Особенности драматургии Чехова отмечались как новаторские многими деятелями искусства. В. И. Немирович-Данченко и К. С. Станиславский первыми увидели в драматическом движении пьес Антона Павловича «подводное течение», которое за внешней обыденностью происходящего скрывает непрерывный внутренний интимно-лирический поток. Именно они приложили все усилия для того, чтобы донести свежую интерпретацию чеховских пьес до зрителя. На примере драм «Вишневый сад», «Чайка», «Дядя Ваня» мы рассмотрим художественное своеобразие произведений этого автора.

Описание быта

Особенности драматургии Чехова хорошо просматриваются на одной из самых известных его пьес - «Вишневый сад». Главным ее принципом было преодоление театральной условности, традиционной для театральных произведений XVIII века. Известно, что Антон Павлович стремился к тому, чтобы на сцене было все, как в жизни. Например, в основе «Вишневого сада» лежит самое обыденное событие - продажа загородного имения за долги, а не выбор между долгом и чувством, раздирающий душу персонажа, не роковое столкновение народов и царей, злодеев и героев. Драматург полностью отказался от внешней занимательности сюжета в пользу простых и незамысловатых событий, стремясь доказать, что повседневное состояние героя не менее конфликтно.

Неоднозначные герои

Особенности драматургии Чехова (10 класс подробно изучает эту тему) наблюдаются и в описании героев. Например, в пьесе «Вишневый сад» нет ни одного убежденного негодяя или злодея. Купец Лопахин, покупающий хозяйское имение за долги, - человек душевный и чуткий. Он не забыл, как тепло относилась к нему Раневская с самого детства. От чистого сердца он предлагает ей и Гаеву помощь по спасению имения - предлагает разбить сад на отдельные дачные участки. Также без всякой задней мысли он дает Любови Андреевне в долг, наверняка зная, что она его не вернет. Однако именно Лопахин покупает имение и отдает приказ вырубить вишневые деревья, не дожидаясь отъезда старых хозяев. При этом он даже не осознает, какую боль причиняет этим Раневской и Гаеву. Купец, однако, с восхищением вспоминает красоту маковых полей, на которых ему удалось заработать 40 тысяч. В характере этого героя уживаются низкое и высокое, стремление к прекрасному и жажда наживы, благородные порывы и жестокость. Отношение к нему у зрителей складывается противоречивое. Но ведь и в жизни не встречается абсолютно плохих или хороших людей. Максимальная достоверность характеров - вот еще одна особенность драматургии Чехова.

«Подводное течение»

В своих произведениях Антон Павлович полностью отказывается от некоторых театральных приемов. Например, исключает объемные монологи, так как люди в обыденной жизни их не произносят. Особенности драматургии Чехова в рассказе «Вишневый сад» наглядно демонстрируют это. Вместо нарочитых реплик «в сторону» автор применяет особый который Немирович-Данченко и окрестил подтекстом или «подводным течением». Прежде всего, это «двойное звучание» каждого персонажа, то есть многозначность его характера. Примером такого «звучания» может послужить предложенное выше описание характера Лопахина. Кроме того, Чехов по-особенному выстраивает диалог своих героев, то есть делает так, чтобы зрители могли понять, о чем думают персонажи во время обсуждения бытовых вопросов. Разговор Лопахина и Вари в четвертом действии - образец такого неоднозначного объяснения. Им хочется говорить о своих чувствах друг к другу, однако они беседуют о посторонних вещах. Варя разыскивает какой-то предмет, а Лопахин делится планами на грядущую зиму. В результате объяснения в любви между героями так и не происходит.

Многозначительные паузы

Особенности драматургии Чехова можно перечислять бесконечно. Если в большинстве драматических произведений герои раскрываются через совершение поступков, то у Антона Павловича они проявляют себя в переживаниях. Поэтому так важно прослеживать в его пьесах «подводное течение». Обычные паузы наполняются в них глубоким содержанием. Например, после неудавшегося объяснения между Варей и Лопахиным героиня остается в одиночестве и плачет. Когда в комнату входит Раневская, то задает ей один-единственный вопрос: «Что?» Ведь слезы могут быть вызваны как радостью, так и горем. Между собеседницами повисает пауза. Любовь Андреевна все понимает без объяснений и начинает торопиться с отъездом. Или в последнем действии Трофимов Петя пускается в рассуждения о своей счастливой судьбе и говорит о том, что «Человечество идёт к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!» На саркастический вопрос Ермолая Алексеевича: «Дойдёшь?», Петя убежденно отзывается: «Дойду. (Пауза) Дойду или укажу другим путь, как дойти». Это молчание между фразами указывает на то, что герой не чувствует иронию своего собеседника и рассуждает совершенно серьезно.

Ремарки

Особенности драматургии Чехова (кратко, конечно, описать все нюансы достаточно сложно) заключаются и в активном применении, казалось бы, второстепенных театральных приемов - авторских ремарок, звукозаписи, символов. Например, в первом действии «Вишневого сада», автор подробно описывает декорацию - помещение, где все ожидают приезда Любови Андреевны. Особенное внимание в этой ремарке уделяется саду, который виднеется из окна - его деревья усыпаны белоснежными цветами. У зрителя и читателя сразу возникает грустное предчувствие, что все это великолепие скоро погибнет. А в ремарке, предвосхищающей второй действие, содержится замечание о том, что из сада просматривается окраина города и телеграфные столбы. Кроме прямого значения, у этой декорации имеется и символический смысл - новый век диктует свои порядки, и в нем нет места вишневому саду. «Дворянское гнездо» Раневских-Гаевых непременно будет уничтожено.

