16-летний Пушкин написал о Карамзине: «В комнату вошел старик лет 30». Это можно было бы списать на юношеское восприятие возраста. Сказал же мне 15-летний сын в мои 35: «Батя, когда я буду такой старый, как ты, мне уже тоже ничего не нужно будет». Но вот слова Ю.Тынянова: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было тридцать четыре года – возраст угасания».
Сегодня вполне серьёзно обсуждают, не заканчивается ли юношеский возраст лишь к 30-ти годам. Повернётся ли у кого-нибудь язык сказать о 42-летней госпоже N – президенте банка, давшего кредит под хороший процент: «Старуха»? Внешние и внутренние границы старости на карте жизни разительно изменились и продолжают изменяться.
В настоящее время пятую часть населения наиболее развитых регионов составляют лица в возрасте 60-ти лет и старше, а к 2050 году, по прогнозным оценкам, их доля возрастёт до трети».
Это не только становится экономической проблемой, но и серьёзно сказывается на возрастной структуре занятости, межпоколенных отношениях, социо-культурном ландшафте. Использование потенциала старости привлекает всё большее внимание исследователей, выходящее далеко за пределы только геронтологии и гериатрии, как это ещё недавно было.
Дать единое определение старости, вывести какую-то её общую формулу по существу невозможно.
Хронологическая старость. У древних греков возрастом старости считался время от 43-х до 63-х лет, в Древнем Риме – от 60-ти лет. По действующим сегодня критериям Всемирной Организации Здравоохранения, это возраст от 75-ти до 89-ти лет. Ей предшествует пожилой возраст – от 60-ти до 74-х лет. За ней следует возраст долгожительства.
Физиологическая старость – «Заключительный период жизни, характеризующийся ограничением адаптационных возможностей организма и морфологическими изменениями в различных органах и системах». Слово «человек» в таких определениях не обязательно – они с равным успехом подходят и для животных. С физиологическим старением связано представление о старости как болезни, которую можно предупреждать и лечить. К нему восходят старые и новые идеи замедления старения и продления жизни лет до 200–300.
Социальная старость – «заключительный период человеческой жизни, условная граница которого с периодом зрелости связана с отходом человека от непосредственного участия в производительной жизни общества». Её возрастные границы широко варьируют в зависимости от культуры, времени, общественного уклада и т.д.
Психологическая старость не совпадает с остальными её гранями. «Трагедия не в том, что мы стареем, а в том, что остаёмся молодыми» – заметил Виктор Шкловский. «Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!» – вторит ему Фаина Раневская и добавляет: «Старость – это просто свинство. Я считаю, что это невежество бога, когда он позволяет доживать до старости». В широком смысле слова психологическая старость это то, как проявляют себя названные выше стороны в поведении и переживаниях человека. Здесь можно выделить, по крайней мере, три аспекта.
Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!
Фаина Раневская
Первый связан с возрастными изменениями психики – от незначительных до патологии – и выходит далеко за пределы темы этого очерка. Единственное, что хотелось бы заметить, это то, что вклад индивидуального здесь значительно больше, чем собственно возрастного.
Второй фокусируется на психологической переработке всего того, что приносит с собой возраст, или, иначе говоря, о приспособлении к старости, совладании с ней. Многие авторы пытались типологизировать психологию старости. Упомяну лишь выделенные Д. Бромлеем стратегии приспособления:
1. Конструктивный – отношение к старости положительно, она переживается, я бы сказал, как бабье лето с праздником урожая. Это стратегия хорошо интегрированной, зрелой, полагающейся на себя личности, позволяющая принять возраст и получать удовольствие от жизни, несмотря на её конечность.
2. Зависимый – в общем позитивное восприятие старости, но с тенденцией ожидать от других помощи в обеспечении жизни и душевной поддержки. Оптимизм сочетается с непрактичностью.
