Переход на другую еду Когда ребенку исполняется два или три месяца, он обычно уже в состоянии начать принимать твердую пищу. Поскольку большинству детей нравится вкус фруктов, легче начинать с яблочного пюре или пюре из спелых бананов, а не с каши. Яблочное пюре

1.11.2. Если «подавитель» попал в воду Самое главное – как можно быстрее извлечь из устройства аккумуляторную батарею и не вставлять ее до тех пор, пока подавитель не будет просушен и почищен. Это обусловлено тем, что во влажной среде под воздействием электрического тока

Не сейчас, я попал в аварию Я стал ездить намного лучше, ведь теперь мне не приходится постоянно концентрироваться на том, что нужно вести машину правильно. Новоиспеченный водитель Итак, на что еще, помимо пешеходов, мы должны обращать внимание на дороге? Прежде чем

Григорий Заславский

Горе луковое

«Горе от ума» в Театре на Покровке

Небольшая, чтобы не сказать маленькая сцена Театра на Покровке, на первый взгляд, маловата для «Горя от ума». Действие комедии Грибоедова разворачивается в доме Фамусова, а он – управляющий, большой человек, ему одному будет трудно развернуться на таком пятачке… С другой стороны, заглянув в ближайшие к театру переулки, замечаешь, что сохранившиеся с тех давних времен дома не были слишком просторны, так что, тесня хозяев и гостей, постановщик спектакля Сергей Арцибашев, возможно, не сильно погрешил против истины.

Арцибашев – из тех, кого можно назвать здравомыслящим консерватором: в лучших своих спектаклях он всегда открывал какую-то домашнюю, семейную правду происходящих событий (будь то в «Трех сестрах», или – в «Месяце в деревне»). Он находил уют там, где, казалось, ему нет и не может быть места. В нарушении слаженной скромной жизни зарождалась драма, а то и трагедия.

С другой стороны, Арцибашева все чаще тянет задаваться вечными русскими вопросами и даже отвечать на них, и спектакли последних лет, правда, выпущенные не на Покровке, а в Театре имени Маяковского, – ярко свидетельствуют о том, что «скромные истории» его как художника уже не удовлетворяют.

Короче говоря, от «Горя от ума», которое Арцибашев взялся поставить к 15-летию Театра на Покровке, можно было ждать чего угодно: «один» Арцибашев мог вытащить из грибоедовской комедии семейную историю, «другой» – задаться злободневными патриотическими вопросами, кои так ярко, остро и нелицеприятно ставит в своих монологах Александр Андреич Чацкий.

Не угадал никто. Особенно, думается, разочарованы те, кто доверился предпремьерным анонсам: «С давних пор помним мы эти фамилии, вольнодумца Чацкого, глупого Скалозуба, угодливого Молчалина, чинолюбца Фамусова, помним доверчивую Софью… Но так ли просты все они, как едва ли не с детства привыкли мы их считать? «Театр на Покровке» в постановке Сергея Арцибашева придает этим знакомым героям новые и необычные черты».

Самое радикальное открытие коснулось бала у Фамусова: в спектакле Арцибашева домашний вечер («мы в трауре, так балу дать нельзя», – говорит у Грибоедова Софья) превращается в лихой маскарад с соответствующим вальсом, кажется, неизбежным в маскарадном контексте.

Имея в труппе братьев-близнецов (Виктор Яцук и Вадим Яцук), постановщик предсказуемо распределил между ними роли гостей Г.N. и Г.D., передающих сплетню о безумии Чацкого. Предчувствуя возможное непонимание, решительно купировал «лишнее» (и в очередном монологе Чацкого французик из Бордо вовсе не надсаживает грудь… Зачем? Эта деталь только отвлекает! Ведь нас предупредили, что герои и без того не просты).

В начале спектакля как будто бы брезжит некая новизна: скажем, Фамусов (Геннадий Чулков), приставая к Лизаньке, заигрывая с нею, ждет от нее, как выясняется, всего лишь танцев с голым животом, и та, стесняясь, боясь: «Ну, кто придет? Куда мы с вами?» – в итоге исполняет барскую волю. И Фамусов счастливо улыбается. А дальше – либо невнятная скороговорка у Чацкого (Евгений Булдаков), либо – узнаваемые с близкого-то расстояния билеты в Большой театр в руке у Загорецкого. А поскольку новизна обещана, то итоге то ли Загорецкого, то ли Репетилова раздевают донага, причем забава по раздеванию постановщиком поручается шести княжнам Тугоуховским.

