СССР
Россия Россия Род деятельности: Направление: Жанр: Язык произведений: Премии: Награды:

Пётр Луки́ч Проску́рин (22 января 1928 , с Косицы, Севского р-на, Брянской области-26 октября 2001, Москва) - советский русский писатель. Герой Социалистического Труда (). Лауреат Государственной премии СССР (). Член КПСС с 1971 года .

Биография

Некоторые семейные тайны писатель впервые приоткрыл лишь во второй книге своего автобиографического романа «Порог любви» , которая появилась в печати уже после его смерти.

Семья

Отец - Лука Захарович Проскурин в 1928 году выступил на своей родине, в посёлке Косицы, организатором колхоза имени Ильича. Потом взялся за раскулачивание соседей. Односельчане ему этого не простили. Поэтому он в какой-то момент предпочёл перебраться на юг, в Назрань . Там он стал главбухом мукомольного комбината и попал в номенклатуру. Но при первой же ревизии у бывшего брянского крестьянина обнаружили недостачу. Его арестовали. На малую родину он вернулся уже в конце 1930-х годов.

«Года за два до начала войны и случилось несчастье, перекосившее всю жизнь не только его самого, но и его семьи, и всех связанных с ним людей. У него случилось заражение правой руки, чуть ли не гангрена , был отнят указательный палец, и рука стала сохнуть - таких в народе зовут сухорукими. Ему выдали белый билет, призыву в армию он не подлежал, и когда Севск заняли немцы, он тотчас очутился в концлагере. Отец был черноволос и черноглаз, и его приняли за цыгана. Его же начальник, заведующий Севским гортопом - Ковалёв, как партийный, тоже оказался в концлагере под Глуховом, на Украине (километров семьдесят от Севска). Он был вдов, жил со старушкой-матерью и двумя сыновьями. Отец вышел из концлагеря уже сломленный, согласился сотрудничать с немцами». Пётр Проскурин, Чёрные птицы. «Роман-газета», 2005, № 22.

Будучи старостой, отец проявил рвение, позже отступил с немцами. После освобождения Брянщины советские солдаты поторопились повести мать Проскурина вместе с детьми на расстрел. Спас их от гибели невзначай проезжавший мимо глава района.

Жена - Лилиана Рустамовна Проскурина (творческий псевдоним Анна Гвоздева ; 1935-2011), советская и российская журналистка, мемуаристка. Дочь советского журналиста и писателя Рустама Агишева . Автор мемуаров «Вселенная летит со скоростью любви» (2011). Похоронена рядом с мужем на Центральном кладбище Брянска.

Дети:

• Сын Алексей - главный редактор «Экономической и философской газеты », член Союза журналистов России.
• Дочь Екатерина - журналистка.

Библиография

Собрания сочинений

• Собрание сочинений в 11 томах. М.: Голос; Русский архив., 1993-1994 (вышли тома 1-3)
• Собрание сочинений в пяти томах. М., Современник, 1981-1983.
• Избранные произведения в 2-х томах. М., Художественная литература, 1976. - 100 000 экз.

Повести и рассказы:

• «Цена хлеба», 1961;
• «Любовь человеческая», 1965,
• День смятения, М., 1971
• «Азъ воздам, Господи»

Романы:

Романы Проскурина «Судьба» (1972) и «Имя твоё» (1977) представляют собой монументальное произведение необычайной широ­ты охвата, изображающее несколько десяти­летий советской истории (1 часть: 1929-1944, 2 часть: до наших дней), здесь и деревенская жизнь, и полёты в космос, и персонажи из всех слоёв населе­ния, и лично Сталин, и общественная крити­ка, и пропаганда русского великодержавия. В сво­ём творчестве Проскурин приспосабливает пережи­тое на личном опыте к некоей тогда не со­всем обычной картине советской истории, он подчёркивает ответственность руководителей, роль партии. Он пишет широкими мазками, не проявляя особого интереса к форме произведения .