Звуки

Звуки играют в произведениях Антона Павловича важную роль. Особенности драматургии Чехова на примере пьесы «Вишневый сад» прямо указывают на это. Печальный вальс, играющий на балу, который, вопреки всякой логике, устраивает в день торгов Любовь Андреевна; стук шаров для бильярда, напоминающий о любимом времяпровождении Гаева; скрежет лопнувшей струны, безвозвратно нарушивший очарование и покой летнего вечера. Он настолько поражает Раневскую, что она сразу начинает собираться домой. Хотя Гаев и Лопахин тут же дают достоверное объяснение неприятному звуку (крик птицы, обрыв бадьи в шахте), Любовь Андреевна воспринимает его по-своему. Она считает, что скрежет оборвавшейся струны свидетельствует о завершении ее прежней жизни. Безусловно, символичным является и стук топора в конце пьесы: красота земли - вишневый сад - будет погублена по приказу Лопахина.

Детали

В деталях особенно выразительно проявляются особенности драматургии Чехова. На сцене Варя все время появляется в темном платье со связкой ключей у пояса. Когда на балу Ермолай Алексеевич объявляет, что купил имение, она демонстративно бросает свои ключи Лопахину под ноги. Тем самым она показывает, что отдает ему все хозяйство. Печальным символом завершения эпохи усадебной России служит и финал пьесы: все покидают дом, Ермолай Алексеевич запирает до весны входную дверь, а из дальней комнаты появляется старый больной слуга Фирс, который ложится на диван и замирает. Всем становится понятно, что вместе с последним своим хранителем постепенно исчезает поместная Россия.

«Ослабленный» сюжет

Не все современники автора смогли оценить особенности драматургии А. П. Чехова. Особой критике подвергся недостаточно выразительный сюжет в его произведениях. До Антона Павловича фабула пьесы строилась, как правило, на одном внешнем конфликте. Сквозное событие, построенное на столкновении нескольких героев, определяло суть произведения. Например, в «Горе от ума» действие строится на противоречиях между Чацким и окружающим его «фамусовским обществом». Традиционный конфликт решает судьбу действующих лиц, демонстрирует победу одних героев над другими. Совсем иначе обстоит дело в чеховских пьесах. Основное событие (продажа имения за долги) здесь вообще отодвигается на задний план. Невыразительный сюжет этого произведения с трудом делится на привычные опорные элементы (кульминацию, развязку и т. д.). Темп действия постоянно замедляется, а драма состоит из сцен, очень слабо взаимодействующих друг с другом.

Особенности драматургии А. П. Чехова (10 класс на уроках литературы достаточно глубоко знакомится с творчеством писателя) заключаются в глубоком психологизме его творений. Автор не стремится показать внешнее столкновение героев, подменяя его внутренним конфликтом ситуации, неприятной для его персонажей. Противоречия развиваются в душах действующих лиц и заключаются не в битве за имение (ее практически не происходит), а в несовместимости мечты и реальности, недовольстве героев собой и окружающим миром. Поэтому в финале пьесы мы видим не торжествующего Лопахина, а несчастного человека, который в печали восклицает: «О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь». В чеховских произведениях главных героев нет, и вина за происходящее ложится на каждого из них. В пьесах Антона Павловича одинаково важны и центральные персонажи, и второстепенные.

Необычный жанр

В жанровом своеобразии также заключаются особенности драматургии Чехова. «Вишневый сад» - лирическое произведение, однако и в него автор сумел вплести комические элементы. М. Горький назвал эту пьесу «новой драмой», в которой соединились и трагический пафос (сожаление о гибели вишневого сада и крушении судеб некоторых героев), и комический подтекст (явный - в описании образов Шарлотты, Симеонова-Пищика, Епиходова и т. д.; завуалированный - в персонажах Лопахина, Гаева, Раневской и т. д.). Внешне герои пассивны, но за их инертностью скрывается внутреннее сложное действие-раздумье.

«Чайка»

Все особенности драматургии Чехова кратко были изложены нами на примере только одного произведения - драмы «Вишневый сад». Это последняя пьеса Антона Павловича, в которой он резюмировал свои творческие достижения. Однако все вышеперечисленное относится и к другим произведениям автора. Например, свою тревожную, пронизанную томлением духа «Чайку» Чехов почему-то назвал комедией. Эта загадка драматурга до сих пор волнует умы исследователей, но кто будет спорить с тем, что он мастер создания печальных комедий? Антон Павлович умел извлекать поэзию из самой неустроенности жизни и сочинять необычные по своей жанровой принадлежности произведения. Так же, как и в «Вишневом саде», в пьесе «Чайка» нет центральных персонажей. Все герои в ней равноправны, побочных и главных судеб не существует, поэтому основного действующего лица в ней нет. Название этого произведения очень символично. Чайка, по мнению автора, олицетворяет собой тревожный полет, порыв вдаль, стимул движения. В этой драме нет банального сюжета, в ней раскрывается широкая тема горькой неудовлетворенности своей судьбой, мечте о лучшей доле. Но смысл этой пьесы доносится до зрителей через обыденные, повседневные детали, которые имеют глубокий смысл, то самое «подводное течение». Таковы особенности драматургии Чехова. «Чайка» - типичное произведение этого автора.