3. Оборонительный – подчёркнутая независимость, необходимость быть в действии, стремление работать как можно дольше, сожаления о прошедшей молодости. Придерживающиеся этой стратегии не любят делиться проблемами, склонны держаться привычек и т.д., прямо и косвенно настаивая на том, что они «о’кей» и справляются с жизни сами. Это проявляется даже в семье.
4. Враждебный – старость, уход на пенсию не принимаются, будущее окрашено страхом беспомощности, смерти. Напряжение разряжается через повышенную активность и при этом недоверчивость, подозрительность, агрессивность, обвинения в своих неудачах других, враждебность к молодежи, злость на весь мир.
5. Самоненавидящий – тот же страх старости, но агрессия направлена на себя. Эти люди обесценивают собственную якобы неправильно и плохо прожитую жизнь, воспринимают себя как жертв обстоятельств и судьбы, пассивны, часто депрессивны. Нет ни бунта против старости, ни зависти к молодым, смерть видится избавлением от страданий.
Хотя у каждого при знакомстве с этими стратегиями возникают ассоциации с живыми людьми, это только стратегии, типы приспособления, а не типы людей, в жизни которых разные стратегии могут сочетаться и изменяться.
Третий аспект – личностное развитие. По Э. Эриксону, в старости разрешается конфликт «цельность – безнадёжность». Неблагоприятное его разрешение – отчаяние из-за неудавшейся, несложившейся жизни, безвозвратно упущенных возможностей; благоприятное – мудрость, спокойная подготовка к уходу (5-я vs. 1-ая стратегии по Д. Бромлею).
Молодость с учетом того, как разрешение более ранних конфликтов развития встречалось с жизнью, решала конфликт близости и одиночества: способности разделять свою жизнь с другим без страха потерять себя и ухода в одиночество, по существу – способности и неспособности к любви.
Зрелость – разрешение конфликта «производительность – застой»: чувство сопричастности, забота о других vs. самопоглощённость. На ходе разрешения конфликта старости серьёзно сказывается разрешение конфликтов предшествующих стадий развития. Но она бывает способна на такие прорывы в личностном развитии, которые не всякой молодости по силам.
Цифры цифрами, но где тот порог, переступая который, человек может сказать себе, что вступает в неё?
На языке essentia говоря, там, где физическое старение достигает некоей критической массы и встречается с критическим сужением поля занятости и социальной востребованности. В сегодняшних западных (информационно-технологических) обществах социальным порогом старости считается выход на пенсию по возрасту, но кто-то уходит на неё в декретированном возрасте, а кто-то не уходит вообще.
На языке existentia, старость – это когда человек чувствует себя старым и строит свои поведение и жизнь, исходя из этого чувства. Само по себе это не определяет качества переживания старости: оно складывается в её встрече с индивидуальным опытом жизни, изменяющимся местом старости в социальных системах, социо- и этнокультурными портретами старости и стереотипами отношения к ней у поколения детей и т.д. Но так или иначе в старости сходятся и представлены в сгущённом виде основные данности существования – «неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим; свобода сделать нашу жизнь такой, какой мы хотим; наше экзистенциальное одиночество и, наконец, отсутствие какого-либо безусловного и самоочевидного смысла жизни» (И.Ялом).
Лет 10-12 тому назад мне пришлось консультировать человека, обратившегося по поводу отношений со своим другом: «Разрываюсь между желанием помочь ему, что – понимаю! – не в моих возможностях, и обидой». Его друг – талантливый учёный из тех, кого уважительно называют self-made-man, пробивший дорогу в жизни и науке собственным лбом, прямой, требовательный и категоричный, своего рода романтик бескомпромиссности, отнюдь не лишенной односторонности и чреватой конфликтами. Поначалу это помогает ему и выводит на достаточно высокий служебный уровень, где его набыченность всё больше вступает в противоречие с требуемой на его посту гибкостью в административных и человеческих отношениях, приводя его к конфликтам и периодическим депрессиям с выраженной психосоматической компонентой. В 60 он оказывается перед лицом выбора между унизительным для него переходом под начало одного из своих подчинённых и уходом на пенсию, чувствует себя загнанным в угол, выбирает второе и погружается в депрессию, замыкающуюся в порочный круг с теперь уже действительно медицинскими проблемами.
