савицкого чуть позже стер меценат, коллекционер и создатель будущей знаменитой галереи Павел Третьяков. Причина осталась загадкой, вроде как сам « отец» медведей попросил это сделать из пиетета к Шишкину, первоначальному творцу картины. Да и, логично рассудив, – зачем успешному художнику-жанристу, « Некрасову в живописи», представлявшему на выставках такие картины, как « Ремонтные работы на железной дороге» или « На войну», лавры анималиста? А может быть, вторую подпись убрали просто потому, что в живописи дуэты не приняты... Так или иначе, гонорар за работу выплатили только Шишкину, а дальше уже каждый проявил себя в силу своей природной сущности. Говоря художественным языком, развернулась картина « Как поссорились Иван Иванович с Константином Аполлоновичем»…
С годами история создания шедевра с конфетной обертки трансформировалась в куда более приличный вариант: дескать, Савицкий просто подсказал Шишкину идею « накидать» мишек на уже высохшее полотно, а тот ее гениально воплотил, не зря же учился в знаменитой мастерской анималистов в Мюнхене. Так пишут в официальных книгах по истории живописи. Мы же, простые зрители, с детской настойчивостью еще больше запутываем сами себя, восклицая: « Как же, знаем такую картину! « Три медведя» называется! Автора не помню, а вот конфеты были просто класс!»