«Дядя Ваня»

Это еще одно новаторское произведение Антона Павловича. В нем также ярко проявляются особенности драматургии Чехова. «Дядя Ваня» - это пьеса, в которой автор делает упор не на внешние противоречия между героями, а на их внутренние переживания. Бытовые будни являются здесь единственным источником конфликта. Ничего трагического в судьбе чеховских персонажей, действительно, не происходит, но все они не удовлетворены своей жизнью. Одни проводят свои дни в ленивой праздности, другие - в бессильной злобе, третьи - в унынии. Установившийся образ жизни делает людей хуже, чем он могли бы быть. Доктор Астров опошлился, Войницкий обозлился на весь мир, Серебряков - бесславно деградировал. Все они стали черствыми и равнодушными по отношению друг к другу и, главное, к себе. Их жизнь бессмысленна и бесполезна. И кто в этом виноват? Как всегда у Антона Павловича - все сразу. Ответственность лежит на каждом герое.

Заключение

Резюмируя все вышесказанное, хочется изложить все особенности драматургии Чехова по пунктам:

1. Практически все произведения автора построены на детальном описании быта, через который до читателей и зрителей доносятся особенности характеров, чувств, настроений героев.
2. В сюжете чеховских пьес нет ярких драматических событий, главный источник конфликта - внутренние переживания персонажей.
3. Герои в творениях Антона Павловича неоднозначны, в каждом из них есть отрицательные и положительные черты.
4. Диалоги в произведениях автора часто состоят из отрывочных многозначительных фраз, через которые передается жизненное самочувствие действующих лиц.
5. Ремарки, звуки, символические детали имеют большое значение в пьесах Чехова.
6. Драматургия Антона Павловича отличается жанровым своеобразием. Драматические события в ней переплетаются с комическим подтекстом, что делает изображение событий в нем более живым и достоверным.

Теперь вы знаете все об особенностях драматургического мастерства А.П. Чехова. Его творчество по праву входит с золотой фонд мировой классики.

Пусть на сцене все будет так же сложно и
так же вместе с тем просто, как и в жизни.
Люди обедают, только обедают, а в это время
слагается их счастье и разбиваются их жизни.
А.П. Чехов

Чехов создал свой театр, со своим драматургическим языком, который не сразу был понят современниками писателя. Многим его пьесы казались неумело сделанными, не сценичными, растянутыми, с беспорядочными диалогами, недостатком действия, нечеткостью авторского замысла и т. д. М. Горький, например, писал не без доброжелательной иронии о «Вишневом саде»: «Конечно — красиво, и — разумеется — со сцены повеет на публику зеленой тоской. А — о чем тоска — не знаю». Чехов создал «театр настроения», намеков, полутонов, с его знаменитым «подводным течением» (В. И. Немирович-Данченко), предвосхитив во многом театральные искания ХХ века.

Пьесы Чехова можно будет лучше понять, обратившись к их поэтике, то есть к выработанному автором способу изображения жизни в драматическом произведении. Без этого произведения будут казаться монотонными, перегруженными множеством «лишних» подробностей (лишних с точки зрения традиционной дочеховской театральной эстетики).

Особенности хронотопа . Чехов расширил хронотоп (время и пространство) классической русской литературы XIX века, который можно назвать патриархальным: в центре произведений отечественной классики была прежде всего дворянская усадьба, Россия дворянская и крестьянская, а он ввел в литературу городского человека с его урбанистическим мироощущением. Чеховский хронотоп — это хронотоп большого города. Причем имеется в виду не география, не социальное положение, а ощущения, психология «городского» человека. Еще М. М. Бахтиным было замечено, что «провинциальный мещанский городок с его затхлым бытом — чрезвычайно распространенное место свершения романных событий в XIX веке». В таком хронотопе — замкнутом и однородном — происходят встречи, узнавания, диалоги, понимания и непонимания, расставания населяющих его персонажей. «В мире русской классики “дочеховского” периода в принципе “все знают всех”, все могут вступить в диалог друг с другом. На смену эпическому, “деревенскому” образу мира в творчестве Чехова приходит хронотоп “большого города”, ибо разомкнутость и неоднородность, несовпадение географического пространства с психологическим полем общения — признаки городского социума». Чеховские персонажи — это знакомые незнакомцы, они живут рядом, вместе, но они живут «параллельно», каждый замкнут в своем мире. Этот хронотоп и новое ощущение человека определили поэтику чеховской драмы, особенности конфликтов, характер диалогов и монологов, поведение персонажей.

На первый взгляд, «городскому» хронотопу (с его разобщенностью людей) противоречит тот факт, что действие большинства пьес Чехова происходит в помещичьей усадьбе. Возможно несколько объяснений такой локализации места действия:

— в любом драматическом произведении (это его родовое свойство) место действия ограничено, и с наибольшей отчетливостью это выразилось, как известно, в эстетике классицизма с его правилами трех единств (места, времени, действия). У Чехова усадьба, имение, в силу замкнутости пространства, ограничивают собственно сюжетно-событийную сторону пьесы, и действие в таком случае переходит в план психологический, в чем и заключается суть произведения. Локализация места действия предоставляет больше возможностей для психологического анализа;

— в большом, сложном и равнодушном мире «люди словно загнаны в последние прибежища, где, кажется, пока можно укрыться от давления окружающего мира: в собственные усадьбы, дома, квартиры, где еще можно быть самим собой». Но и это им не удается, и в усадьбах герои разобщены: им не дано преодолеть параллельности существования; новое мироощущение — городской хронотоп — охватило и имения, и усадьбы;

— усадьба как место действия позволяет Чехову включить картины природы, пейзаж в драматическое действие, что так дорого было автору. Лирическое начало, привносимое природными картинами и мотивами, оттеняет нелогизм бытия героев пьес.