Всё то, что он раньше хотел сделать и написать, но не успевал, теперь, когда на это есть время, остаётся несделанным и ненаписанным. Своё мироощущение он выразил в письме моему клиенту, с которым был связан больше сорока лет: «... с тех пор, как молчу, я переживаю обиду и раздражение на всех и вся. Это стало моим мировоззрением, я ни с кем не делюсь им, лишь периодически взрываюсь. Ненавижу людей, все – враги. В отношении тебя – у меня взорвалась злоба, ты такой тонкий и гуманный, но...» – дальше следовала разрывающая отношения тирада в духе рассказов М. Зощенко. Было ясно, что это своего рода призыв о помощи, возможности ответа клиента на который мы и обсуждали. Дальнейшая судьба этих людей и их отношений мне неизвестна, но фраза моего клиента: «Он так боится смерти, что сам при жизни ложится в могилу», – осталась в памяти.
Не менее светло восприятие старости Михаилом Пришвиным: «Вот счастье бывает какое – дожить до преклонного возраста и не склоняться, даже когда согнётся спина, ни перед кем, ни перед чем, не отклоняться и стремиться вверх, наращивая годовые круги в своей древесине». И в другом месте: «Я теперь опираюсь не на количество лет, а на качество дней своих. Дорожить надо каждым днём своей жизни». В последнюю свою осень (на 81-ом году) он даёт блестящую метафору своего восприятия старости: «Осень в деревне тем хороша, что чувствуешь, как быстро и страшно проносится жизнь, ты же сам сидишь где-то на пне, лицом обращённым к заре, и ничего не теряешь – всё остаётся с тобой».
Коль скоро старость уж дана нам, это наша свобода – мучиться ею или получать от неё удовольствие.
Население стареет. Ничего специфичного для страны в этой констатации нет. Стареют вся Европа, все развитые страны. В 2015 г. число людей, перешагнувших 65-летний порог, у нас превысило 13%. Но за последние десятилетия заметно постарели и Франция, и Италия, и Греция, и Великобритания. Несмотря на постоянно декларируемую «особость», страна вполне вписывается в европейскую колею. Через 15 лет доля стариков у нас может приблизиться к 19-20%.
Но такие ли уж мы старики? За последние лет 30-40 представления о возрасте существенно изменились. Мы всё больше походим на обитателей Ялты из повести А. Чехова «Дама с собачкой»: «И тут отчётливо бросались в глаза две особенности нарядной ялтинской толпы: пожилые дамы были одеты как молодые, и было много генералов». Вспоминается и другая фраза (кажется, из Тургенева): «В комнату вошёл согбенный старик сорока семи лет…»
Сегодня многие живут, придерживаясь формулы: человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. В крупных городах в фитнес-клубах всё больше женщин, возраст которых перевалил за 60. В магазинах женщины «почтенного возраста» покупают наряды, в которых раньше щеголяли 30-летние. Всё больше мужчин и женщин, оформляя пенсионные удостоверения, не собираются расставаться с работой. Меняются и взгляды работодателей. Сегодня пришло осознание, что 50-, 60-летние обладают таким опытом и такой работоспособностью, каким могут позавидовать молодые.
В силу особенностей истории ХХ в. страна обладает очень сложным демографическим рисунком. Революция, гражданская война, голод 20-х годов, эмиграция, репрессии, высылки целых народов и, наконец, огромные людские потери в ходе Великой Отечественной войны серьёзно нарушили демографические закономерности. Сказывается и спад рождаемости в турбулентные 90-е годы. В результате велики разрывы между возрастными и половыми категориями. Всё это серьёзно нарушает гармонию социальной среды. В создании семейных очагов, в рождаемости, в «поступлении на рынок» детей ясельного и детсадовского возраста нет стабильности. То не хватает яслей, детских садиков и школ, то не хватает детей для их заполнения. Те же самые проблемы у армии с призывниками.