Помнится, обнажение чиновников заменяло собою «иллюзион» немой сцены в финале «Ревизора» Арцибашева. Там в этом обнажении был смысл, здесь, прошу прощения, одна голая форма. С масленичным гуляньем в антракте – та же история.

Впечатление складывается, что не публика как будто впервые радуется каждому стиху, а актеры на премьере читают его как впервые. В итоге трудно сказать что-то определенное не только про Графиню бабушку или Графиню внучку (с ними все более или менее ясно и неинтересно), но и про Софью, которую играет молодая красавица Мария Костина.

А сказать нечто большее выйдет едва ли.

Культура , 25 января 2007 года

Наталия Каминская

Шел в комнату, попал в другую

"Горе от ума". Театр на Покровке

Сергей Арцибашев поставил эту пьесу не в Театре Маяковского, где время от времени выводит на большую сцену героев большой литературы ("Карамазовы", "Мертвые души"), а в маленьком Театре на Покровке. Давненько режиссер "не брал в руки шашек" в своем родовом гнезде, которое с приходом в Маяковку не бросил, однако спектаклей там ставить, видимо, не успевал. Но взял, так уж взял - Грибоедова, ни больше, ни меньше. "Покровка", в еще недавние годы бывшая на устах у театралов и критиков, с приходом Арцибашева в Театр Маяковского зажила тихо и незаметно. Премьеры выпускались, но журналистов на них практически не звали, следовательно, и резонанса никакого не было. Но "Горе от ума", конечно, и повод для внимания, и предмет для разговора.

Арцибашев ставит камерную семейную историю, будто подернутую флером старины. Из жизни знатных московских семейств XIX века, с прочным столичным укладом, с неколебимой иерархией ценностей. Ныне эти материи красиво подаются в глянцевых репродукциях модных журналов, в ретрооткрытках. Малюсенькая сцена оформлена художником Алексеем Плюсниным, что та открытка, - на натянутом полотнище мило намалеваны колонны, окошки и гардины. Вот в этом-то альбомчике и оживают герои. С великим стихотворным текстом обращаются так, будто по-другому и говорить никогда не умели - пиетета минимум, интонации разговорные.

А для начала споют жалостный романс. Это у режиссера - вообще элемент обязательный, род недуга. Домашнее пение как излюбленное российское дело, заменяющее иной раз и смысл, и труд, и счастье, призвано задать настроение. Впрочем, в памятной арцибашевской "Женитьбе" Театра на Покровке песенная стихия сыграла куда более объемную роль: возникла вторая реальность, сладко-щемящая и безответственно-сентиментальная, в которой герои рады были забываться и обманываться на счет подлинного состояния дел. Здесь же романс выглядит заставкой или, в лучшем случае, намеком на то, как "европеец" Чацкий, подъезжая к фамусовскому дому, погружался в знакомые с детства звуки.

До антракта нам покажут всего лишь домашнюю историю, какую найдешь в любом русском водевиле XIX века. Очень хорошенькая и очень толковая горничная Лиза - Наталья Фищук во всех отношениях интереснее красивой куклы Софии - Марии Костиной. Эта Лиза не только "разводит все мизансцены" с Молчалиным, Софией и Фамусовым, но и привычно выдерживает нешуточный натиск мужской половины дома. Вот уж к кому здесь вожделеют, так это к ней. Фамусов - Геннадий Чулков - прямо под дверями дочкиной спальни проделывает явно традиционные и, очевидно, каждодневные упражнения отвратительного старого сладострастника. Легкий хозяйский жест, и Лиза снимает юбку, с комичной покорностью поднимает фуфайку, обнажая упругий девичий живот. Зато Молчалин - Сергей Загребнев, неслышный, невыразительный, попросту никакой во всех положениях, именно в сценах с Лизой обнаруживает искреннее, сильное чувство. Неожиданно рождается та самая сословная драма, в которой Молчалин читается предтечей знаменитых французов - Растиньяка и Жюльена Сореля.

