Четверть века Шемякин живёт в Америке и на Родине бывает нечасто. Поэтому, воспользовавшись его приездом в Петербург, «Суперзвёзды» решили поговорить с художником сразу обо всём - от истории его семьи и знакомства с Высоцким до отношения к женщинам и России.

«Ностальгия не мучает»

- В ПИТЕР вас привела очередная работа с Мариинским театром - спектакль «Волшебный орех» по Гофману?

Да, но не только. Я курирую здесь также несколько благотворительных проектов. Точнее, ими вплотную занимается филиал моего Института философии и психологии творчества. А я эту работу, так сказать, направляю. Встречаюсь с чиновниками, пробиваю что-то.

Это помещение на Садовой, в котором мы с вами разговариваем, мне несколько лет назад выделил Владимир Владимирович Путин под мастерскую. Но я понял, что в связи с существующими в этой стране законами не могу ввозить книги (это слишком дорого), не могу ввозить и вывозить собственные картины - на границе меня задерживают и спрашивают: «Есть ли бумага на вывоз ваших работ?» Поэтому я решил, что гораздо легче будет продолжать работать за границей, как раньше. А здесь организовал работу фонда, чтобы помогать нуждающимся по мере сил. Например, мы выставляем и продаём работы детей-инвалидов, маленьких пациентов онкологического центра, аутичных детей, а также заключённых колонии для несовершеннолетних. У каждого из них есть свой личный счёт, и так они узнают, что, оказывается, можно зарабатывать деньги самому, а не красть чужие велосипеды.

Я и в Америке держу ситуацию под постоянным контролем. Меня часто спрашивают: «Почему вы этим занимаетесь?» Но есть такое выражение: «Если не ты, то кто?» Разумеется, по сути дела, мы занимаемся тем, чем должно заниматься государство. Но когда я вижу заброшенных детей, не могу обойти это стороной. Как не мог обойти предательство наших ребят в Афганистане. В своё время все о них забыли и оставили гнить в плену. Когда это случилось, я организовал интернациональный комитет по их спасению, чтобы обратить внимание общественности на то, что советское правительство в очередной раз совершило предательство по отношению к своим соотечественникам.

«До моего отъезда из России я был связан с церковью» (художник - слева)

Сейчас мне, например, говорят: «Найдите у себя в Америке деньги на памятник воинам, погибшим в Афгане». Но почему американцы должны собирать деньги на памятник нашим солдатам? Мне отвечают: «А у нас нет денег». И это в богатейшей стране мира!

- В России вы редкий гость. Почему?

Стараюсь приезжать сюда как можно реже, чтобы беречь свои нервы. Атмосфера здесь очень тяжёлая - отсутствие понятий о совести, стыде.

Лучшие дня

- Неужели совсем не мучает ностальгия по городу вашей юности?

Недавно я заезжал на Загородный, 64, - там у нас были две комнаты в коммуналке, с очень тяжёлыми соседями. Ностальгии по Ленинграду моей юности нет, потому что моя молодость была очень тревожной и опасной. Я уехал, вернее, меня выслали в 27 лет. Жить с ощущением, что не сегодня завтра посадят, было трудно. Особенно зная, что ты ничего преступного не совершил. Никаким «диссидентством» я не занимался, меня просто записывали в диссиденты. А я всего-навсего писал картины и пытался увидеть мир собственными глазами. Но это уже считалось преступлением. На тебя собиралось досье, и таким, как ты, полагалось сидеть в дурдоме или лагере. Когда происходили обыски, а потом меня сажали в сумасшедший дом, я воспринимал всё как что-то само собой разумеющееся.

- В своё время вас выслали во Францию. А как вы оказались в Америке?

Мне предлагали французское гражданство. А я отказался, потому что не хочу быть второсортным французом. По законам этой страны, если ты не рождён во Франции и хочешь основать бизнес, у тебя должен быть партнёр - натуральный француз. А в Америке, которую я выбрал для постоянного места жительства, любой приезжий может стать хоть министром внутренних дел, хоть губернатором, как Шварценеггер.

- В Россию, значит, несмотря на президентские подарки, насовсем не вернётесь?

Просто я хочу жить и работать в нормальной обстановке. Я с болью и с симпатией отношусь к России, но переезжать в эту криминальную державу и начинать свою жизнь сначала не собираюсь. Здесь я всё время боюсь, что меня сзади грохнут по голове и ограбят. С Аникушина, академика мировой величины, пару лет назад зимой сняли единственное тёплое пальто, на улице средь бела дня, и старик в слезах в одном пиджаке бежал домой. И никакие милиционеры, которых в Москве больше, чем элементарных урн, не помогли.

- Вы вообще по натуре пессимист?

Если бы я был пессимистом, то давно бы уже в петле болтался. С юных лет занимаюсь философией, я христианин и считаю, что всё идёт по Писанию. Когда я жил послушником в Псково-Печорском монастыре, там были затворники-иеромонахи. Они выходили на улицу раз в год - на Пасху. Помню одного старца, он был очень благодушный. Ему в ноги бухнулась женщина из одного из окрестных сёл. Заливаясь слезами, она начала жаловаться на свою жизнь и спросила, не мог бы он своими молитвами ей помочь, а то у неё не жизнь, а ад на Земле: муж пьёт и её бьёт, сын в тюрьме за убийство, а дочь - проститутка. Этот иеромонах ласково погладил её по голове и сказал: «Радуйся, раба Божья: на твоих детях сбывается пророчество Божье». Развернулся и пошёл. А эта баба так и осталась стоять с раскрытым от изумления ртом, ничего не понимая.

А это значило что? Что не за горами второе пришествие Мессии. Я думаю, что человечество приближается к катастрофе - экологической или термоядерной. Я понимаю, в какое зловещее время мы живём, но, наверное, высший разум уже всё предусмотрел.

«Терпеть не могу манекенной красоты»

- ВАША жена - американка Сара де Кей. Как вы с ней познакомились?

Лет 20 назад она работала переводчицей на документальном фильме о Высоцком - его снимали американцы. Ей сказали: «В Нью-Йорке живёт его друг, свяжись с ним». Она восприняла это пожелание буквально и осталась со мной (смеётся).

- Это была любовь с первого взгляда?

Наверное. На самом деле мы очень много работали вместе над этим фильмом. Сара - замечательный человек и отличный работник. Я женщин всегда выбирал, исходя из их выносливости. И первая жена у меня была такая, и вторая подруга, до Сары. Рядом со мной всегда идут настоящие солдаты, потому что жизнь у меня сложная, режим нечеловеческий. Порой мы с Сарой не спим по двое суток - она держится на кофе, я - на чае.

Сара знает в совершенстве русский, французский, английский, неплохо говорит по-итальянски и берёт на себя очень много, ведёт все мои дела. Согласитесь, не всякая женщина поедет с тобой в Афганистан, будет рисковать своей жизнью. Но это было её упрямство - не хотела меня одного отпускать. А там было действительно страшно, когда ты знаешь, что нелегально перешёл границу и дважды враг - во-первых, как гражданин Америки, которую моджахеды объявили представителем дьявола, а во-вторых, как человек, приехавший хлопотать за русских солдат, которые стреляли в афганцев.

- Ваша Сара - настоящая декабристка!

Да, хотя она американка французского происхождения, её предки-протестанты 300 лет назад бежали в Америку от преследований католической церкви. Я вообще к женщинам отношусь с большим уважением и пиететом. Женщины в целом больше умеют любить по-настоящему, а не на словах. Они часто намного мужественнее мужчин.

Но при выборе спутницы жизни многое зависит от тебя самого: важно понять, что перед тобой настоящая женщина, женщина-друг. А многие же раскисают при виде внешних данных, которые не всегда соответствуют тому, что внутри. Я по-иному отношусь к женщинам, терпеть не могу манекенной красоты.

«Боялся только людей»

- ЗА ЧТО вас в своё время отправили в сумасшедший дом?

Официально он назывался Экспериментальная психиатрическая лечебница имени Осипова. Там на нас, как на подопытных кроликах, испытывали новые препараты. Мне поставили диагноз «вялотекущая шизофрения» и упекли на три года. Лежал я в буйном отделении, где не было ни вилок, ни ножей. Находиться среди сумасшедших было очень тяжело. Люди там попадались очень агрессивные.

Один, бывший боцман, начал рассказывать о моих прошлых жизнях, распалился, вспомнил о том, что когда-то я был римским легионером и убивал христиан, а после этого засадил мне кулаком в челюсть и сломал её. Меня вызволила мама, взявшая меня на поруки. В результате я пробыл в сумасшедшем доме всего полгода. Если бы не она, из меня бы сделали «овощ».

- Вы ушли в монастырь до психушки или после?

После. И до моего отъезда я был связан с церковью. Искал там спасения.

- А как вы оказались на Западе?

В 1971 году я был арестован, и генерал госбезопасности предложил мне сделать выбор: психушка, места, далекие от любимого города, или же я покидаю эту страну - бесшумно и навсегда. И я по сей день благодарен этому генералу. Он оказался коллекционером моих работ, на прощание попросил, чтобы я подарил ему несколько своих гравюр. И сказал мне следующее: «Мы с дочкой собираем ваши работы. Мы ваши поклонники и хотим, чтобы вы как художник выжили и развились на Западе. Постарайтесь вести себя ровно и спокойно. Россия будет меняться, и я верю, что наступит день, когда вы вернётесь». Так и произошло.