Без энергии?
Сегодня страна вступает на дистанцию развития, на которой будет заметно сокращаться число молодёжи. Энергия строителей капитализма будет падать. По оценкам демографов, в особом дефиците будет категория 20-30-летних. Это повлечёт за собой сокращение притока молодёжи не только на рынок труда, но и в высшие учебные заведения. Соответственно, через несколько лет сократится и число выпускников. Будет ощущаться нехватка работников с качественным образованием. А кадры научных центров и преподавательский состав университетов будут всё более стареть. Это может сказаться на динамике, качестве и актуальности научных работ.
С подпиткой малоквалифицированной рабочей силы проблем в обозримом будущем, скорее всего, не возникнет: некоторые из сопредельных стран, отстающие в своём развитии, будут и дальше «выталкивать» молодую рабочую силу. В силу ряда обстоятельств принимать эти потоки будет прежде всего Россия. Трудно представить, что Франция, Италия или Великобритания раскроют двери для потоков из Средней Азии.
А вот с качеством трудовых ресурсов дела будут обстоять туго. По большинству параметров качества жизни страна не обладает той притягательной силой, которая привлекала бы к нам молодых специалистов из Западной Европы. Пока наблюдается обратная тенденция.
С бородой...
Старение населения будет влиять не только на экономику, но и на политику, на гражданское общество, на уровень демократии. По ходу старения в стране могут усилиться консервативные, охранительные тенденции. Голосование в ходе выборов будет более ориентированным на сохранение традиционных ценностей, на консервацию социальных привычек людей старшего возраста. А вот «партиям прогресса» привлекать сторонников будет сложнее. Будут стареть и власть, и управленческие кадры, что может негативно сказаться на выборе направлений и приоритетов развития. Лозунгом власти может стать известный принцип «шаг вперёд, два шага назад». И эта тенденция уже наблюдается. Значительная часть населения и сегодня живёт с оглядкой на СССР и с большой неохотой отказывается даже от одиозных символов и стандартов советского бытия. Скоро потребуется бронза для отлития новых памятников тов. Сталину.
Пока у нас сравнительно молодое правительство. А в высших сферах много кадров, залетевших во власть на молодых крыльях в 90-е годы, и ещё не все их опускают. Но консервативные веяния уже чувствуются и в кадровой политике. Низки темпы ротации в высших эшелонах власти. А многим лицам, которые мы видим по телевизору, скоро потребуется подтяжка. Это, кстати, очень заметно и в сфере культуры. Во многих театрах «в бой идут одни старики». Стареют и политики, и силовики. Похоже, что фразу «В комнату вошёл старик сорока семи лет» скоро заменит другая: «В кабинет вошёл молодой министр лет семидесяти…»
* * *
В мире всё большую популярность приобретают всякого рода омолаживающие средства. И мужчины, и женщины делают «пластику», по-молодёжному одеваются, лихо «тусуются» и употребляют новомодные стимуляторы для мозга, тела и качественного секса.
Лекарства от старения уже есть. Слава науке! Но эти средства применимы прежде всего в частной жизни. А как быть с гражданским обществом?
16-летний Пушкин написал о Карамзине: «В комнату вошел старик лет 30». Это можно было бы списать на юношеское восприятие возраста. Сказал же мне 15-летний сын в мои 35: «Батя, когда я буду такой старый, как ты, мне уже тоже ничего не нужно будет». Но вот слова Ю.Тынянова: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было тридцать четыре года – возраст угасания».