Изданный в 1987 году роман «Отречение» является продолжением романов «Судьба» и «Имя твоё», образуя с ними трилогию. Публикация произошла во времена перестройки, и роман отличается резкой критикой позднесоветской действительности от предыдущих частей.

Награды и премии

• Герой Социалистического Труда (21.1.1988)
• орден Ленина (21.1.1988)
• орден Трудового Красного Знамени (23.1.1978)
• медали
• Государственная премия СССР (1979) - за сценарии фильмов «Любовь земная» (1974) и «Судьба» (1977)
• Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1974) - за роман «Судьба» (1972)
• Международная премия имени М.А. Шолохова в области литературы и искусства
• Почётный гражданин города Орёл (2000)
• Почётный гражданин Брянской области

Напишите отзыв о статье "Проскурин, Пётр Лукич"

Примечания

Литература

• В. В. Сорокин . / Обида и боль.
• Мария Солнцева.
• Алексей Проскурин.

Ссылки

Сайт «Герои Страны ».

Председатели правления / Президенты Заместители председателя правления / Вице-президенты Члены президиума правления Народные депутаты СССР от Советского фонда культуры (1989-1991) Издания

Отрывок, характеризующий Проскурин, Пётр Лукич

– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.

Петр Лукич Проскурин родился 22 января 1928 года в с. Косицы Севского района. Ему не было и 14 лет, когда началась Великая Отечественная война. Запомнились юноше не только жестокости оккупационного режима, страдания, которые принесла война, но и глубоко запавшие в душу дела и поступки людей, не склонивших головы перед врагами. Многие из этих неизвестных героев впоследствии станут прототипами его произведений.

После освобождения Брянщины от гитлеровских оккупантов Петр Проскурин трудился в колхозе. Писать Петр Проскурин начал рано: стихи лет с пятнадцати, и отзывы на них присылал Илья Швец. Еще до армии написал свою первую повесть о войне, о партизанах. Позже, в армии, несколько стихотворений были опубликованы в военных газетах.

Из колхоза юноша уехал в поселок Пальцо, где трудился на торфоразработках. Потом - служба в Советской Армии. Демобилизовавшись, в 1954 г. уехал по огрнабору на Камчатку. Работал в леспромхозе лесорубом, сплавщиком леса, печником, строителем, шофером…

В 1960 г. в Хабаровске в местном издательстве выходит первый роман Петра Проскурина "Глубокие раны" , а в столичном ("Советская Россия") - небольшой сборник рассказов "Таежная песня" . В 1962 г. в Хабаровском книжном издательстве выходит роман о камчатских лесорубах "Корни обнажаются в бурю" .

В 1962 г. Проскурин был принят в члены Союза писателей СССР и направлен на Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. В это же время Проскурин переезжает сначала в Москву, затем в Орел, затем и Брянск, но также не надолго. Начался новый период в жизни писателя, приобретшего уже всесоюзную известность. В этот период тематика его произведений в основном была взята из жизни Центральной России. Один за другим выходят в Москве его романы: "Горькие травы" (1964), "Исход" (1967), "Камень сердолик" (1968), сборник рассказов и повестей "Любовь человеческая" (1965). Затем последовала трилогия - уже упоминавшаяся "Судьба" , "Имя твоё" и "Отречение" . Кстати сказать, роман "Судьба" в 1974 г. был отмечен Государственной премией РСФСР, а в 1979 г. за сценарий кинодилогии "Любовь земная" и "Судьба" П.Л. Проскурину была присуждена Государственная премия СССР.

В это же время в издательстве "Современник" (1985 г.) писатель опубликовал сборник повестей "Полуденные сны" , в который вошли повести "В старых ракитах", "Черные птицы", "Порог любви" и повесть "Полуденные сны", давшая название сборнику. В эти годы, о которых идет речь, кроме уже упомянутых книг, вышли сборники рассказов и повестей "Роса на рельсах" , "Шестая ночь" , "День смятения" , "Тихий, тихий звон" , "Черта" , "Улыбка ребенка" и "Снова дома" . Большинство этих произведений печатались в центральных журналах. Известность писателя Проскурина к тому времени вышла далеко за пределы Советского Союза.