- Что на вас больше всего повлияло в жизни: церковь, дом для умалишённых или вынужденная эмиграция?

Это вопрос непростой. Вот если человек попал под трамвай и ему отрезало ногу, тут действительно непосредственное влияние. А на меня… Всё оказало. Когда я вышел из психушки, через два месяца почувствовал себя так плохо, что готов был, как Мастер у Булгакова, вернуться туда и сказать: «Колите меня опять, только выведите из состояния беспредметного страха».

Я не мог рисовать, с меня градом катился пот от бессознательного ужаса. Но, к счастью, я вспомнил истории о животных: если в деревне собаку укусила гадюка, она уходит в лес и или не возвращается, или возвращается тощая до костей, но здоровая. Я занял денег у своего друга и поехал на Кавказ, в горы. Год жил в лесу, в пещерах, как дикий человек. Спал на каменном полу в одном подряснике и не замечал температуры, хотя в горах днём жарко, а ночью очень холодно.

- Не было страшно одному среди диких зверей?

Нет, зверей я не боялся - только людей. Но змеи раздражали - они любили ночами заползать на меня, чтобы погреться. Я их разгонял палкой, но всё равно к утру весь пол в пещере был в змеях, и очень ядовитых. Но меня они не кусали. Скорпионы мешали. А так всё было нормально.

Когда почувствовал, что химия выходит из моего организма, я вернулся. Но всё равно заставлял ночевать в мастерской мать и сестру, потому что мне было необходимо присутствие людей. Я обматывал лоб полотенцем, так как холодный пот, вызванный беспредметным страхом, заливал лицо, и заставлял себя рисовать, рисовать, рисовать!

Первое время в эмиграции тоже было несладко. Мне дали с собой 50 долларов и запретили брать что-либо ещё, даже маленький чемоданчик. Никто не должен был знать, что я покидаю Родину, потому что мой отец, несмотря на то что был в запасе, оставался крупной фигурой в военных кругах. Узнав, что меня изгоняют, он мог позвонить кому-нибудь из маршалов и вернуть самолёт. Я улетал в солдатском полушубке и сапогах. Со мной был только пёс породы боксёр - единственный, кого мне позволили взять. Иначе я бы никуда не полетел.

- И куда вы отправились с 50 долларами в кармане?

В Париже меня встречала одна из богатейших женщин Франции, галерейщица Дина Верни - у неё как раз шла выставка моих работ. Она же незадолго до этого помогла выехать в Париж моей тогдашней жене Ребекке с дочкой Дорой, сославшись на то, что они якобы состоят в родстве.

- Если бы вас не выслали принудительно, вы всё равно искали бы пути бегства на Запад?

Конечно!

- А до этого вы хоть раз там бывали?

Вы забываете, в какое время мы жили! Нас окружал «железный занавес». Мои друзья, чтобы оказаться в свободном мире, 9 дней плыли на маленькой лодочке через Чёрное море. А потом сидели в турецкой тюрьме, потому что турки не могли поверить, что те смогли подобным образом переправиться на тот берег.

Но, хоть мы все и мечтали о свободе, всё равно Родина есть Родина. Я понимал, что больше никогда не увижу Питер, своих друзей и, конечно, мать и отца. Так и вышло: отец умер в 1976 году, и на его похороны меня не пустили.

Помню, как я сидел и смотрел в окно самолёта на эту унылую землю, тракторы, вмёрзшие в лёд, и подступали слёзы. От того, что я больше никогда всего этого не увижу. Но я говорил себе: «Дурень, что ты ревёшь? Сейчас самолёт вернётся, и ты будешь знать, что ни в какой Париж не летишь, а поедешь в места, далёкие не только от Парижа, но и от любимого Питера». В ту пору ведь легко возвращали самолёты. В КГБ меня даже предупредили, что, пока я не сойду на землю Франции, радоваться рано.

По приезде я всё не верил, что это свершилось. Сразу же мне был подарен небольшой замок. А на третий день был вручён 10-летний контракт, согласно которому я обязывался делать всё, что пожелает Дина Верни. «Метафизику забудь, дорогой мой, - сказала мне она. - Это на сегодняшний день не товар. Будешь делать натюрморты, они очень хорошо идут в моей галерее. Я тебе покажу весь мир, я тебе сделаю карьеру». Но я отказался: «Мадам, я не для того сбежал из одной клетки, чтобы променять её на золотую. Для меня свобода превыше всего. Я ухожу».

Поскольку она продавала мои работы, я попросил разрешения остаться на несколько дней в отеле. Но на второй день пришёл служащий и сказал: «Мадам Верни приказала вас выгнать из отеля, потому что она отказывается платить за вас». Так мы оказались на улице. Стоял мороз. Семилетняя дочка болела, у неё был жар. Мы вышли на улицу, держа сиамского кота и собаку и не зная, что делать. Безвыходное положение! Но всё равно я даже не допускал мысли, чтобы вернуться к этой бандитке.

И вдруг мы услышали крик на ломаном русском: «Миша, Рива, Дора!» Это случайно проходила мимо Сюзанна Маси, жена знаменитого писателя Роберта Маси, который написал книгу «Николай и Александра», ему за неё дали Пулитцеровскую премию, и по ней уже ставился фильм. Сюзанна и Роберт останавливались у нас, когда приезжали в Ленинград. Оказалось, они жили в Париже недалеко от отеля, из которого нас выгнали.

Сюзанна привела нас к себе, но ночевать не предложила, хотя у неё было 3 квартиры в Париже. Дочку она оставила, а нас с женой отвела в гараж к одному скульптору, где валялись грязные матрасы: на один можно было лечь, а другим укрыться. Этот художник занимался химической скульптурой из пластика, там ещё стояли машины, так что вонь была страшная. Так мы начинали свою жизнь в Париже.

Сюзанна, как сейчас помню, принесла нам какие-то рваные полотенца и… букетик цветов. Не знаю, может быть, это была какая-то месть за что-то, я так и не понял. Но она сказала: «Как вы прекрасно начинаете, мы с Робертом так прекрасно не начинали свою жизнь во Франции, когда были студентами». Правда, потом она всё-таки выклянчила для нас заброшенный бильярдный клуб без кухни, света, газа, горячей воды. Разбитые окна мы забили фанерой. Правительство Франции сдавало нам его за какие-то копейки. Полы были гнилые, можно было видеть, как внизу, на первом этаже, ходят люди. Там помещалась офортная мастерская, и все кислотные испарения поднимались к нам.

Несколько лет пришлось там прожить в довольно тяжёлых условиях. А потом меня заметили другие галерейщики, и в 74-м году у меня уже была первая выставка - помимо той, что была у Дины Верни. И всё стало приходить в нормальное состояние.

«Мне мешает моя доброта»

- КАК поживает ваша дочь Доротея? Ждёте внуков?

Дочка живёт с мамой в Греции. Ей 41 год, а внуков нет и, по всей видимости, не будет. Дора - художник, очень интересный, занимается живописью, графикой, скульптурой и мало думает о замужестве. Как и положено художнику, она странная.

- Вы, значит, тоже странный?

Наверное, для кого-то очень странный. Для психиатров в своё время был, для окружения. Время было другое - ездила машина, собирала волосатиков (так называли тех, кто носил длинные волосы), и потом им выстригали машинкой дорожки на голове. А девушкам зимой резали брюки до колена, потому что женщинам в брюках запрещалось ходить… Я отличался многим, главным образом - мышлением.

- Как вы считаете, каковы ваши сильные и слабые стороны?

Я чересчур добрый - это мешает. Если бы был пожёстче, многое было бы в моей жизни по-другому. Моя слабость в том, что я начинаю кого-то жалеть. А надо быть больше ницшеанцем. У меня было очень много неприятностей из-за мягкости характера. Так что для меня это недостаток.

А ещё долгое время моей главной слабостью было пристрастие к «зелёному змию». Но однажды я понял, что доставляю слишком много хлопот тем людям, которых люблю, вспомнил об ответственности перед искусством. И бросил - без помощи всяких химических средств. Вот уже 11 лет не пью!

А до этого я зашивался 9 раз вместе с Высоцким. Это держало… какое-то время.

- А гипноз не пробовали?

С гипнозом связана очень смешная семейная история. Мой отец в состоянии опьянения был очень страшен - он был искалеченным войной человеком. Он сам хотел со всем этим покончить и обратился к знаменитому в то время кремлёвскому гипнотизёру. И вот он к нему уехал, уже вечер, ночь, а его всё нет. Утром мама поехала за ним. Ей открыла горничная и сказала, что доктор с полковником с вечера заперлись в кабинете и ещё не выходили. Мама стала туда стучаться. Молчание. Тогда она зашла в кабинет и видит: врач лежит на полу, вокруг масса пустых водочных бутылок, а отец сидит в кресле - и оба сладко храпят. Вот так загипнотизировали моего отца!