Сегодня вполне серьёзно обсуждают, не заканчивается ли юношеский возраст лишь к 30-ти годам. Повернётся ли у кого-нибудь язык сказать о 42-летней госпоже N – президенте банка, давшего кредит под хороший процент: «Старуха»? Внешние и внутренние границы старости на карте жизни разительно изменились и продолжают изменяться.
В настоящее время пятую часть населения наиболее развитых регионов составляют лица в возрасте 60-ти лет и старше, а к 2050 году, по прогнозным оценкам, их доля возрастёт до трети».
Это не только становится экономической проблемой, но и серьёзно сказывается на возрастной структуре занятости, межпоколенных отношениях, социо-культурном ландшафте. Использование потенциала старости привлекает всё большее внимание исследователей, выходящее далеко за пределы только геронтологии и гериатрии, как это ещё недавно было.
Дать единое определение старости, вывести какую-то её общую формулу по существу невозможно.
Хронологическая старость. У древних греков возрастом старости считался время от 43-х до 63-х лет, в Древнем Риме – от 60-ти лет. По действующим сегодня критериям Всемирной Организации Здравоохранения, это возраст от 75-ти до 89-ти лет. Ей предшествует пожилой возраст – от 60-ти до 74-х лет. За ней следует возраст долгожительства.
Физиологическая старость – «Заключительный период жизни, характеризующийся ограничением адаптационных возможностей организма и морфологическими изменениями в различных органах и системах». Слово «человек» в таких определениях не обязательно – они с равным успехом подходят и для животных. С физиологическим старением связано представление о старости как болезни, которую можно предупреждать и лечить. К нему восходят старые и новые идеи замедления старения и продления жизни лет до 200–300.
Социальная старость – «заключительный период человеческой жизни, условная граница которого с периодом зрелости связана с отходом человека от непосредственного участия в производительной жизни общества». Её возрастные границы широко варьируют в зависимости от культуры, времени, общественного уклада и т.д.
Психологическая старость не совпадает с остальными её гранями. «Трагедия не в том, что мы стареем, а в том, что остаёмся молодыми» – заметил Виктор Шкловский. «Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!» – вторит ему Фаина Раневская и добавляет: «Старость – это просто свинство. Я считаю, что это невежество бога, когда он позволяет доживать до старости». В широком смысле слова психологическая старость это то, как проявляют себя названные выше стороны в поведении и переживаниях человека. Здесь можно выделить, по крайней мере, три аспекта.
Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!
Фаина Раневская
Первый связан с возрастными изменениями психики – от незначительных до патологии – и выходит далеко за пределы темы этого очерка. Единственное, что хотелось бы заметить, это то, что вклад индивидуального здесь значительно больше, чем собственно возрастного.
Второй фокусируется на психологической переработке всего того, что приносит с собой возраст, или, иначе говоря, о приспособлении к старости, совладании с ней. Многие авторы пытались типологизировать психологию старости. Упомяну лишь выделенные Д. Бромлеем стратегии приспособления:
1. Конструктивный – отношение к старости положительно, она переживается, я бы сказал, как бабье лето с праздником урожая. Это стратегия хорошо интегрированной, зрелой, полагающейся на себя личности, позволяющая принять возраст и получать удовольствие от жизни, несмотря на её конечность.
2. Зависимый – в общем позитивное восприятие старости, но с тенденцией ожидать от других помощи в обеспечении жизни и душевной поддержки. Оптимизм сочетается с непрактичностью.
3. Оборонительный – подчёркнутая независимость, необходимость быть в действии, стремление работать как можно дольше, сожаления о прошедшей молодости. Придерживающиеся этой стратегии не любят делиться проблемами, склонны держаться привычек и т.д., прямо и косвенно настаивая на том, что они «о’кей» и справляются с жизни сами. Это проявляется даже в семье.
4. Враждебный – старость, уход на пенсию не принимаются, будущее окрашено страхом беспомощности, смерти. Напряжение разряжается через повышенную активность и при этом недоверчивость, подозрительность, агрессивность, обвинения в своих неудачах других, враждебность к молодежи, злость на весь мир.