Особенности конфликта . Чехов выработал особую концепцию изображения жизни и человека — принципиально будничную, «негероическую»: «Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». Для традиционной дочеховской драмы характерно прежде всего событие, нарушающее традиционное течение жизни: столкновение страстей, полярных сил, и в этих столкновениях полнее раскрывались характеры персонажей (например, в «Грозе» А. Н. Островского). В пьесах же Чехова нет острых конфликтов, столкновений, борьбы. Кажется, что в них ничего не происходит. Эпизоды заполнены обыденными, даже не связанными друг с другом разговорами, мелочами быта, незначительными подробностями. Как утверждается в пьесе «Дядя Ваня», мир погибнет не от «громких» событий, «не от разбойников, не от пожаров, а от ненависти, вражды, от всех этих мелких дрязг...». Произведения Чехова движутся не от события к событию (мы не имеем возможности следить за развитием сюжета — за отсутствием такового), а, скорее, от настроения к настроению. Пьесы строятся не на противопоставлении, а на единстве, общности всех персонажей — единстве перед общей неустроенностью жизни. А.П. Скафтымов писал об особенностях конфликта в пьесах Чехова: «Нет виноватых, стало быть, нет и прямых противников. Нет прямых противников, нет и не может быть борьбы. Виновато сложение обстоятельств, находящихся как бы вне сферы воздействия данных людей. Печальная ситуация складывается вне их воли, и страдание приходит само собою».

Полифонизм, многогеройность . В чеховских пьесах отсутствует сквозное действие и главный герой. Но пьеса при этом не рассыпается на отдельные эпизоды, не теряет своей целостности. Судьбы героев перекликаются и сливаются в общем «оркестровом» звучании. Поэтому часто говорят о полифоничности чеховской драмы.

Особенности изображения характеров . В классической драме герой выявляет себя в поступках и действиях, направленных на достижение определенной цели. Поэтому затягивание действия превращалось в факт антихудожественный. Чеховские персонажи раскрываются не в борьбе за достижение целей, а в монологах-самохарактеристиках, в переживании противоречий жизни. Характеры персонажей не резко очерчены (в отличие от классической драмы), а размыты, неопределенны; они исключают деление на «положительных» и «отрицательных». Многое Чехов оставляет воображению читателя, давая в тексте лишь основные ориентиры. Например, Петя Трофимов в «Вишневом саде» представляет молодое поколение, новую, молодую Россию, и уже поэтому вроде бы должен быть положительным героем. Но он в пьесе — и «пророк будущего», и одновременно «облезлый барин», «недотепа».

Персонажи в драмах Чехова лишены взаимопонимания. Это выражается в диалогах: герои слушают, но не слышат друг друга. В пьесах Чехова царит атмосфера глухоты — глухоты психологической. При взаимной заинтересованности и доброжелательности чеховские персонажи никак не могут пробиться друг к другу (классический пример тому — одинокий, никому не нужный и всеми забытый старый слуга Фирс из «Вишневого сада»), они слишком поглощены собой, собственными делами, бедами и неудачами. Но личные их неустроенность и неблагополучие являются лишь частью общей дисгармонии мира. В пьесах Чехова нет счастливых людей: все они в той или иной мере оказываются неудачниками, стремятся вырваться за пределы скучной, лишенной смысла жизни. Епиходов с его несчастиями («двадцать два несчастья») в «Вишневом саде» — олицетворение общего жизненного разлада, от которого страдают все герои. Каждая из пьес («Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Вишневый сад») воспринимается сегодня как страница печальной повести о трагедии русской интеллигенции. Действие чеховских драм происходит, как правило, в дворянских усадьбах средней полосы России.

Авторская позиция . В пьесах Чехова авторская позиция не проявляется открыто и отчетливо, она заложена в произведениях и выводится из их содержания. Чехов говорил, что художник должен быть объективен в своем творчестве: «Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление». Эти слова, сказанные драматургом в связи с пьесой «Иванов», распространяются и на другие его произведения: «Я хотел соригинальничать, — писал он брату, — не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал».

Роль подтекста . В чеховских пьесах ослаблена роль интриги, действия. На смену сюжетной напряженности пришла психологическая, эмоциональная напряженность, выражающаяся в «случайных» репликах, разорванности диалогов, в паузах (знаменитые чеховские паузы, во время которых персонажи как бы прислушиваются к чему-то более важному, чем то, что они переживают в данный момент). Все это создает психологический подтекст, являющийся важнейшей составной частью спектакля.