Как ни странно, в домашне-камерной атмосфере арцибашевского спектакля вообще читается много того, что связывает Грибоедова с традициями мировой литературы. Первые сцены, как уже сказано, - чистый водевиль, а явление глупейше улыбчивого Скалозуба - Сергея Ищенко, - его закономерное продолжение. Так ведь водевильные корни грибоедовской комедии очевидны! А если взаимоотношения героев в первом акте слишком для этого жанра человечески подробны и, скажем так, реалистически правдивы, то подождите акта второго. Тут, в сцене бала, начнется откровенный фарс. И вообще, будет не просто бал, а маскарад. Чацкий на него заведомо, прозрачно намекая на амплуа незадачливого любовника, явится в костюме Пьеро. Платон Горич - Олег Пащенко, огромный детина с детским лицом, обряжен (явно супругой - Татьяной Швыдковой) в одежды петуха. Интриган Загорецкий - Виктор Поляков появится волком в шерсти, а два господина, Г.N. и ГD., сыгранные актерами-близнецами Виктором Яцуком и Вадимом Яцуком, - черными воронами. Старуха Хлестова (Нина Кирьякова) - точь-в-точь Пиковая дама, в буклях, со зловещим прищуром и металлической речью. Наконец, князь Тугоуховский (Александр Сухинин) - существо почти абсурдистское, скрюченное, "механическое" да в зеленом костюме кузнечика. Вдруг ворота фамусовского дома распахиваются и в пушкинский сон Татьяны, и в безумие лермонтовского "Маскарада", и в мольеровские фарсы, и в гоголевскую чертовщину. Хочешь не хочешь, а вспомнишь грибоедовскую литературную эпоху, где классицизм и романтизм, отживая свое, еще имели силу и, в свою очередь, прорастали в новое видение мира. К моменту появления Репетилова (Михаил Сегенюк), рыхлого, раздерганного типа, не имеющего, кажется, вообще никаких стержневых опор - ни физических, ни умственных, абсурд достигает высшей точки. Этот Репетилов ощутимо опасен, ибо сильно смахивает на Ноздрева. Да и заканчивает сцену в гоголевском духе: подвергшись нападению засидевшихся в девках княжон Тугоуховских, остается, бедняга, без штанов. Так, босой, в одной рубахе и убежит вон. Чацкого же, объявленного сумасшедшим, персонажи, превратившиеся в санитаров, свяжут смирительной рубахой. И был бы этот ход оскорбительно буквальным, если бы все предшествующее отчетливо не напоминало вселенский дурдом.

Чацкого искренне жаль, ибо он здесь вовсе не гигант и не герой. Играет Александра Андреевича Евгений Булдаков, тот самый, что был в арцибашевском "Гамлете" юным датским принцем. Маленького роста (София перед ним - что каланча), не красавец (Молчалин куда как привлекательнее), невеселый, неискрометный, этот Чацкий с самого начала не имеет шансов на личное счастье. Между тем именно на него отчаянно надеется. Но куда такому маленькому, умненькому, да позабывшему в своей Европе про незыблемые российские устои парнишке ловить здесь птицу счастья! Впрочем, София в трактовке Арцибашева не стоит ни борьбы, ни надежд. История Чацкого сыграна как цепь трагикомических непопаданий бедняги в суть происходящего. Мальчик, похоже, в глобальном смысле "шел в комнату, попал в другую". И самый очевидный вывод из мильона терзаний этого Чацкого - тот, что не зря он, умница, уехал однажды в Европу. Теперь уж точно свалит, да, скорее всего, насовсем. Зато Фамусов найдет способ заткнуть рот княгине Марье Алексеевне. И все в доме снова пойдет своим чередом. Одним умником больше, одним меньше - не все ль равно?

Два героя в центре спектакля Малого театра «Горе от ума» - Фамусов и Хлестова. Юрий Соломин и Людмила Полякова.

И вот новая встреча! Все та же история. С разницей во времени. Ушел пародийный, перевернутый в постановке Сергея Женовача сюжет "Возвращения блудного сына" на родину... Постарел Чацкий - Глеб Подгородинский, в нем уже нет прежнего юношеского пыла и либертинства. Он сохранил в себе только иронию, снисходительный тон по отношению ко всем встречным. "Не человек, змея", - говорит о нем Софья в пьесе. И не человек, и тем паче, не "змея" - жалить и кусать не прсипособлен. Не трикстер, не возмутитель спокойствия, так себе, резонер и ритор. Молчалин - серенький, тихий, незаметный. Софья - не нимфоманка, да и Лизанька - не нимфетка. Софья – синий чулок, Лизанька не дотягивает до стандартной субретки.

Никто никого не любит. Никто никому не противостоит. Чацкий даже не любопытствует, он случайно шел мимо... Ему бы отдать реплику Молчалина - "шел в комнату, попал в другую..." Неизвестно, зачем он пришел в дом Фамусова. Посравнить век нынешний и век минувший? Вряд ли.