5. Самоненавидящий – тот же страх старости, но агрессия направлена на себя. Эти люди обесценивают собственную якобы неправильно и плохо прожитую жизнь, воспринимают себя как жертв обстоятельств и судьбы, пассивны, часто депрессивны. Нет ни бунта против старости, ни зависти к молодым, смерть видится избавлением от страданий.
Хотя у каждого при знакомстве с этими стратегиями возникают ассоциации с живыми людьми, это только стратегии, типы приспособления, а не типы людей, в жизни которых разные стратегии могут сочетаться и изменяться.
Третий аспект – личностное развитие. По Э. Эриксону, в старости разрешается конфликт «цельность – безнадёжность». Неблагоприятное его разрешение – отчаяние из-за неудавшейся, несложившейся жизни, безвозвратно упущенных возможностей; благоприятное – мудрость, спокойная подготовка к уходу (5-я vs. 1-ая стратегии по Д. Бромлею).
Молодость с учетом того, как разрешение более ранних конфликтов развития встречалось с жизнью, решала конфликт близости и одиночества: способности разделять свою жизнь с другим без страха потерять себя и ухода в одиночество, по существу – способности и неспособности к любви.
Зрелость – разрешение конфликта «производительность – застой»: чувство сопричастности, забота о других vs. самопоглощённость. На ходе разрешения конфликта старости серьёзно сказывается разрешение конфликтов предшествующих стадий развития. Но она бывает способна на такие прорывы в личностном развитии, которые не всякой молодости по силам.
Цифры цифрами, но где тот порог, переступая который, человек может сказать себе, что вступает в неё?
На языке essentia говоря, там, где физическое старение достигает некоей критической массы и встречается с критическим сужением поля занятости и социальной востребованности. В сегодняшних западных (информационно-технологических) обществах социальным порогом старости считается выход на пенсию по возрасту, но кто-то уходит на неё в декретированном возрасте, а кто-то не уходит вообще.
На языке existentia, старость – это когда человек чувствует себя старым и строит свои поведение и жизнь, исходя из этого чувства. Само по себе это не определяет качества переживания старости: оно складывается в её встрече с индивидуальным опытом жизни, изменяющимся местом старости в социальных системах, социо- и этнокультурными портретами старости и стереотипами отношения к ней у поколения детей и т.д. Но так или иначе в старости сходятся и представлены в сгущённом виде основные данности существования – «неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим; свобода сделать нашу жизнь такой, какой мы хотим; наше экзистенциальное одиночество и, наконец, отсутствие какого-либо безусловного и самоочевидного смысла жизни» (И.Ялом).
Лет 10-12 тому назад мне пришлось консультировать человека, обратившегося по поводу отношений со своим другом: «Разрываюсь между желанием помочь ему, что – понимаю! – не в моих возможностях, и обидой». Его друг – талантливый учёный из тех, кого уважительно называют self-made-man, пробивший дорогу в жизни и науке собственным лбом, прямой, требовательный и категоричный, своего рода романтик бескомпромиссности, отнюдь не лишенной односторонности и чреватой конфликтами. Поначалу это помогает ему и выводит на достаточно высокий служебный уровень, где его набыченность всё больше вступает в противоречие с требуемой на его посту гибкостью в административных и человеческих отношениях, приводя его к конфликтам и периодическим депрессиям с выраженной психосоматической компонентой. В 60 он оказывается перед лицом выбора между унизительным для него переходом под начало одного из своих подчинённых и уходом на пенсию, чувствует себя загнанным в угол, выбирает второе и погружается в депрессию, замыкающуюся в порочный круг с теперь уже действительно медицинскими проблемами.