Есть же люди, которые гипнозу не поддаются. Я, видимо, из них. Когда у меня было кислое состояние, мне порой советовали обратиться к психологу. Но я отвечал: если я ему расскажу про свою жизнь, хотя бы в последние полгода, и объясню, почему пью, психологу станет плохо, и он скажет: на вашем месте я пил бы ещё больше. Так что я понял, что должен бороться с этим сам.

- Давайте поговорим о ваших сильных сторонах.

Мои достоинства… Если человек начинает себя хвалить, это уже говорит о том, что у него есть большой недостаток! Если же говорить серьёзно, то одним из достоинств, перешедших ко мне от отца, является склонность к анализу. Папа ведь был преподавателем тактики в Академии им. Фрунзе. От моих предков - кабардинцев - мне передалось почтение к старшим. В России начиная с 1917 года любят отрекаться от учителей, от близких. Уж слишком долго поощрялась склонность к предательству. Я помню, у нас был банкет в Италии по поводу выхода моего двухтомника. И мой издатель, который работал с художниками больше 40 лет и выпустил серию «Великие мастера мира», сказал: «Я первый раз сталкиваюсь с таким феноменом, когда художник отдаёт 150 цветных страниц, чтобы рассказать о своих учителях и друзьях». Это, говорит, очень немодно: все считают, что всем обязаны своему необыкновенному таланту. А я вот как раз показываю в своих книгах, от кого двигаюсь.

Я принадлежу к Кабарде, где понятие чести превыше всего, и на этом всё строилось. Мой отец, чистокровный кабардинец, горец, рано потерял близких и был усыновлён офицером Белой гвардии Шемякиным. Приёмный отец скоро погиб во время Гражданской войны. А отец стал красноармейским сыном полка, в 13 лет получил один из первых орденов боевого Красного Знамени. Но всю жизнь звался Шемякиным - и всегда гордился, что принадлежит к роду Кардановых.

Сегодня в моих родственниках числится солидная часть населения Кабардино-Балкарии и огромное количество кабардинцев, рассеянных по свету. Клан Кардановых насчитывает около 65 000 человек, среди которых известный дирижёр Юрий Темирканов. А первые следы Кардановых в России обнаружены ещё в XVI веке, когда их послы пришли к Ивану Грозному да так и остались на служение. Ещё раньше выходцы с Кавказа Карданы появились в Италии. Джероламо Кардано изобрёл карданный вал. Возможно, и Пьер Карден - мой дальний родственник.

Моя мама, актриса Юлия Предтеченская, тоже гордилась древностью своего дворянского рода (хотя в пору её молодости это, мягко говоря, не приветствовалось). Однажды ей досталась роль юной кабардинки. Съёмки проходили в том самом ауле Кызбурун, откуда был родом мой отец, хотя они встретились много позже.

Подобных мистических совпадений в моей жизни было много. Например, наша встреча с Высоцким. До этого мы даже не были знакомы, но в первый же вечер наши души словно узнали друг друга, мы оба почувствовали, будто знаем друг друга много лет. Когда меня спрашивают, почему Высоцкий посвятил мне песен больше, чем другим своим друзьям и Марине Влади, я отвечаю, что так получилось. Я ведь тоже не каждого иллюстрирую!

- А как вы встретились?

В России мы не были знакомы, потому что, во-первых, жили в разных городах. У меня был очень ограниченный круг общения - я же работал простым чернорабочим в Эрмитаже. Когда меня выгнали из художественного института, я пошёл на такую хитрость, чтобы иметь возможность изучать работы старых мастеров. И каждый день я 8 часов махал перед Эрмитажем лопатой, а потом, уставший как собака, шёл копировать. И потом, ещё больше уставший, возвращался домой.

Как-то в Париже ко мне зашёл мой приятель Миша Барышников и сказал, что хочет меня познакомить с одним замечательным певцом. Мы встретились у сестры Марины Влади актрисы Одиль Версуа (её настоящее имя - Татьяна Полякова). Она была замужем за итальянским графом и поэтому жила в роскошном особняке. И Барышников всегда у неё останавливался, потому что она была большой поклонницей балета. Тогда я впервые и увидел Володю и Марину. До 4 утра он пел свои новые песни. Я, конечно, был покорён его талантом и обаянием.

Могу рассказать ещё одну мистическую историю. В детстве я зачитывался Вашингтоном Ирвингом. Как-то мне приснился сон: необычный пейзаж, силуэт каких-то гор. Сон этот я зарисовал. А уже взрослым, покупая землю в Америке, обнаружил, что она находится в месте, которое совпадает с моим давнишним рисунком.

- Сколько вы уже живёте в Америке?

Скоро будет 25. Почти десять лет прожил в Нью-Йорке, в Сохо, а потом мне это стало не по карману. Вначале я снимал свою мастерскую за 320 долларов, а когда уезжал, она уже обходилась в четыре тысячи. И я перебрался на север, к Канаде. Пять часов езды на машине от границы, два - от Нью-Йорка. Мы живём совсем рядом с лесом - к нам заходят олени на водопой, несколько лет назад забрёл медведь. Сейчас окрестности моего дома превращены в прекрасный скульптурный парк, за что я даже получил благодарность от мэра города.

Его с полным правом можно назвать «гражданином мира». Шемякин начал жизнь пилигрима не по своей воле, но не жалеет об этом. Сегодня он вряд ли сможет сказать, сколько раз облетел земной шар.

Из школы его исключили в 18 лет и за «идеологическую несовместимость» поместили в советскую экспериментальную психиатрическую клинику. Выписавшись оттуда, Шемякин сбежал из дома и после полугодовых скитаний по Кавказу стал послушником в Псково-Печорском монастыре. Позднее Михаил устроился в Государственный Эрмитаж, где проработал пять лет такелажником. Все это время он занимался самообразованием, писал картины и был участником нескольких выставок, которые закрывались через день-два после экспонирования.

В 1971 году его друзья устроили выставку картин Шемякина во Франции. После этого под угрозой очередного ареста и заключения Михаил был вынужден эмигрировать. С этого и начались многолетние путешествия Михаила Шемякина. Во Франции художник прожил десять лет, а в 1981 году переехал в Нью-Йорк. Там его избрали действительным членом Нью-Йоркской академии наук и академиком искусств Европы. В 1989 году, приняв американское гражданство, Михаил Шемякин поселился в небольшом городке Клаверак в окрестностях Нью-Йорка. Сегодня он живет там со своей гражданской женой, филологом Сарой де Кей.

Михаил, со стороны кажется, что у вас счастливая судьба. Вы художник мирового уровня, живете в Штатах, объездили весь мир. На ваш взгляд, путешествие по жизни сложилось успешно?

Я не считаю, что у меня все сложилось успешно. Наоборот, я не предполагал, что будет столько сложностей. Знал, что жизнь будет нелегкой, но не думал, что до такой степени. Сложностей у меня в жизни хватает. Бывает, конечно, и хуже. Это единственное, что утешает.

- Первые шаги в путешествии по жизни у нас происходят благодаря родителям. Они вам помогли в выборе вашего пути?

- Отец хотел, чтобы я стал военным. После того как я избрал карьеру художника, он со мной до самой своей смерти почти не общался. Мама - актриса, она мечтала, чтобы я был актером. Мой выбор в семье никого не удовлетворял. Я же занимался нонконформистским искусством, и все, что я делал, пока был в России, мою маму очень раздражало. Ей казалось, что я занимаюсь не тем, чем надо. Состоявшимся в профессии отец меня так и не увидел, а мама, конечно, пережила немало приятных минут, присутствуя при вручении мне докторатов и на моих больших вернисажах. Когда она приехала на Запад и увидела отношение ко мне галерейщиков, университетов, это ее утешило.

- Вы много проводите выставок?

В последнее время выставляюсь мало. Я порвал с галереями, устал от этого довольно нечистоплотного бизнеса. Если у меня и проходят выставки, то в основном в музеях. Мотаться по свету, конечно, приходится, и это не туристические вояжи. Я объездил весь земной шар, и не один раз. Но города рассматривать не удается. Нет возможности знакомиться близко с теми странами, в которых бываю.

- Где вы побывали на своем веку?

Все перечислить сложно. Это и Япония, и Сингапур, и европейские страны. Легче назвать места, где я не был. В Индии, скажем, не был. Из экзотических стран - бывал в Афганистане, Пакистане.

В Афганистан вы поехали вызволять наших пленных и рискнули подставить голову под пули. Как вы на это решились? Это был поступок сентиментального человека, самопиар или что-то другое?

Говорить о пиаре нелепо. Афганистаном я начал заниматься после того, как советское правительство совершило очередное предательство, не сказав на Женевской конференции ни слова о наших пленных. А их тогда уже было более трехсот. Поэтому я организовал международный комитет, чтобы привлечь внимание Запада к этой проблеме. У меня был выход на афганских командиров. Я познакомился с некоторыми деятелями афганской общины еще когда на их проблемы никто не обращал внимания: ни Западная Европа, ни Америка.

И мы тогда устроили аукцион, где были проданы мои работы на десятки тысяч долларов. Эти деньги я передал на радио «Свободный Афганистан». Так и подружился с афганцами, которые, в отличие от русских, умеют помнить добро. Если помните, моджахеды дали клятву не вести никаких переговоров с советским правительством до вывода войск. Вскоре советское правительство попросило меня выступить в роли посредника. А когда все зашло уже очень далеко, пришлось туда ехать. Не скажу, что я туда рвался. Поездка была опасной. Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Сработали мои чисто мужские амбиции, мои понятия о чести.