Язык чеховских пьес символичен, поэтичен, мелодичен, многозначен. Это необходимо для создания общего настроения, общего ощущения подтекста: в пьесах Чехова реплики, слова, помимо прямых значений, обогащаются дополнительными контекстуальными смыслами и значениями (призыв трех сестер в пьесе «Три сестры» «В Москву! В Москву!» — это стремление вырваться за пределы очерченного круга жизни). Эти пьесы рассчитаны на тонкого, подготовленного зрителя. «Публике и актерам нужен интеллигентный театр», — считал Чехов, и такой театр был создан им. Новаторский театральный язык А.П. Чехова — это более тонкий инструмент для познания, изображения человека, мира его чувств, тончайших, неуловимых движений человеческой души.

Введение

Русская драма возникла очень давно, и долгое время существовала лишь в устном виде. Лишь в XVII веке появляется первая письменная -- «Блудный сын» Симеона Полоцкого. В классической драме зритель уже всё понимал о герое ещё до начала действия, глядя на афишу. Добивались этого с помощью говорящих фамилий (Дикой, драма «Гроза» Островского). К концу девятнадцатого века такая драма была уже не интересна зрителю. Шёл поиск чего-то нового. Причём это же происходит и в европейской литературе: например «Синяя птица» Метерлинка тоже абсолютно неклассическое произведение драматического толка. В нашей стране этот поиск олицетворял Чехов.

В нашем исследовании мы рассмотрим новаторство Чехова- драматурга на примере его пьесы «Вишневый сад».

Актуальность нашего исследования обусловлена тем, что сейчас возрос интерес к театру, драме, а произведения Антона Павловича занимают первую строчку на афишах многих театров. Чтобы лучше понимать режиссерские ходы постановщика, нужно знать, в чем специфичность построения композиции и образа героев автора.

Объектом исследования является пьеса А.П. Чехова «Вишневый сад».

Основные понятия работы - ремарка, образ героя, психологизм.

Основной метод работы - функциональный анализ

Основные теоретические труды, используемые в работе:

· Ю.В. Доманский «Вариативность драматургии Чехова»

· Г.П. Бердников «Чехов»

· А.А. Щербакова «Чеховский текст в современной драматургии»

· А.П. Чудаков «Поэтика Чехова»

Практическая ценность определяется результатами исследования, которые могут использоваться в гуманитарном вузе при изучении русской литературы конца XIX - начала XX века, в театральных вузах при изучении особенностей русской драмы и для овладения техникой актерского мастерства, в школах на уроках литературы, посвященных творчеству А.П. Чехова.

Общая характеристика драматургии Чехова

Основные отличия чеховской драмы от произведений «дочеховского» периода. Событие в чеховской драме

Драматургия Чехова возникла на новом историческом рубеже. Конец века сложен и противоречив. Зарождение новых классов и социальных идей будоражило все слои общества, ломало общественные и моральные устои.

Все это понял, почувствовал и показал Чехов в своих пьесах, и судьба его театра, как и история других великих явлений мировой культуры, еще раз подтвердила важнейший критерии жизнеспособности искусства: лишь те произведения остаются в веках и становятся общечеловеческим достоянием, в которых наиболее точно и глубоко воспроизведено свое время, раскрыт духовный мир людей своего поколения, своего народа, причем подразумевается не газетно-фактологическая точность, а проникновение в сущность действительности и воплощение ее в художественных образах.

На сегодняшний день место Чехова-драматурга в истории русской литературы может быть обозначено следующим образом: Чехов завершает XIX век, подводит ему итог, и вместе с тем открывает век XX, становится родоначальником едва ли не всей драматургии минувшего века. Как никогда в драматическом роде прежде, в драме Чехова авторская позиция оказалась эксплицирована - эксплицирована средствами эпоса; тогда как, с другой стороны, в чеховской драме авторская позиция предоставила доселе невиданную свободу адресату, в сознании которого автор и выстроил художественную реальность. драматургия Чехова направлена на то, что адресат будет её достраивать, порождая своё высказывание. Достраивание чеховской пьесы адресатом связано и с эксплуатацией родовой специфики (установка на соавторов при перекодировке драмы Чехова в театральный текст), и со спецификой собственно чеховских пьес. Последнее особенно важно, ведь драма Чехова, как многие уже отмечали, словно и не для театра предназначена. И.Е. Гитович по поводу сценических интерпретаций «Трёх сестёр» заметила: «…ставя сегодня Чехова, режиссёр из многослойного содержания пьесы выбирает всё-таки - сознательно или интуитивно - ис-торию про что-то, что оказывается ближе. Но это неизбежно одна из историй, одна из интерпретаций. Другие же смыслы, заложенные в систему образующих чеховский текст “высказываний”, остаются нераскрытыми, ибо раскрыть систему за те три-четыре часы, что идёт спектакль, невозможно». Этот вывод может быть спроецирован и на другие «главные» пьесы Чехова. И действительно, театральная практика прошедшего века со всей убедительностью доказала две вещи, которые, на первый взгляд, противоречат друг другу: драмы Чехова на театре ставить нельзя, потому что любая постановка оказывается неполноценной относительно бумажного текста; драмы Чехова много, активно и часто успешно ставятся на театре. (Ю.Доманский,2005:3).

Чтобы лучше понять, в чем состояла уникальность чеховской драмы, нужно обратиться к концепции построения драматических произведений более раннего периода. Основу фабулы художественного произведения в до-чеховской литературе составлял событийный ряд.

Что такое событие в художественном произведении?