В 1983 г. издательство "Современник" закончило выпуск пятитомного собрания сочинений. Здесь же в 1985 и 1987 гг. вышли его книги "Полуденные сны" и "Улыбка ребенка" - два однотомника, включившие в себя уже упомянутые повести писателя, более двадцати рассказов и не вошедший в пятитомник роман "Камень сердолик". Издательство "Голос" приступило к выпуску в свет собрания сочинений Петра Проскурина в 11-ти томах. А в 1997 г., к 70-летию писателя (1998) издательство ЭКСМО переиздало его романы "Судьба" , "Имя твое" и "Отречение" в красочных обложках, тиражом в 20 000 экземпляров.

В последние годы жизни писателем написаны романы "Порог любви" , "Седьмая стража" , "Число зверя" , "Огненный ангел" .

Петр Лукич Проскурин - Герой Социалистического труда (1988), Лауреат Государственной премии РСФСР (1974) и Государственной премии СССР (1979), Лауреат Всероссийских премий им. Л.Н. Толстого (1995), им. Ф.И. Тютчева (1996), Почетный гражданин Брянской области. Он был одним из секретарей Союза писателей СССР и до 2001 г. был сопредседателем Правления Союза писателей Российской Федерации.

Литература

• Алексеев, В. П. Родословная писателя П. Проскурина / В. Алексеев. - Брянск, . - с.: ил., портр.
• "Имя твое - народ" // Парыгин, В. На ощупь мир правдивей / В. Парыгин. - Брянск, 1999. - С. 476-531. - (Брянщина литературная. Кн. 4).
• Проскуринские чтения : материалы межрегион. науч.- практ. конф., г. Брянск, 22 янв. 2013 г. / Централиз. система общедоступ. б-к г. Брянска, Центр. гор. б-ка им. П.Л. Проскурина. - Брянск, 2013. - 32 с.
• Шаравин, А.В. Петр Лукич Проскурин (1928-2001) / А.В. Шаравин, И.А. Биккулова, И.Н. Гаврилкова, Л.Л. Семенищенкова, А.В. Старцева, Л.С. Кустарева // Брянщина литературная: с XVIII века до наших дней. - Брянск, Курсив, 2012. - С. 251-270.