- В дальнейшем вы встречались с людьми, которых удалось вызволить из плена?

Я поддерживал отношения с некоторыми русскими пленными. Но с теми, которых именно мы освободили, я позже не сталкивался. Мы ведь тогда буквально выклянчили несколько человек у Раббани. Многие из них потом остались на Западе, а некоторые и в Афганистане. Когда мы встречались с Раббани, он рассказывал, что едет на свадьбу одного украинца, принявшего ислам.

- Начальник службы охраны Ахмада шах Масуда тоже был из бывших русских пленных.

С Масудом нам встретиться не удалось, хотя я и тогда и сейчас отношусь к нему с большим уважением. Он был серьезный, честный человек и настоящий солдат.

Полезно ли для художника постоянно менять вокруг себя страны, людей, условия быта или это может размыть его внутренний стержень?

Художники - существа разноплановые. Одним это помогает. А Рембрандт, например, говорил, что если ты будешь внимательно вглядываться в вещи твоего дома, тебе хватит, чтобы работать в нем всю жизнь. Путешествуй по своему дому, как говорил Рембрандт.

В 28 лет вы оказались в Париже. Что вас поразило, удивило, вдохновило, кроме, разумеется, полных полок в магазинах?

Столкновение с западным миром после советской серости оказалось ошеломляющим. Удивляло все: раскрепощенность людей, то, как они свободно, мило и со вкусом одеваются. Отсутствие закомплексованности. Поражали архитектура, да и сам быт, весьма отличный от нашего угрюмого советского бытия.

- К жизни во Франции привыкли быстро?

Долго привыкал. Было столько новых вещей, которых я не знал, включая еду, материалы, бумагу, книги. Потребовались годы, чтобы приспособиться. Долго вел полунищенское существование, не мог привыкнуть к французской кухне. Хотя по большому счету я не гурман. Единственное - скучал по черному хлебу.

- Первое время жили в гостинице?

Несколько дней я жил в роскошном замке, который мне подарила галерейщица Дина Верни. Но когда мне был предложен абсолютно кабальный контракт, я ушел от нее навсегда и жил в довольно сложных условиях. «Сите Дезар» - Город искусств - организация, куда Россия не входила, дала мне как нищему российскому художнику помещение заброшенного бильярдного клуба, без всяких удобств.

Там я и начинал свое бытие изгнанника. Первый контракт я получил в 1974 году. Три года приходилось выживать. Потом появилась квартира, первая более-менее нормальная мастерская. Появились первые коллекционеры, но друзей было мало - французским я тогда не владел.

Говоря о Франции, нельзя не вспомнить Марину Влади , актрису и жену Владимира Высоцкого . Вы с ней дружили?

С ней сложно дружить. Что касается наших отношений с Высоцким, то это была большая серьезная творческая дружба. А дружил я в основном с русскими цыганами, Алешей Дмитриевичем, Володей Поляковым, Лидой Гулеско и еще несколькими людьми. Они работали в известных русских кабаках, и общение с ними нередко приводило к большим загулам.

- Шрамы у вас на лице - результат драк? Вы «горячий» человек?

Есть два типа людей, служащих Бахусу. Это алкоголики и пьяницы. Я принадлежал к пьяницам, то есть к людям, страдающим запоями. Как хорошо известно всем русским, когда уходишь в запой, случаются и драки.

- Драки происходили в Париже?

И в России бывали. Я начал пить уже после выхода из монастыря, где был послушником. До монастыря я к алкоголю не прикасался. Вообще же шрамы на моем лице от ожогов, от чисто производственной травмы.

- Париж - город любви и женщин. Романов много было?

Жизнь была сложная, было не до романов. Нужно было выживать.

- В 1981 году вы уехали из Парижа в Нью-Йорк. Чем вас поразил и удивил этот город?

Когда я впервые приехал в Нью-Йорк, то был просто потрясен этим городом, его динамикой, красотой, необычностью. Раскрепощенностью людей, их доброжелательностью. И я понял, что этот город мне, как творческому человеку, необычайно близок, и я просто должен в нем жить. Восемь лет я снимал мастерскую в Сохо. Но вскоре Сохо стал очень модным и очень дорогим.

Там открылась масса роскошных галерей, магазинов, стали подниматься цены на мастерские, и художникам пришлось покинуть район, который именно они и сделали интересным. Это произошло не только с художниками-эмигрантами, но и художниками- американцами. Пришлось искать какое-то большое место, и оно нашлось в Клавераке.

- Соседи к вам как относятся? Вы с ними общаетесь?

Я даже не знаю, кто у меня соседи. Я ведь человек не очень коммуникабельный. Соседи знают, что рядом живет художник и скульптор, но никаких вторжений на мою территорию не происходит. И я в свою очередь никому не наношу дружеских или враждебных визитов. Правда, однажды мои собаки, здоровенные неаполитанские мастифы, забежали к соседке. Мило поздоровавшись с ней, они ее отбросили метров на десять, при этом сломали руку. Пришлось платить деньги за лечение, и после этого мы поставили проволочный забор, чтобы предотвратить выход моих «монстров» на чужую территорию. Но вообще строить заборы в Америке не принято. Это дурной тон и к тому же дорого стоит.

- Как вы общаетесь с внешним миром, не зная английского языка?

В основном через Сару. И машину водит Сара, потому что я был человеком запойным и понял, что за руль мне лучше не садиться.

Сара де Кей - фактическая жена Михаила Шемякина, хотя сам он ее называет подругой. Сара хорошо говорит по-русски, с Шемякиным она познакомилась, когда переводила тексты Владимира Высоцкого для американского фильма. Михаил всегда и везде ездит вместе с Сарой, она ведет его картотеку, финансовые дела и переговоры.

В конце 1980-х произошло ваше триумфальное возвращение в Россию. Была громкая выставка, много прессы. Что вы ощутили, когда приехали?

Я когда приехал, сначала подумал, что у меня что-то произошло с глазами. Потом понял, что из цветного кинофильма попал в черно-белый. Все было серое, люди ходили в черном, сером, ни одного яркого или светлого пятна. За долгие 18 лет я отвык от этой тональности. При этом поразила теплота, с которой встретили мою выставку в зале на Крымском Валу. Совершенно неожиданное столпотворение людей, пришедших на мой вернисаж. Мне пришлось даже сбежать, столько поклонников на меня набросилось. Они мне чуть не выбили глаз моим же каталогом. Милиция вывела меня через черный ход и отправила в отель. Глаз болел, но на душе было радостно.

- Пребывание в каких странах на вас произвело наиболее сильное впечатление?

Более всего я люблю Венецию и Рим. Бродский любил те же места. У него есть знаменитые «Римские элегии», часть из которых я даже знаю наизусть, хотя никогда не заучиваю стихи. Он тоже обожал Венецию, он там и похоронен. Для людей, рожденных и выросших в Петербурге, любовь к Венеции естественна.

- Где вы отдыхаете, на каких курортах?

Я практически никогда не отдыхаю. У меня нет понятий «поехать отдыхать», «в отпуск», «на зимний курорт». Лет тридцать я вообще не отдыхал, нигде не был. Работа, работа и только работа.

- А рыбалкой или охотой занимаетесь?

Нет, я не охотник. Когда-то в свое время рыбачил, но последние годы у меня рука не поднимается на рыб. Я все больше и больше вхожу в состояние дзен-буддизма. Терпеть не могу убивать насекомых, всегда спасаю пауков, когда они падают в ванную или в умывальник.

- Михаил, у вас есть джентльменский набор путешественника и что в него входит?

Пижаму я не ношу, и теплых тапочек у меня нет. Белые однажды надену, но, надеюсь, в отдаленном будущем. С собой беру прежде всего книги и то, что связано с моей работой, художественной или театральной.

- В еде предпочтения есть? Готовите вы или Сара?

Когда бывал в запоях, я готовил сам. Правда, все животные норовили убежать на улицу, из окон валил дым. Как-то раз Сара мне сказала, что нашла на месте моей готовки груду таблеток аспирина. Я вываливал все, что находил в шкафах, все подливы, все кетчупы, и свою стряпню густо посыпал таблетками. Хотя мои собутыльники говорили, что никто так вкусно не готовит, как я. Что мы ели, я не понимаю. Так что иногда я занимался поварским искусством. А гурманство мне чуждо.

- В Америке свой менталитет и свои блюда, не очень родственные русскому желудку.

В Америке, слава Богу, существует очень много японских ресторанов, это моя любимая еда. Однажды в Токио у меня была выставка в музее Мицукуши, и директор пригласил нас с Сарой на обед. Я сказал, что хочу настоящей японской кухни. Директор поморщился, но согласился. Нам принесли два громадных раскаленных камня, на которые великолепно одетые японские дамы в париках клали кусочки рыбьего жира, водорослей, отчего поднималась немыслимая вонь.

Есть это было невозможно. Когда мы с кислыми улыбками поблагодарили директора музея за доставленное удовольствие, он сказал, что сегодня мы отведали пищу настоящих самураев. Тогда я спросил, где же суши, сашими. Он рассмеялся и ответил, что это поздняя кухня и никакого отношения к подлинно японской она не имеет.