Всё то, что он раньше хотел сделать и написать, но не успевал, теперь, когда на это есть время, остаётся несделанным и ненаписанным. Своё мироощущение он выразил в письме моему клиенту, с которым был связан больше сорока лет: «... с тех пор, как молчу, я переживаю обиду и раздражение на всех и вся. Это стало моим мировоззрением, я ни с кем не делюсь им, лишь периодически взрываюсь. Ненавижу людей, все – враги. В отношении тебя – у меня взорвалась злоба, ты такой тонкий и гуманный, но...» – дальше следовала разрывающая отношения тирада в духе рассказов М. Зощенко. Было ясно, что это своего рода призыв о помощи, возможности ответа клиента на который мы и обсуждали. Дальнейшая судьба этих людей и их отношений мне неизвестна, но фраза моего клиента: «Он так боится смерти, что сам при жизни ложится в могилу», – осталась в памяти.
Не менее светло восприятие старости Михаилом Пришвиным: «Вот счастье бывает какое – дожить до преклонного возраста и не склоняться, даже когда согнётся спина, ни перед кем, ни перед чем, не отклоняться и стремиться вверх, наращивая годовые круги в своей древесине». И в другом месте: «Я теперь опираюсь не на количество лет, а на качество дней своих. Дорожить надо каждым днём своей жизни». В последнюю свою осень (на 81-ом году) он даёт блестящую метафору своего восприятия старости: «Осень в деревне тем хороша, что чувствуешь, как быстро и страшно проносится жизнь, ты же сам сидишь где-то на пне, лицом обращённым к заре, и ничего не теряешь – всё остаётся с тобой».
Коль скоро старость уж дана нам, это наша свобода – мучаться ею или получать от неё удовольствие.
1. Возраст матери Джульетты исследователи вычисляют по одной фразе:
«Что до меня - в твои года давно уж Я матерью твоей была».
Также у Шекспира есть упоминание о возрасте Джульетты:
«Ну вот, в Петров день к ночиИ минет ей четырнадцать годков».
Выходит, что сеньоре Капулетти может быть 28 лет, а то и меньше. Но почему это должно нас удивлять, если мы наблюдаем историю любви 14-летней девушки и 16-летнего юноши? Кто-то искренне переживает, что не стал родителем в 14 лет?
2. Возраст Марьи Гавриловны из «Метели» Александра Сергеевича Пушкина.
Единственное упоминание в рассказе о возрасте героини:
«В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в своем поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**. Он славился во всей округе гостеприимством и радушием; соседи поминутно ездили к нему поесть, попить, поиграть по пяти копеек в бостон с его женою, а некоторые для того, чтоб поглядеть на дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу. Она считалась богатой невестою, и многие прочили ее за себя или за сыновей».
Столько лет ей было к моменту венчания, а объяснение с Бурминым произошло через три с лишним года. Посему никак не мог ей идти 20-й год.
3. Бальзаковский возраст.
Это выражение стало популярным после выхода в 1834 году «Тридцатилетней женщины» Оноре де Бальзака. И бесспорно, что «бальзаковским возрастом» действительно можно считать возраст от 30 лет. Непонятно другое, отчего это выражение имеет столь уничижительный, в лучшем случае уничижительно-шутливый, характер? Ведь Бальзак описывает вовсе не старушку, которая уже не знает куда себя деть, а женщину в самом расцвете своей красоты и сил.
4. Возраст Ивана Сусанина.
Спасибо неизвестным сетевым исследователям, которые наконец-то поставили точку в вековых спорах о возрасте Сусанина. Жаль только, что современные историки пока не в курсе и продолжают называть временем рождения Ивана Осиповича «последнюю треть XVI века», что согласитесь дает большой разброс по возрасту, если учесть, что погиб Сусанин осенью 1612 или зимой 1613 года.
5. Возраст старухи-процентщицы.
Вот это вообще постыдное вранье! Все же в школе читали роман Достоевского!
«Это была крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая».
Стыдно, граждане, стыдно.
6. Возраст Анны Карениной.