• Алексеенко, А. Хочу рассказать о книге / А. Алексеенко // Севская правда. - 2008. - 22 янв. (№7). - С.2.
• Бабичева, З. Именем писателя // Брянский рабочий. - 2003. - 25 янв.
• Бабичева, З. Феномен Петра Проскурина // Брянский рабочий. - 2002. - 30 окт.
• Бахтинова, Е. Сын земли брянской / Е. Бахтинова // Брянская учительская газета. - 2008. - 21 марта (№11). - С.9
• Бобров, А. Надежда в бездонной дали // Парламентская газета. - 2003. - 23 янв.
• Грек, О. Мы помним / О. Грек // Наш город Брянск.- 2008. - 24 янв. (N2).. - С. 12.
• Гусева, Р. …А вокруг эта память / Р. Гусева // Севская правда. - 2008. - 22 янв. (№7). - С.2.
• Деханов, В.П. Л. Проскурин «Нам всем сейчас надо держаться» // В. Деханов // Брянская правда. - 2008. - 18 янв. (№2). - С.7
• Егунова, А. Какие произведения Петра Проскурина вам нравятся? / А. Егунова // Севская правда. - 2008. - 22 янв. (№7). - С.2.
• Егунова, А. Свою первую повесть Проскурин написал на старых обоях… // Брянский перекресток. - 2006. - 27 сент. (№38). - С. 14.
• Земляных, Е. Сын земли Севской / Е. Земляных // Севская правда. - 2008. - 22 янв.(№7). - С.2
• Земляных, Е. Певец земли русской / Земляных Е. // Севская правда.- 2015. - 20 января (№6). - С.2
• Из творчества Проскурина // Брянская правда. - 2008. - 18 янв. (№2). - С.7
• Клещ, А. В Севск приезжал сын писателя / А. Клещ // Севская правда. - 2008. - 21 марта (№24). - С.1
• Потупов, Е. Как живой с живыми… // Брянские известия. - 2002. - 25 окт.
• Потупов, Е. "Чем трагичнее биография писателя, тем глубже и ярче его книги" / Е. Потупов // Брянская учительская газета. - 2008. - 18 янв. (N2).. - С. 8.
• Потупов, Е. Сотворивший судьбу, оставивший память // Брянская учительская газета. - 2006. - 27 окт. (№42). - С. 8.
• Проскурин: времена и годы" // Голос профсоюзов. - 2008. - 20 марта (N12).. - С. 5.
• Петр Проскурин: "Пробудить русский народ" // Брянская правда. - 2013. - 1 февр. (N5). - С.4
• «Родился я в поселке Косицы» // Севская правда. - 2008. - 22 янв. (№7). - С.2
• Сорокина, И. К юбилею писателя / И. Сорокина // Брянская учительская газета. - 2008. - 11 янв. (№1). - С.16
• Холина, Л. Вечер творчества писателя / Л. Холина // Севская правда. - 2011. - 8 февр. (N13). - С.3
• П.Л. Проскурин : К 80-летию со дня рождения [Электронный ресурс] // Брянская областная научная универсальная библиотека им. Ф.И. Тютчева.- Брянск, 2008.- Режим доступа:

Петр Лукич Проскурин; Москва, Россия; 22.01.1928 – 26.10.2001

Книги Петра Проскурина достаточно широко известны в нашей стране. Он удостоен множества премий и почетных званий. Его роман «Судьба» достаточно успешно экранизирован, а его произведения сравнивают с .

Биография Петра Проскурина

Петр Лукич Проскурин родился в поселке Косицы, Севского уезда, Брянской области в 1928 году. Его отец Лука Захарович был одним из инициаторов создания в их поселке колхоза. Затем он принимал активное участие в раскулачивании. За это односельчане его невзлюбили и ему пришлось переехать в Назрань. Но и там он не прижился. Был арестован и на родину вернулся уже в конце 30-х годов. На родине у него начала гнить рука из-за чего с началом Второй мировой войны в армию его не взяли. С приходом немцев он как коммунист попал в концлагерь. Это окончательно сломило его и вскоре он вернулся в родной поселок в качестве старосты. На своей должности он усердствовал из-за чего при наступлении Красной армии ему пришлось бежать. Семью он бросил и их чуть не расстреляли. Спас случайно проезжавший глава района.

После войны Пётр Лукич работал в колхозе. В 1950 году был призван в Советскую армию в войска ПВО. Служба проходила в Подмосковье. Здесь то он и напечатал свои первые стихи. Они были изданы в газете «Красный воин». После окончания армии отправился к тетке в Грозный, но вскоре отправился на Камчатку, где работал в лесозаготовке. В 1957 году решил вернуться домой. Дорога пролегала через Хабаровск. Где он случайно попал в редакцию журнала «Дальний Восток». Там он продемонстрировал свои рукописи, и они заинтересовали местного редактора. Вскоре вышел первый рассказ Проскурина «Цена хлеба». А в 1960 год вышла первая книга Петра Проскурина – «Глубокие раны». Второй роман Проскурина «Корни обнажаются в буре» уже заинтересовал московские издательства и в 1962 году он был издан в Москве. И несмотря на разгромную критику от некоторых литературоведов Петра Лукича принимают на Высшие литкурсы.