Вы подсознательно ассоциируетесь у меня с мудрым удавом Каа из сказки «Маугли». Но ведь ни одно жизненное путешествие не обходится без столкновений с ненавистью, с завистью, и не только собратьев по творчеству, но и обычных людей. Как вам удается с этим справляться?

Я с детских лет увлекаюсь философией, поэтому на многие неприятные вещи смотрю философски. Я знаю по личному опыту, что ни одно доброе дело безнаказанным не остается. Да и предательств по отношению ко мне было предостаточно. Например, мой галерейщик однажды заказал какому-то дилетанту 12 вариантов моих скульптур и торговал, выдавая их за мои.

- Мемуары писать не планируете?

Когда вспоминаешь ухабы своей жизни, начинаешь представлять, какой предстоит труд. У меня было много женщин, бывали срывы, ошибки. Обнажать себя как Лимонов - ни к чему. А показать себя ангелом -все равно не поверят. Я был и гулякой, и драчуном. Книгу нужно писать искренне, а это непросто.

- Дайте совет, как выдержать испытания огнем, водой и медными трубами?

Древние говорили - ничто так не портит человека, как власть. Поэтому искушение властью и деньгами, мне кажется, самое страшное.

Я наблюдал в своей жизни метаморфозы, которые происходили с людьми из-за этих искушений. Их следует избегать. И больше читайте.

Беседовал Евгений Данилов 2822

Михаил Михайлович Шемякин. Родился 4 мая 1943 года в Москве. Российский и американский художник, скульптор. Лауреат Государственной премии Российской Федерации.

Отец - Михаил Петрович Шемякин - родился в 1908 году во Владикавказе. Его отец рано погиб и у него фамилия отчима - Шемякин, который был офицером Белой гвардии. Приёмный отец пропал на полях Гражданской войны, а юный Михаил Шемякин (старший) стал красноармейским сыном полка, в 13 лет получил один из первых орденов Красного Знамени, всю жизнь утверждал, что принадлежит к кабардинскому роду Кардановых. Великую Отечественную войну гвардии полковник Шемякин закончил командиром 8-й мотострелковой Бобруйской Краснознаменной ордена Суворова и Кутузова бригады и кавалером 6 орденов.

Мать - Юлия Николаевна Предтеченская, актриса.

Большая часть детства Михаила Михайловича прошла в ГДР.

В 1957 году 14-летний Михаил вернулся в СССР, в Ленинград.

"Мои деды были расстреляны, в вицмундирах и похоронены. А жил я в коммунальной квартире на Загородном проспекте. В одной комнате - мама с сестрой, в другой - я. 38 человек в квартире!", - вспоминал он.

Был принят в среднюю художественную школу при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, где учился с 1957 по 1961 год. Затем был отчислен за «эстетическое развращение» однокурсников и несоответствие нормам соцреализма.

С 1959 по 1971 год работал почтальоном, вахтёром, в течение пяти лет работал такелажником в Эрмитаже.

В 1962 году в клубе журнала «Звезда» открылась первая выставка Шемякина.

В 1967 году основал группу художников «Петербург». Вместе с философом Владимиром Ивановым создал теорию метафизического синтетизма, посвящённую поискам новых форм иконописи, основанных на изучении религиозного искусства разных эпох и народов. Два года был послушником в Псково-Печерском монастыре, в период управления обителью наместником архимандритом Алипием (Вороновым).

В 1967 г. Шемякин поставил оперу Д. Шостаковича «Нос» в студии Ленинградской консерватории.

После многочисленных арестов выставок, конфискаций работ и принудительного лечения в психиатрических больницах власти выдворили Шемякина из СССР в 1971 году. "Когда меня изгоняли из страны, КГБ поставил условие: я не имел права сообщить об отъезде даже родителям. «Отвальной» не было и быть не могло. Я был выслан бесшумно - в трехдневный срок. Мне запретили даже взять с собой маленький чемоданчик. Для начала моей жизни на Западе правительство дало мне 50 долларов", - рассказывал художник.

По мнению Михаила Шемякина, инициатором преследования зачастую являлись не правоохранительные органы, а Союз художников СССР.

Дружил с . Они познакомились в Париже благодаря танцору Михаилу Барышникову и навсегда остались друзьями. Высоцкий посвящал Шемякину свои песни, тот, в свою очередь, рисовал иллюстрации к произведениям Владимира Семёновича, а после его смерти создал памятник поэту, установленный в Самаре.

Хотя песни в исполнении Высоцкого пытались записывать многие, но из профессиональных записей Владимира Высоцкого ни одна не может соперничать с коллекцией Шемякина по объёму, чистоте звучания, исключительному подбору песен. Эти записи уникальны тем, что Высоцкий пел не для пластинки, а для близкого друга, чьё мнение он так ценил. Записи сделаны в Париже в 1975-1980 годы в студии Михаила Шемякина. Аккомпанировал Высоцкому на второй гитаре Константин Казанский. Записи были изданы только в 1987 году, после обработки в Нью-Йорке Михаилом Либерманом. Серия включает в себя 7 пластинок. В память о творчестве В. Высоцкого, Михаил Шемякин создал серию литографий, посвященных песням и стихам Владимира Семёновича. Литографии были отпечатаны только в 1991 году, а в виде полного издания вышли в свет в 2010 году.

Жил в Париже, а в 1981 году переехал в Нью-Йорк. В Париже устраивал выставки и публиковал работы своих коллег - российских художников и писателей-нонконформистов. В октябре 1990 года подписал "Римское обращение".

"У меня давно только один паспорт - американский, с тех пор как меня лишили советского гражданства. До этого был нансеновский - временный документ для лиц без гражданства… Человек без родины - это ужасное унижение я терпел долгие годы. Я не хотел получать французский паспорт, быть «второсортным» французом. И только когда я переехал в Америку, я получил там паспорт", - рассказывал он.

Начатые в 1960-е годы исследования искусства всех времён и народов выросли в коллекцию из миллионов образов, структурированных по техническим, историческим и философским категориям, за что художник был удостоен пяти почётных докторских степеней. Эта коллекция послужила основой для создания Института философии и психологии творчества (Франция).

В период с 1981-1982 в Нью Йорке несколько совместных выставок с киевским художником Александром Костецким.

В 1990-х годах и по сей день вместе с клоуном В. Полуниным устраивает шествия и зрелища в Санкт-Петербурге, Москве и Венеции.

В 2000 году учредил Воображаемый музей в городе Хадсон, штат Нью-Йорк, где организуются выставки по тематике исследований. В 2002-2003 годах создал для российского канала «Культура» 21 серию цикла «Воображаемый музей Михаила Шемякина».

В 2001 году в Мариинском театре Шемякин поставил свою версию балета П. Чайковского «Щелкунчик» с хореографией Кирилла Симонова.

В 2001 году в Лондоне открыт монумент, созданный Михаилом, посвящённый трёхсотлетию посещения Лондона Петром Великим, а в Москве - скульптурная композиция «Дети - жертвы пороков взрослых».

В 2003 году открыты памятник Анатолию Собчаку в Санкт-Петербурге и композиция «Царская прогулка» в Константиновском дворце.

В Санкт-Петербурге установлены три его монумента: Петру Великому, жертвам политических репрессий и архитекторам-первостроителям Санкт-Петербурга. Вариант памятника Петру Великому установлен в Нормандии.

В 2005 году поставил балет по мотивам сказки Э. Т. А. Гофмана «Волшебный орех» - по своему либретто и со своим оформлением, с оригинальной музыкой Сергея Слонимского и хореографией Донвены Пандурски.

В 2006 году в Мариинском театре поставлены три одноактных балета в оформлении Шемякина и с хореографией Донвены Пандурски.

В 2007 году Шемякин вернулся во Францию, где поселился недалеко от города Шатору.

С 2009 года в Фонде художника Михаила Шемякина в Санкт-Петербурге организует выставки по материалам своих исследований.

В 2010 году создал новую версию балета Л. Делиба «Коппелия» для Литовского национального театра оперы и балета с хореографом Кириллом Симоновым.

В 2013 году выпустил первые каталоги итогов исследований.

Диапазон, в котором работает Михаил Шемякин, весьма широк: от рисунка до монументальной скульптуры, театра и кинематографа. Тематика его творчества тоже разнообразна: от театрального гротеска до метафизических образов.

Лауреат Государственной премии Российской Федерации, народный художник Кабардино-Балкарии, народный художник Адыгеи, почётный доктор ряда высших учебных заведений.

К политике равнодушен, по его словам, пытается обходить ее стороной.

Дружен с Эдуардом Лимоновым. "Я помогал ему выйти из заключения. Однажды ко мне приехал его представитель и попросил от имени Лимонова, чтобы я замолвил за него слово перед Путиным. И при встрече с президентом я поднял этот вопрос и сказал, что нехорошо для России, стыдно, когда писатель сидит", - рассказывал он.

Михаил Шемякин в программе "Наедине со всеми"

Личная жизнь Михаила Шемякина:

Дважды был женат.