Точный возраст героини Толстой не упоминает. Откуда же столь точная цифра - 28 лет? Ниоткуда. Просто прикидки.
«Я начну сначала: ты вышла замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя».
Упоминания о возрасте Алексея Александровича Каренина я в романе не нашла. Но отчего-то самая распространенная в сети версия гласит, что Каренину было 44 года, а вовсе не 48 или 46. И это уже противоречит объявленным 28 годам Анны.
7. Возраст Ришельё.
Да-да, не Ришелье, а Ришельё. Осада Ла-Рошели длилась целый год с сентября 1627 по октябрь 1628. На момент начала осады кардиналу Ришельё действительно было 42 года, но разве кто-то считал его стариком? Почему мы должны удивляться его возрасту? Не понимаю.
8. 30-летний Каразмин и 16-летний Пушкин.
Просто праздник невежества. Только непонятно какого: исторического или математического. Полагаю, что обоих.
Теперь посчитаем: Пушкину исполнилось 16 лет в 1815 году, соответственно Карамзину тогда было около 49 лет, а никак не тридцать. Ай да Пушкин! За три года до своего рождения увидел Карамзина, да ещё оставил об этом запись, притворившись 16-летним.
9. И снова про Карамзина.
Судя по всему, имеется в виду Юрий Николаевич Тынянов - писатель и литературовед. У него есть исследование неоконченный роман «Пушкин», где действительно можно встретить эту цитату. Только относиться она не к физическому возрасту Карамзина, а к его настрою и деятельности в то время.
«Главным лицом был, разумеется, не граф. Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было тридцать четыре года - возраст угасания.
Время нравиться прошло,А пленяться, не пленяя,И пылать, не воспаляя,Есть дурное ремесло.
Морщин еще не было, но на лице, удлиненном, белом, появился у него холод. Несмотря на шутливость, несмотря на ласковость к щекотуньям, как называл он молоденьких, - видно было, что он многое изведал. Мир разрушался; везде в России - уродства, горшие порою, чем французское злодейство. Полно мечтать о счастье человечества! Сердце его было разбито прекрасной женщиной, другом которой он был. После путешествия в Европу он стал холоднее к друзьям. „Письма русского путешественника“ стали законом для образованных речей и сердец. Женщины над ними плакали.Он издавал теперь альманах, называвшийся женским именем „Аглая“, которым зачитывались женщины и который начал приносить доход. Все - не что иное, как безделки. Но варварская цензура стесняла и в безделках. Император Павел не оправдал ожиданий, возлагавшихся на него всеми друзьями добра. Он был своеволен, гневлив и окружил себя не философами, но гатчинскими капралами, нимало не разумевшими изящного».
Речь о человеке разочарованном, а не старом.
Сколько лет было матери Джульетты? Правильно, 28. Как Миле Кунис.
Матери Родиона Раскольникова из романа "Преступление и наказание" было 42 года, как Дженнифер Энистон.
А 16-летний Пушкин писал: "В комнату вошел старик лет 30". Старикан Джастин Тимберлейк.
"Увы, Татьяна - не дитя, старушка молвила, кряхтя". Сие было сказано о 36-летней матери Татьяны Лариной - крехтящей старушке возраста Ферги.
"Старикану кардиналу" Ришелье на момент описанной в "Трех мушкетерах" осады крепости Ла-Рошель было 42 года. Что ты улыбаешься, Уилл? О тебе речь.
Марья Гавриловна из "Метели" Пушкина была уже немолода: "Ей шел 20-й год". На два года Эмма Уотсон старше немолодой Марьи Гавриловны. Просто старая дева в квадрате.
Ивану Сусанину на момент совершения подвига было 32 года, и у него была 16-летняя дочь на выданье. Ничего смешного, Джейк. И да, что за пожилую женщину ты там обнимаешь?
Тынянов: "Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года — возраст угасания". Я не знаю что сказать о 39-летнем Вентворте Миллере. Как он вообще жив?