Фамусов - Юрий Соломин, старинный барин, искусен и опытен, плетет свои кружева, бьет афоризмами, бьет Тришку уже не наотмашь, как прежде, но тем же кружевным же платочком... Брезгливо, сторонясь Чацкого, зажимает уши руками, и ничего не хочет слышать, хоть на мизинец… Разве что Скалобуза принять... Скалозуб по-армейски точно сыгран Виктором Низовым - «настоящий полковник».

В спектакле нет столкновения Чацкого с фамусовским «обществом». Чацкий ускользает, прячется, скрывается от московской говорильни, от соглядатаев.Его желчные реплики рождаются в лихорадочном споре с самим собой.…

Главный конфликт спектакля - внутренняя сшибка, происходящая в душе Фамусова - Юрия Соломина. Он пытается разобраться в сонме загадок, возникающих перед ним на каждом шагу. Что ни шаг, то внезапное подозрение - череда страшилок и ужасов. Фамусов Юрия Соломина попадает, как ему кажется, в дикий лабиринт провокаций. Ему кажется, что все ожесточились против него. Мания преследования – вот истинный диагноз Фамусова.

В финале его ждет потрясение, на грани удара. Он увидел - дочь, Софью Павловну, "срамницу" - где? с кем?

«В глушь! В Са-ра-тов!» – раскатисто и громоподобно пронесется по залу.

Фамусов бессильно падает в кресло. Почти валится в него. И глотает воздух ртом. Слуга заботливо накрывает его пледом. И Софья, и Лиза знают, что никакого "Саратова" не будет....Старик все забудет, все простит... .

Бал в доме Фамусова – пародийный паноптикум «людей и дел, и мнений». На этом балу - мощная и масштабная фигура - Хлестова - Людмила Полякова. Актриса сыграла Хлестову со страстью шекспировской героини.

Не впервые наслаждаюсь ее Хлёстовой. Хлёстова - как понимает актриса этот характер, и как его воплощает - истинная хозяйка положения, в ее руках не только отдельные частные судьбы, но мир и Вселенная, которой она управляет.. Именно Хлестова с ее мощной энергией и властолюбием – идеологический центр старой Москвы, этакая леди Макбет. Она виртуозно руководит, организует действа, сводит и разводит, сталкивает и интригует.

Вершительница и вседержительница, ядовитая, одержимая, избыточная в своей среде, победившая всех. И торжествует, и ликует!...

Скалозуб - Виктор Низовой, Фамусов - Юрий Соломин

Фото Маргариты Ваняшовой

Маргарита Ваняшова

1385 0

Из комедии «Горе от ума» (1824) А. С. Грибоедова (1795-1829). Фамусов, застав Молчалина около комнаты Софьи, сердито спрашивает его (действ. 1, явл. 4): «Ты здесь, сударь, к чему?» Софья, оправдывая присутствие Молчалина, говорит отцу:
Я гнева вашего никак не растолкую,
Он в доме здесь живет, великая напасть!
Шел в комнату, попал в другую.

Значения в других словарях

Шагреневая кожа

С французского: Le peau chagrin. Выражение стало популярным после выхода в свет одноименного романа (1830-1831) французского писателя Опоре де Бальзака (1799- 1850). Герой романа становится обладателем куска волшебной шагреневой кожи, которая, подобно волшебной палочке, выполняет любую его волю - дает богатство, молодость, наслаждения и т. д. Но после каждого выполненного желания шагреневая кож...

Шейлок. Шейлоков фунт мяса

В драме Шекспира "Венецианский купец" (1600) ростовщик, еврей Шейлок, дает взаймы крупную сумму денег врагу евреев, купцу Антонио, и берет с него расписку, что в случае неуплаты долга в срок он, Шейлок, имеет право вырезать фунт мяса из тела Антонио. Разорившийся Антонио не может уплатить долг, взятый им для своего друга Басанио, в назначенный срок, и Шейлок неумолимо требует, на основании распи...

Шемякин суд

Название старинной русской сатирической повести, обличавшей произвол и корыстность феодального суда. Шемяка - реальное историческое лицо, галицкий князь Димитрий Шемяка (ум. 1453), печально знаменитый своей жестокостью, коварством и неправедными делами. В борьбе за московский престол одержал на некоторое время верх над своим соперником, московским князем Василием и ослепил его. Впоследствии мос...