Мир произведения находится в определенном равновесии. Это равновесие может быть показано: в самом начале произведения -- как расширенная экспозиция, предыстория; в любом другом его месте; вообще может не быть дано явно, развернуто, а лишь подразумеваться. Но представление о том, что такое равновесие данного художественного мира, тем или иным способом дается всегда.

Событие -- некий акт, это равновесие нарушающий (например, любовное объяснение, пропажа, приезд нового лица, убийство), такая ситуация, про которую можно сказать: до нее было так, а после -- стало иначе. Оно -- завершение цепи действий персонажей, его подготовивших. Одновременно оно -- тот факт, который выявляет существенное в персонаже. Событие -- центр фабулы. Для литературной традиции обычна такая схема фабулы: подготовка события -- событие -- после события (результат).

К числу «чеховских легенд» относится утверждение о бессобытийности его поздней прозы. Существует уже большая литература на тему, как в рассказах и повестях Чехова «ничего не случается». Показателем значительности события является существенность его результата. Событие ощущается как тем крупнейшее, чем больше отличается отрезок жизни до него от последующего. У большинства событий в мире Чехова есть одна особенность: они ничего не меняют. Это относится к событиям самого различного масштаба.

В третьем действии «Чайки» между матерью и сыном происходит такой диалог:

«Треплев. Я талантливее вас всех, коли на то пошло!(Срывает с головы повязку.)Вы, рутинеры, захватили первенство в искусстве и считаете законным и настоящим лишь то, что делаете вы сами, а остальное вы гнетете и душите! Не признаю я вас!

Аркадина. Декадент!..

Треплев. Отправляйся в свой милый театр и играй там в жалких, бездарных пьесах!

Аркадина. Никогда я не играла в таких пьесах. Оставь меня! Ты и жалкого водевиля написать не в состоянии. Киевский мещанин! Приживал!

Треплев. Скряга!

Аркадина. Оборвыш!

Треплев садится и тихо плачет.

Аркадина. Ничтожество!»

С обеих сторон нанесены тяжкие оскорбления. Но следом же идет сцена вполне мирная; во взаимоотношениях персонажей ссора ничего не изменяет.

Все, как и прежде, остается после выстрела дяди Вани («Дядя Ваня»):

«Войницкий. Ты будешь аккуратно получать то же, что получал и раньше. Все будет по-старому».

Последняя сцена показывает ту жизнь, которая была до приезда профессора и которая снова готова продолжаться, хотя не утих еще звон бубенцов уехавшего.

«Войницкий (пишет).«2-го февраля масла постного 20 фунтов… 16-го февраля опять масла постного 20 фунтов… Гречневой крупы…»

Пауза. Слышны бубенчики.

Марина. Уехал.

Пауза.

Соня(возвращается, ставит свечу на стол).Уехал.

Войницкий (сосчитал на счетах и записывает).Итого… пятнадцать… двадцать пять…

Соня садится и пишет.

Марина(зевает).Ох, грехи наши…

Телегин тихо наигрывает; Мария Васильевна пишет на полях брошюры; Марина вяжет чулок».

чеховская драма вишневый сад

Возвращается исходная ситуация, равновесие восстановлено.

По законам дочеховской литературной традиции размер события адекватен размеру результата. Чем больше событие, тем значительнее ожидается результат, и обратно.

У Чехова, как мы видим, результат равен нулю. Но если это так, то и само событие как бы равно нулю, то есть создается впечатление, что события не было вообще. Именно это читательское впечатление и есть один из источников поддерживаемой многими легенды о бессобытийности рассказов Чехова. Второй источник -- в стиле, в форме организации материала.

В чеховских фабулах существуют, разумеется, не только нерезультативные события. Как и в других художественных системах, в мире Чехова есть события, движущие фабулу, существенные для судеб героев и произведения в целом. Но есть некая разница в их сюжетном оформлении.

В дочеховской традиции результативное событие выделено композиционно. В «Андрее Колосове» Тургенева завязка всего рассказа -- вечер, в который Колосов явился к рассказчику. Значительность этого события в повествовании предварена:

«В один незабвенный вечер…»

Часто предуготовление у Тургенева дается еще более развернуто и конкретно; оно излагает программу будущих событий: «Как вдруг совершилось событие, рассеявшее, как легкую дорожную пыль, все те предположения и планы» («Дым», гл. VII).

Для Толстого обычны предуготовления другого толка -- подчеркивающие философский, нравственный смысл предстоящего события.

«Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу» (т. IV, ч. I, гл. XVI).

Ничего похожего нет у Чехова. Событие не подготавливается; ни композиционно, ни другими стилистическими средствами оно не выделяется. На пути читателя нет указателя: «Внимание: событие!».. Встречи, завязки всех событий происходят как бы непреднамеренно, сами собой, -- «как-то»; решающие эпизоды подаются принципиально немногозначительно.

Не выделены, поставлены в один ряд с бытовыми эпизодами и события трагические. Смерть не подготавливается и не объясняется философски, как у Толстого. Самоубийство и убийство не готовятся длительно. Свидригайлов и Раскольников невозможны у Чехова. Его самоубийца кончает с собой «совершенно неожиданно для всех» -- «за самоваром, разложив на столе закуски». В большинстве случаев самое главное -- сообщение о катастрофе -- из потока рядовых бытовых эпизодов и деталей не выделяется даже синтаксически. Оно не составляет отдельного предложения, но присоединено к другим, входит в состав сложного (Чудаков, 1971:98).