Первая жена - Ревекка Борисовна Модлина (6 сентября 1934 - 2014), скульптор, художник. В 1958 г. окончила художественное училище в Ленинграде. В 1950-е была женой художника Рихарда Васми, а в 1960-1962 гг. - была замужем за художником Александром Арефьевым.

"Когда мы познакомились, она оформляла витрины, забросив скульптуру. В 1964 году родилась наша дочь Доротея. Мы жили в коммунальной квартире. Для отъезда за границу нам нужно было развестись. Оформили развод в 1970 голу. Жене с дочкой помогла выехать во Францию Дина Верни, известная галерейщица, одна из богатых женщин, а когда-то - девочка из Одессы. Ей принадлежал весь Майоль. В юности она была его натурщицей, а после его смерти ей досталось все его имущество, включая дома", - рассказывал Шемякин.

Летом 1971 года Ревекка Борисовна вместе с дочерью Доротеей эмигрировала во Францию и жила в Париже. В 1983-м переехала в Грецию. В последние годы жизни опять вернулась во Францию, жила в городе Лош.

Доротея Михайловна Шемякина - художница, живописец, книжный график. С 1986-го живёт в Афинах.

Вторая жена - Сара де Кэй , американка.

Художник рассказывал: "С Сарой нас свел Высоцкий. Много в моей жизни мистического... Володя уже умер в то время. Американцы решили сделать о нем фильм. Искали людей, знакомых с Высоцким. Узнали, что в Нью-Йорке живу я и попросили Сару связаться со мной, взять интервью. Она была известной переводчицей, переводила интервью для фильма... Так мы подружились. Сара помогала мне учить английский язык, добровольно была моделью - я много ее рисовал. Потом поехала со мной в Италию, помогала делать мой двухтомник".

Михаил Шемякин, Сара де Кэй и дочь Доротея (в центре)

Его дом во Франции - это красивый старинный замок в деревне, недалеко от Парижа. Сам художник о нем говорил: "Замок красивый. Но ничего особенного из себя не представляет. Оригинальное строение конца XVI века, достроенное в XIX веке. Там 44 года была школа, потом ее выставили на аукцион, и мы приобрели эту недвижимость. Все время перестраиваем. Четыре этажа. Рядом, в «Эрмитаже» (так французы называют здание бывшей конюшни), находятся научная библиотека, исследовательская лаборатория. графическая мастерская, где я работаю".

Шрамы Михаила Шемякина - производственные: "Что касается шрамов... часть - это чисто производственные травмы. Если знают, что такое шрам от ножа, то заметят, что некоторые из моих - это ожог. Шрамов у меня много, но, к счастью, я не хожу, как господин Бренер голым по улице. Есть шрамы, заработанные в стычках - и парижских, и американских, но в основном - производственные. Например, при плавке отвалилась ещё горячая деталь от скульптуры, причём, - не моей и упала прямо на лицо".

Монументальные работы Михаила Шемякина:

«Кибела», бронза - до октября 2006 года находилась на Prince Street в районе СоХо, Нью-Йорк, США;
Памятник Петру I в Петропавловской крепости - Санкт-Петербург, 1991;
Мемориал «Жертвам политических репрессий» (Метафизические сфинксы) - Санкт-Петербург, 28 апреля 1995 года;
Памятник «Архитекторам-первостроителям Санкт-Петербурга» - Санкт-Петербург, 1995 год;
Надгробие на могиле киноактёра Савелия Крамарова - Сан-Франциско, 1997 год;
Памятник к 200-летней годовщине смерти Джакомо Казановы - установлен перед Дворцом Дожей в Венеции (Италия), 1998 год;
Памятник профессору Гарольду Юкеру «Диалог Платона с Сократом» - Университет Хофстра, Хэмпстед, шт. Нью-Йорк, 1999 год;
Установлено надгробие Михаилу Маневичу - Санкт-Петербург, 1999 год;
Памятник Петру Великому - Детфорд, Лондон, 2001 год;
«Дети - жертвы пороков взрослых» - Москва, 2001 год;
Памятник «Царская прогулка» в парке Константиновского дворца - Стрельня, 2003 год;
Надгробие первому мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку - Санкт-Петербург, 2003 год;
Памятник Владимиру Высоцкому в Самаре - 25 января 2008 года;
Памятник жертвам террора - Владикавказ, 2010 год.

Перформансы Михаила Шемякина:

Поставил оперу «Нос» - Театр Ленинградской консерватории, 1967 год;
В 1996 году, Михаил Шемякин совместно с Вячеславом Полуниным и Терри Гиллиамом создает спектакль «Diablo / Дьявол» в жанре «философская клоунАда»;
Создал оформление сцены на площади Святого Марка на время Венецианского карнавала. В рамках празднества организует совместно с Вячеславом Полуниным и Антоном Адасинским хэппенинг «Memento mori» с использованием своих скульптур, 1998 год;
Устраивает процессию масок «Карнавал Санкт-Петербурга в Венеции» с участием Анвара Либабова и Онофрио Колуччи, 1998 год;
Балет «Щелкунчик», постановка Мариинского театра, 2001 года, в которой Михаил Шемякин стал автором эскизов: костюмов, масок, декораций, а также работал над либретто;
Премьера одноактного балета «Принцесса Пирлипат, или Наказанное благородство», либретто М. Шемякина на сюжет Э. Т. А. Гофмана, музыка С. Слонимского, хореография К. Симонова, постановка и оформление М. Шемякина. Мариинский театр, Санкт-Петербург, 2003 год;
Премьеры трёх одноактных балетов: «Метафизика» (С. Прокофьев), «Кроткая» (С. Рахманинов), «Весна священная» (И. Стравинский). Декорации и костюмы Михаила Шемякина, хореография Донвены Пандурски. Государственный театр оперы и балета, София, Болгария; Мариинский театр, Санкт-Петербург, 2005 год;
Организовал «Посольство Петра Великого» на площади Сан-Марко в рамках программы Венецианского карнавала совместно с Антоном Адасинским, Вячеславом Полуниным, Александром Мирочником и сотрудниками Мариинского театра, февраль, 2007 год;
Организовал представление «Посольство Петра Великого» в петербургском Манеже, совместно с Анваром Либабовым, Александром Мирочником и сотрудниками Мариинского театра, 2008 год.

Знаменитый художник рассказал «Вечёрке» о хороших и плохих привычках, о вкусовых пристрастиях и об отношении к дуракам

Михаил Шемякин живет во Франции, куда перебрался из Америки, чтобы быть поближе к России и наведываться в обожаемый им Петербург, но чаще чем раз в полгода не получается. Старается обязательно приезжать на вернисажи художественно-аналитических выставок из серии «Воображаемый музей Михаила Шемякина. Антология форм». На открытие экспозиции «Метафизическая голова» в сентябре приехать не смог — приехал в октябре. Выставка — по традиции — в декабре должна была полностью обновиться и работать до мая. Но в декабре экспозицию «Метафизиче-ская голова» пришлось свернуть (временно, до 20 января), чтобы развернуть другую — «Художник и театр», организованную в рамках Третьего международного культурного форума... И снова Михаил Михайлович в городе на Неве, в своем фонде на Садовой, 11. На вернисаже один посетитель шепнул другому: «Что-то Шемякин зачастил в Питер», а в ответ услышал: «Шемякина много не бывает»…

Велосипед посадил на диету

— Михаил, мы давно знакомы, встречаемся всякий раз, когда вы приезжаете в Петербург, а когда встречаемся и общаемся под диктофон, «для газеты», обычно говорим на какие-то высокие темы — о современном искусстве, о судьбе России. Еще — о ваших выставках, о судебных разбирательствах по поводу фальшивок под Шемякина. И ни разу не говорили о Шемякине как о человеке. Ваш друг Владимир Высоцкий перечислил все, что он не любил, в песне, которую так и назвал — «Я не люблю». Чего не любит, категорически не принимает Шемякин?
— Жирную пищу.

— Так, еще.
— Очень соленую пищу.

— Сара (жена Мих. Шемякина. — Прим. авт. ) посадила на диету, что ли? (Сара присутствовала при беседе, но участвовала в ней только отдельными репликами. — Прим. авт. )
— Велосипед посадил меня на диету. Мы же с Сарой готовимся к «Тур де Франс». (Смеется.) Когда едешь на велосипеде, а тем более по сильно пересеченной местности, а то и вообще в гору, нужно быть в очень хорошей форме, а не пыхтеть, как это происходило раньше со мной. Думаю, по мне заметно, что я возвращаюсь к своему нормальному весу...

(Сара: «Миша похудел очень. И помолодел!»)

Мой обычный вес — 59 — 60 кг. Это как раз тот вес, что нужен для занятий спортом, велосипедным в том числе. А к спорту, как вы знаете, я никогда не был равнодушен.

— Так, что еще кроме жирного и соленого не любит Михаил Шемякин?
— Я понимаю, куда вы клоните. Глупость человеческую не люблю! Много чего не люблю, но прежде всего — глупость. Она страшнее жирной пищи, страшнее пересолов. Мне понравился заголовок статьи нашего нобелевского лауреата Жореса Алферова: «Мир погубит не атом, не рак, а жадный дурак». Точнее не скажешь. Глупость ведет к необдуманным поступкам — человеческим, политическим, приводит к войнам. К уничтожению природы. Глупость порождает жадность. А жадность — основной двигатель в разрушении нашей планеты. Невозможно остановить алчного предпринимателя; сколько ему ни говори: прекратите выпускать пластиковые мешки, они гибельны для планеты, — не прекратит. Он, дурак, будто бы живет на планете другой, он свято верит: все умрут, а я останусь! Бессмысленно взывать: прекратите излишне рьяно бурить скважины! «Как «прекратите»?! Это же — нефть, это же газ! Это деньги!» Ура! Первая буровая скважина в Антарктиде! Что это, если не человеческая глупость? Чему радуетесь, дураки?! Когда я прочитал об этом, пришел в ужас. Вы о последствиях подумали? Я представил себе белоснежные снега, льды — в мазутных пятнах, разводах, лужах, озерах, малых и больших. Через некоторое время, не дай бог, случится какая-нибудь авария и — экологическая катастрофа! Что, опять — «после нас хоть потоп»? (Кстати, слова эти ошибочно приписывают королю Людовику ХV — они принадлежат его фаворитке маркизе де Помпадур.) А все потому, что мы бездумно спешим набить карманы! И атмосферу загрязняем выхлопными газами опять же только потому, что автомобилестроителей и торговцев машинами, так же как и торговцев оружием, невозможно остановить. Деньги, деньги, деньги! Ну просто затмение разума какое-то! Глупость! Так что, повторюсь, для меня самый страшный порок, страшнее всех остальных — глупость. Будем продолжать разговор в том же духе? Опять ведь выйдем на глобальные темы. Впрочем, уже вышли.

Взаимопонимание с мыслящей улиткой

— Если я правильно понял, вы в 70 лет впервые сели на велосипед?
— Нет, нет. Просто в последнее время мы с Сарой сделали привычкой езду на велосипеде почти ежедневно. Я увлекся. Для меня это даже не столько спорт, сколько иная, ранее не испробованная возможность наблюдения природы, открытия каких-то новых достопримечательностей — замков (во Франции их превеликое множество), архитектурных доминант, памятников да и просто интересных строений. Мы живем в интереснейшей местности — вблизи города Шатору. И теперь ежедневно благодаря велосипеду знакомимся с тремя-четырьмя замками.

— Михаил, но автомобиль предоставил бы вам значительно больше возможностей для знакомства с окрестностями Шатору, и не только с окрестностями…
— Одно другого не исключает. Но из окна машины никогда не увидишь, что у тебя под колесами, например, улитка. В последнее время я часто спасаю улиток. После того как я многое узнал, читая, об этих удивительных моллюсках, я проникся к ним большущим уважением. Что такое улитка для человека? Для кого-то — брюхоногий моллюск, для кого-то — слизняк, для кого-то — ингредиент; бросил в кипяток, поварил сколько-то времени — вот тебе и суп. Оказывается, улитки — существа мыслящие. Оказывается, они спасают друг друга. Сейчас, когда я вижу ползущую по дороге улитку и понимаю, что ее вот-вот может машина раздавить, слезаю с велосипеда, беру в руки и отношу за обочину. Иногда мы с улиткой побеседуем…

— По-русски? По-французски?
— По-русски, по-русски. Вы смеетесь, а они, улитки, — удивительно любопытные существа. Одну, виноградную, я нашел на дороге в Шатору, на проезжей части. Машины едут, а она себе ползет! Еще чуть-чуть — и конец ей был бы! Я на руке привез улитку домой. Она, высунув глазки, с любопытством маленького ребенка смотрела туда-сюда — на лестницу, на потолок, на люстру. Это было так удивительно!

Разъезжая на велосипеде, я очень много фотографирую. Собираю полевые цветы для гербария. У меня громадное собрание сушеных листьев, из них я делаю коллажи. Исподволь готовлюсь к выставке довольно любопытной — танцующих листьев, которая будет называться «Гербариум».

— Когда и где планируется устройство экспозиции?
— Думаю, в Русском музее. Когда? Через пару лет, не раньше. Любой моей выставке предшествует большая, серьезная подготовительная работа.

Режим нечеловеческий, но мы выдерживаем

— Как вы выстраиваете свой день? При таком обилии дел на сон должно оставаться в лучшем случае часа два-три…
— На сон времени мало остается. Поэтому говорить о моем рабочем дне очень сложно. Правильнее говорить о рабочей ночи, которая плавно переходит в рабочий день. Во всяком случае, когда нас с Сарой спрашивают, как мы переносим постоянную смену часовых поясов, отвечаем: без особых проблем. Мы же действительно — то в Америку, то из Америки, то сюда, в Россию, в Ханты-Мансийск (еще недавно, при прежнем, здравомыслящем, губернаторе округа), то на Кавказ, в Кабарду — на родину моих предков, теперь еще и в Воронеж, где я теперь преподаю в Академии искусств. У многих людей возникают проблемы с перестройкой организма. Кому-то надо два дня приходить в себя, отсыпаться. А у нас с Сарой все нормально. Но в любом случае режим, по которому я живу, смело можно назвать не совсем человеческим. Но мы выдерживаем. Сару, правда, жалко. Бедняга, выпала ей такая судьба…

Быть супругой Шемякина — это тяжелый крест. Не каждая бы женщина выдержала. Но Сара — достойный потомок американских первопроходцев, которые с ружьями на плече шагали рядом с кибитками, ели что придется… (Сара: «Ну да, ежиков ели».)

— Михаил, машину Сара водит?
— Жена. Я не умею. Когда-то — не учился принципиально. Потом злоупотреблял алкоголем, страдал запоями. Я, слава богу, понимал: если получу водитель-ские права, то одновременно получу и путевку если не для себя, то для кого-то другого — если не на кладбище, то в больницу. Пьяный за рулем — вы сами понимаете, к чему это может привести. Я знаю, что так же поступил и художник-абстракционист Серж Поляков, младший брат знаменитого гитариста Володи Полякова, с которым я работал. Когда Серж стал зарабатывать колоссальные деньги, он купил автомобиль, по-моему, даже Кандинского (это мне Дина Верни рассказывала), но принципиально отказался идти в школу водителей и завел себе шофера, потому что знал: может в любую минут сорваться и уйти в запой.

— Насколько я знаю, не только с запоями, а вообще с выпивкой давно покончено. Вы алкоголь не употребляете…
— …двадцать лет! Наверное, это интересно — самому водить машину, но я уже привык, что Сара великолепно управляет автомобилем, а я могу, открыв окошечко, фотографировать. А то и покемарить. Это вторая причина, по которой я не стал учиться. Есть и третья: элементарно нет времени.

Иногда так и хочется треснуть кого-нибудь по шее

— Пьянство помимо всего прочего отнимает время у творчества…
— Мы — что я, что Володя — пили от перегрузок. Когда понимали, что организм не выдерживает. Как нам казалось, давали мозгу отдохнуть. Мой опыт показывает, что можно и без этого. Беда в том, что мы оба были запойные.

— Сейчас в России идет интенсивная борьба с курением. А на обложке книги Александра Петрякова «Зазеркалье мастера», трижды, по-моему, переизданной, фотография, где Шемякин с сигаретой. Я, честно говоря, давно не видел вас курящим…
— Я не курю. Давно. Сара, сколько лет? Семь? (Сара: «Девять».) Вот: девять лет. Однажды я понял: курение это — глупость. Да, да, тот самый порок, который я не терплю в людях! Понял, что кто-то на мне делает деньги. Да еще при этом гробит мое здоровье. Вот я однажды и бросил сигарету и сказал себе: «Все, с куревом покончено!» Говорят, бросить курить очень трудно, приводят слова Марка Твена: «Нет ничего проще, чем бросить курить, я это проделывал тысячу раз!» Ничего подобного! Никаких «тысячу раз» не потребовалось. Я просто дал себе команду и вот уже девять лет в рот не брал сигарету, и нет никакого желания взять. И потом: не для меня — быть в зависимости от кого-то или чего-либо. Начинаю себя презирать.

— Покончили с тем, бросили это… Но ведь должна же быть хоть какая-то слабость. Сладкое, например.
— Нет, я не большой любитель сладкого. Ну, если разобраться, то слабостей у меня, как у каждого человека, вагон и маленькая тележка наберется. Иногда хочется кого-нибудь треснуть по шее. Сдерживаешься. Иногда из кровати не хочется вылезать.

— И что же заставляет вас покидать ложе?
— Осознанная необходимость. Помните, как слуга будил великого философа Анри Сен-Симона: «Вставайте, сударь, вас ждут великие дела!»? По другой версии, так будили Фридриха Великого, когда он еще не был великим. Я же обычно сам себе говорю: «Вставай, парень, у тебя масса дел недоделанных».

— И тогда последний вопрос: вы в себе миссионерство чувствуете?
— Это очень опасное чувство на территории России. Оно ведет к печальным последствиям. Поэтому если такая шальная мысль проскочит, я ее стараюсь выжечь… перекисью водорода.

Михаил Шемякин – советский, американский и российский художник, скульптор. Лауреат Государственной премии Российской Федерации, народный художник Кабардино-Балкарии и Адыгеи, почетный доктор университетов Европы, Америки и России. Вынужденный эмигрировать под угрозой уголовного преследования в начале 1970-х, талантливый недоучка с диагнозом «вялотекущая шизофрения» покорил Европу и Америку, став известнейшим художником современности.