Сюжетный сигнал, предупреждающий, что предстоящее событие будет важным, чеховская художественная система допускает лишь в рассказах от

1-го лица. Ввод события в дочеховской литературной традиции бесконечно разнообразен. Но в этом бесчисленном многообразии есть общая черта. Место события в сюжете соответствует его роли в фабуле. Незначительный эпизод задвинут на периферию сюжета; важное для развития действия и характеров персонажей событие выдвинуто и подчеркнуто (способы, повторяем, различны: композиционные, словесные, мелодические, метрические). Если событие значительно, то это не скрывается. События -- высшие точки на ровном поле произведения. Вблизи (например, в масштабах главы) видны даже небольшие возвышенности; издали (взгляд с позиции целого) -- только самые высокие пики. Но ощущение события как иного качества материала сохраняется всегда.

У Чехова иначе. Сделано все, чтобы эти вершины сгладить, чтобы они были не видны с любой дистанции (Чудаков, 1971:111)

Само впечатление событийности, того, что происходит нечто существенное, важное для целого -- гасится на всех этапах течения события.

Оно гасится в начале. В эмпирической действительности, в истории крупному событию предшествует цепь причин, сложное взаимодействие сил. Но непосредственным началом события всегда является эпизод достаточно случайный. Историки различают это как причины и повод. Художественная модель, учитывающая этот закон, будет выглядеть, по-видимому, наиболее приближенной к эмпирическому бытию -- ведь она создает впечатление не специальной, открытой подобранности событий, но их непреднамеренного, естественного течения. Именно это происходит у Чехова с его «нечаянными» вводами всех важнейших происшествий.

Впечатление важности события затушевывается в середине, в процессе его развития. Оно гасится «лишними» деталями и эпизодами, изламывающими прямую линию события, тормозящими его устремленность к разрешению.

Впечатление гасится в исходе события -- неподчеркнутостью его итога, незаметным переходом к дальнейшему, синтаксической слиянностыо со всем последующим.

В результате событие выглядит незаметным, на общем повествовательном фоне; оно подогнано заподлицо с окружающими эпизодами.

Но факт материала, не поставленный в центр внимания, а, напротив, уравненный сюжетом с прочими фактами, -- и ощущается как равный им по масштабу (Чудаков, 1971:114).

Авторская позиция в пьесах Чехова не проявляется открыто и отчетливо, она заложена в глубине пьес и выводится из общего их содержания. Чехов говорил, что художник должен быть объективен в своем творчестве: "Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление". Слова, сказанные Чеховым в связи с пьесой "Иванов", распространяются и на другие его пьесы: "Я хотел соригинальничать, - писал Чехов брату, - не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал" (Скафтымов 1972: 425).

В чеховских пьесах ослаблена роль интриги, действия. На смену сюжетной напряженности у Чехова пришла психологическая, эмоциональная напряженность, выражающаяся в "случайных" репликах, разорванности диалогов, в паузах (знаменитые чеховские паузы, во время которых персонажи как бы прислушиваются к чему-то более важному, чем то, что они переживают в данный момент). Все это создает психологический подтекст, являющийся важнейшей составной частью спектакля у Чехова.

«А.П.Чехов рассказы» - Неожиданный поворот событий, триолет, несоответствие. Герои рассказа 40. 1860г. 17(29) января. Эпитет, ирония, сарказм. «Два газетчика» 1883г. Герои рассказа 30. Чихание, «Смерть чиновника». 1901г., 25мая Женитьба на О. Л. Книппер. Эпитет. Герои рассказа 20. «Хирургия» 1884г. Сарказм. Экзамен, «Экзамен на чин».

«Чехов произведения» - А. Чудаков. Эпиграф. Детали: Черные очки, зонтик, плащ, резиновые сапоги. Произведение: «Человек в футляре». Задание: Главный герой: Беликов. Актуальность темы: Значение деталей. Тема: Произведение: «Крыжовник». Футлярная жизнь в творчестве А.П. Чехова (по произведениям «Маленькой трилогии» и «Ионыч»).

«Чехов рассказы урок» - «Дама с собачкой». Принесшие писателю мировую славу. Какие рассказы А.П.Чехова вы читали? "Чайка". "Дядя Ваня", "Палата №6". Последняя пьеса Чехова. "Крыжовник". "Дом с мезонином". Псевдоним. «Дуэль». «Дом с мезонином». «А.П.Чехов – несравненный художник жизни".

«Трилогия Чехова» - Тест. Актуальность темы. Деталь, как художественный прием. Определение детали. Такие люди могут испортить не только свою, но и чужие жизни… Возможно альтернативное применение на уроках информатики (дизайн). С. Антонов. В «маленькой трилогии» Чехова «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви». Практическое значение.

«Злоумышленник» - Грузило – груз, подвешиваемый на леске удочки. Антон Павлович Чехов. Для чего мужику была нужна гайка. Гайки прикрепляют рельсы к шпалам. Рассказ А.П.Чехова «Злоумышленник». Следователь верит мужику. Что должен сделать следователь с мужиком. Злоумышленник – это человек, совершивший преступление. К чему могло привести отвинчивание гайки.