Детство и юность

Родился Михаил Михайлович Шемякин в российской столице в мае 1943 года. У художника кабардинские корни: отец, рано осиротев, получил фамилию Шемякин от отчима. Его родной отец принадлежал к старинному кабардино-балкарскому роду Кардановых. У мамы художника – актрисы Юлии Предтеченской – дворянские корни. Дед Шемякина по матери – выпускник Морского инженерного училища в Кронштадте. По словам художника, его деды «были расстреляны и в вицмундирах похоронены».

Юлия Николаевна, в годы войны переехавшая из родного Ленинграда в Москву и работавшая в Театре на Таганке, родила сына от второго мужа, полковника Шемякина. Вскоре после рождения первенца женщина перебралась к мужу, назначенному комендантом городов Восточной Германии. До 14 лет Михаил Шемякин рос в ГДР.

В 1957-м семья вернулась в Ленинград. Поселились в коммуналке из 38 комнат. Миша с мамой, отцом и тетей жили в одной из комнат. Отец, кадровый военный, мечтал для отпрыска той же судьбы, но Шемякин-младший бредил искусством, чему радовалась мама-актриса. В Германии подросток часами рассматривал альбомы с картинами , и .

Вскоре отец оставил семью и уехал в Краснодарский край, а юного Михаила Шемякина, за ночь нарисовавшего иллюстрации к пушкинской сказке о , зачислили на 2-й курс средней художественной школы при Институте живописи им. .

Проучился Шемякин 4 года: студента отчислили за «эстетическое развращение сокурсников». Михаил щедро делился с коллегами знаниями о западном искусстве, почерпнутыми из запрещенных в Союзе книг. В 1961 году донос в КГБ поставил точку в образовании.

Последовала темная полоса биографии. Чтобы выжить, Михаил Шемякин брался за любую работу: трудился чернорабочим, почтальоном, вахтером, такелажником в Эрмитаже. Ночью копировал полотна старинных мастеров, экспериментировал.

К бывшему однокурснику наведывались друзья, что не нравилось соседям по коммуналке. Последовавший очередной донос в КГБ и вызов «на разговор» окончился для Шемякина скверно: расспросив художника о боге и дьяволе, его отправили в психиатрическую клинику. В медицинской карте появился диагноз: «Вялотекущая шизофрения».

Полгода инъекций и таблеток едва не превратили художника в инвалида. Первая «выставка» работ состоялась в клинике: лечащий доктор Шемякина показал студентам-практикантам иллюстрации пациента к произведениям . Таким образом психиатр «проиллюстрировал» течение шизофрении у подопечного.

Стараниями матери Михаил покинул стены клиники. После «лечения» у него появилась аллергия на краски, ночами мучили кошмарные сны. Два года художник возвращался к нормальной жизни в горах Абхазии.

Живопись

Желание быть поближе к искусству снова привело Михаила Шемякина в Эрмитаж, где он устроился разнорабочим. Трудился в бригаде, где две трети коллег были такими же непризнанными художниками.

В 1962-м состоялась первая выставка картин Шемякина, которую организовал ленинградский журнал «Звезда». С творчеством мастера познакомились , питерская интеллигенция. Спустя 2 года выставку произведений рабочих Эрмитажа устроил директор, за что поплатились все – и руководство, и сами непризнанные художники.

Михаил Шемякин снова остался без работы, пережил несколько обысков, во время которых конфисковали репродукции религиозной тематики, запрещенные книги, письма матери. Безработного грозились выслать из города за тунеядство.

В 1967 году Шемякин организовал художественную группу «Петербург». В тандеме с философом Владимиром Ивановым взялся за поиск новых форм иконописи. 2 года был послушником в мужском Псково-Печерском монастыре. Выставки картин Михаила в стиле андеграунда раздражали и власть, и коллег, творивших в традиционных, дозволенных рамках.

Работами Михаила Шемякина заинтересовались на Западе. Дочь эмигрантов, галеристка Дина Верни, помогла эмигрировать супруге художника, с которой он предварительно развелся. Вскоре за женой и дочерью последовал Шемякин. Его отправили в эмиграцию, не позволив взять даже маленького чемодана с вещами.

В Париже Михаила встретили родные и Верни. Во Франции началась новая жизнь художника, поначалу трудная и на грани нищеты. Друзья помогли найти угол в покинутом бильярдном клубе. Зато Шемякин наслаждался свободой, запоем читал запрещенные книги, изучал западное искусство и рисовал.

Серии работ «Карнавалы Санкт-Петербурга», «Метафизические головы», «Чрево Парижа» принесли Михаилу Шемякину славу. С картинами российского мастера европейцы познакомились на выставке, организованной дизайнером Жан-Клодом Гобером в середине 1970-х. Заказы, контракты посыпались на мастера как из рога изобилия. Желающие купить его картины выстраивались в очередь.

Вскоре культурная среда Парижа показалась Михаилу Шемякину скучной. Он работал без устали – рисовал, ваял скульптуры, издавал альманах «Аполлон», открывая Западу имена русских авангардистов и импрессионистов. Но Франция все больше «давила» художника мелкобуржуазностью и сытым покоем. Побывав в Нью-Йорке, Шемякин попал в родную стихию: ощутил бешеный темп жизни и попал в гущу мировой творческой мастерской.

В начале 1980-х Михаил Шемякин переехал в США и принял гражданство. Семья предпочла теплую и спокойную Грецию. Первые годы мастер обитал в Сохо, в середине 80-х превратившегося в мекку художественной богемы Нью-Йорка.

Через 8 лет Шемякин приобрел заброшенный замок в двух часах езды от бушующего города, в Клавераке. Разместил в просторных комнатах скульптурную и художественную мастерские. Вскоре он стал действительным членом Нью-Йоркской академии наук и академиком искусств Европы. В России с многогранным творчеством Михаила Шемякина познакомились в конце 1980-х.

Личная жизнь

Первая супруга Ревекка Модлина родом из Ленинграда, художница и скульптор. Брак с Шемякиным был для нее третьим. В 1964 году родила мужу дочь Доротею Шемякину. Дочь пошла по стопам родителей и стала художницей, книжным графиком.

Со второй женой – переводчицей Сарой де Кэй – художник познакомился благодаря дружбе с . Сара переводила американский фильм о советском барде. Ей рекомендовали связаться с другом Высоцкого.

Шрамы на лице и теле Михаила Шемякина, по его словам, стали следствием ожоговой травмы на литейном заводе. Ходят слухи, что художник нанес раны сам под воздействием алкоголя.

Галифе, сапоги и фуражка стали «фирменной» одеждой Шемякина, но он объясняет их ношение бытовыми и физиологическими причинами. Козырек фуражки бережет больные глаза от света, а высокие сапоги защищают от змей, которых немало во французской деревне, где последние 25 лет живет мастер.

Михаил Шемякин сейчас

В России художник и скульптор бывает часто. По его признанию – живет в самолете. В Москве и Санкт-Петербурге осуществляются почти все проекты мэтра. Он оформляет спектакли, организовывает художественные и скульптурные выставки, возводит памятники.

Талант Шемякина многогранный. Памятник работы мастера стоит в Петропавловской крепости. В костюмах, нарисованных художником для балета «Щелкунчик», выступают артисты «Мариинки». Ювелирные изделия, придуманные художником, воплотил ювелирный дом SASONKO.

У Михаила Шемякина, называющего сон неоправданной роскошью, хватает времени рисовать полотна, организовывать музыкальные фестивали, сниматься в телепроектах и даже придумывать елочные игрушки.

В «Инстаграме» есть страница петербургского Центра Михаила Шемякина, где анонсируются мероприятия с его участием.

Награды

• 1971 – Награжден медалью на конкурсе книги в Венеции за иллюстрации к сборнику «Классическая испанская эпиграмма»
• 1984 – Удостоен почетной докторской степени Университета Сан-Франциско
• 1987 – Почетная докторская степень Европейской академии искусств Франции
• 1989 – Почетная докторская степень Cedar Crest College, Аллентаун, шт. Пенсильвания
• 1993 – Государственная премия в области литературы и искусства Указом Президента России Б. Ельцина
• 1994 – Орден «Кавалер искусств и литературы» Министерства культуры Франции
• 1996 – Почетные докторские степени: Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ; Москва) и Университета Кабардино-Балкарской республики, Нальчик
• 1997 – Президентская премия
• 1998 – Золотая медаль «Достойному» Российской академии художеств
• 2001 – Премия «Золотой софит» - как лучший театральный художник 2001 года (Санкт-Петербург)
• 2001 – Премия «Петрополь» за уникальный вклад в культуру Санкт-Петербурга
• 2002 – Лауреат премии «Золотая маска» в номинации «Лучшая работа художника в музыкальном театре» (за спектакль «Щелкунчик» в Мариинском театре)
• 2002 – Специальный приз «Балтика» за лучшую авторскую работу в театре (Санкт-Петербург)
• 2009 – Орден Дружбы
• 2018 – Нагрудный знак Министерства культуры РФ «За вклад в Российскую культуру»