«Человек в футляре» - «глитай, абож паук» (Коваленко). Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля ФУТЛЯР ФУТЛЯР м. немецк. коробочка, ларчик, трубка, укладочка, чехолок, куда вкладывается сберегаемая вещь. За Беликовым стоит страшная сила- подозрительность, лжесвидетельство, доносительство. 1.«Каждая подробность нужна» (Л.Н.Толстой) 2.Человек, порождавший страх. 3. «Атмосфера у вас удушающая» 4. «Футлярность» рядом с нами?!

Первые драматургические опыты (водевили, одноактные пьесы) Чехов предпринял ещё в 80-е годы, но большие пьесы пишет лишь на рубеже веков. Он изначально поставил перед собой задачу создать принципиально новые пьесы, написанные вне существовавших до этого драматургических принципов. В чём же суть новаторства чеховской драматургии?

До Чехова существовали две основные драматургические школы: классические трагедии (и комедии) В.Шекспира и реалистический бытовой театр А.Островского. В пьесах Шекспира – яркие страсти, интриги, закрученные сюжеты, глубокое философское наполнение. У Островского – открытая борьба характеров на основе социально-нравственного конфликта, который проявляется как разлад в душе героя, отсюда появление внутренних монологов. В любом случае в дочеховских пьесах герои слышат друг друга, открыто реагируют друг на друга, обычно прямо высказывают свои позиции, включаются в острое конфликтное действие.

А что же у Чехова? Сюжетное действие упрощается. Если сюжет «Гамлета» или «Бесприданницы» нельзя рассказать кратко, в двух словах, то, например, сюжет «Вишнёвого сада» Чехова можно передать одной-двумя фразами, потому что в чеховской драматургии совсем не в сюжете дело. Чехову не столь важны сюжетная интрига и видимое действие. Герои его пьес на сцене в основном говорят, входят и выходят, ждут, едят, вновь говорят. И со стороны кажется, что ничего как будто бы не происходит. Однако читатель или зритель при этом чувствует какое-то необъяснимое внутреннее напряжение, которое растёт от минуты к минуте и в один прекрасный момент неожиданно взрывается.

Исследователи уже давно нашли термин для обозначения этого внутреннего напряжения. Это так называемое «подводное течение». Оно проявляется не в открытом действии и кипящих страстях, а в разговорах как будто ни о чём или каждый о своём, в том, что герои словно не слышат друг друга, в подтексте, недоговорённости, жестах и интонациях, авторских ремарках, многочисленных неловких паузах, символических звуках или запахах, бесконечных многоточиях.

Вот маленький, но характерный для всех пьес Чехова отрывок из I акта «Вишнёвого сада»:

Лопахин. Да, время идёт.

Гаев. Кого?

Лопахин. Время, говорю, идёт.

Гаев. А здесь пачулями пахнет.

Аня. Я спать пойду. Спокойной ночи, мама.

Это типичный чеховский «диалог ни о чём», но по нему тем не менее можно многое определить. Так, Лопахину нужно поскорее внести свои предложения по дальнейшей судьбе усадьбы. Он, как всегда, торопится, и если не смотрит на часы, как почти во всех других сценах, то всё равно говорит о времени. Для него, делового человека, время – деньги.

Гаев не хочет думать о чём-нибудь серьёзном и важном. Он замечает волнение Раневской, желает её как-то отвлечь. В то же время его реплика о пачулях может быть истолкована как реакция на торопливость Лопахина: новые времена – новые запахи.

Аня просто устала с дороги и хочет отдохнуть, ласково обращаясь при этом к маме, которой сочувствует. Молчание самой Раневской тоже нетрудно объяснить. Она пока ещё погружена в прошлое – далёкое, связанное с усадьбой, и недавнее, связанное с Парижем и дорогой.

В целом же ситуация достаточно напряжённая: Лопахин готовится к решающему разговору с Гаевым и Раневской, а те желают на как можно более длительный срок отложить неприятный для них момент.

Итак, Чехова интересуют не столько сами события, сколько внутренние состояния и побуждения участников этих событий. Тем самым драматург вплотную приблизил литературные ситуации к жизненным. Ведь и в реальной жизни людям свойственно не высказываться везде и всегда прямо и открыто, а до поры до времени прятать своё внутреннее состояние.

Может быть, поэтому Чехов и назвал свои не слишком весёлые пьесы «комедиями», что в них постоянно обнаруживаются несоответствия между внешним и внутренним, между мыслями и чувствами героев и их словесным выражением, между внешним спокойствием и внутренним напряжением.

В больших пьесах Чехова есть ещё некоторые общие черты. Все они – «Иванов», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Чайка», «Вишнёвый сад» - состоят из четырёх актов, причём, построение действия в них весьма сходно: в 1-м акте – приезд части героев и завязка отношений; во 2-ом – на примере одного дня раскрываются отношения, обнаруживается суть неблагополучия, но никаких серьёзных эксцессов пока не происходит; 3-й акт всегда самый напряжённый: скрытый драматизм становится более явным, происходят ссоры, выстрелы, разрешения ожидаемых всеми ситуаций; 4-й акт обычно более тихий (за исключением «Чайки» и «Иванова»): те, кто вначале приехал, теперь уезжают, герои высказывают мысли о будущем, число этих героев уменьшается (в «Вишнёвом саде» на сцене остаётся вообще всего один герой – забытый в опустевшем доме верный слуга Фирс как символ ушедшей эпохи).

«Вишнёвый сад»