В 1964 году после окончания курсов Петр Проскурин отправляется в Орел, где и живет до 1968 года. Это наиболее плодотворное время автора. Он задумывает и работает сразу над несколькими романами. Но вышли романы «Черта», «Судьба», «Имя твое» уже в 70-х. К тому времени писатель жил в Москве. Кроме литературной деятельности немало времени отнимала работа в редакционной коллегии «Роман-газеты», членом которой Петр Лукич был в 80-х годах.

Во времена перестройки Петр Проскурин выступает с резкой критикой в адрес так называемой либеральной литературы. Пытается определить причины неприязни к русскому народу и пишет свой последний роман «Число зверя». В 2001 году Петр Проскурин умер.

Книги Петра Проскурина на сайте Топ книг

В рейтинги нашего сайта Петр Проскурин попал благодаря популярности его романа «Судьба». Книга представлена в нашем и занимает там достаточно высокое место. Но интерес роман Петра Проскурина читать носит эпизодический характер и вполне возможно в следующих рейтингах книга не будет представлена.

Петр Проскурин список книг

1. Азъ воздам, Господи
2. Глубокие раны
3. Горькие травы
4. День смятения
5. Исход
6. Камень сердолик
7. Корни обнажаются в бурю
8. Любовь человеческая
9. Полуденные сны
10. Порог любви
11. Словом, не убий
12. Цена хлеба
13. Черные птицы
14. Черта
15. Число зверя

Трилогия:

1. Имя твое
2. Отречение

Петр Проскурин

Книга первая

Адамов корень

Часть первая

Ночь выдалась тяжелая и долгая, все шел дождь, и раскисшая дорога тонула во тьме; уж каким чудом находила дорогу эта измученная баба, было непостижимо; она не чувствовала ни мокрых лохмотьев, прилипших к телу, ни отяжелевшего от дождя холщового мешка за спиной; давно превратились в густую кашу куски хлеба, собранные перед вечером в большой деревне; она не знала ни названия этой деревни, ни того, как она туда пришла, но ей все время помнилось: высокая, худая старуха, в длинной серой юбке под самые груди, вынесла ей чуть не полковриги душистого ржаного хлеба и ломоть желтого, старого сала, у старухи были спокойные, выцветшие глаза; такие глаза встречаются у людей, много поживших и узнавших. Нищенка не приняла ее жалости к себе, взяла хлеб и сало, опустила их в мешок и пошла своей дорогой, неразборчиво пробормотав застывшими губами «спасибо» и не сказав ни слова больше, и старуха, отделяя ее от себя, обмахнулась привычным крестом; истовое, застывшее лицо старухи и теперь было перед ней, строгое, из нездешнего, потустороннего мира. И еще все время свежо пахло, несмотря на дождь, размокшим хлебом, этот запах окружал ее, и ноздри шевелились от его сытости, и голова мутилась; она не хотела есть сейчас, но этот хлебный запах жизни не могла переносить спокойно и жалела пропадавший от дождя хлеб. И хотя она не чувствовала застывшего, продрогшего тела, она все время чувствовала свой тяжелый, опустившийся к коленям живот. Он мешал ей идти, и в самые трудные минуты она поддерживала его руками и через руки слышала ту странную жизнь в себе, что с этого вечера уже становилась чужой, отдельной от нее. На ногах у нее было подобие высоких, цыганских ботинок с давно отвалившимися подошвами, и она терпеливо морщилась, если ей под пальцы попадало что-либо твердое или острое; ноги задубели, она уже не чувствовала боли. Пожалуй, она бы давно упала и осталась лежать, если бы не появившееся в последние часы какое-то почти животное чувство страха; она не обращала внимания ни на дождь, ни на грязь и лишь все время прислушивалась к себе; просто нельзя было остановиться, боль усиливалась и даже в промежутки между схватками не исчезала совсем, а оставалась, притаившись, в теле; женщина двигалась наедине с болью, в мире, наполненном сырым мраком; у нее сейчас не было ни прошлого, ни настоящего, лишь она и боль; и когда боль становилась нестерпимой, женщина, прихватывая зубами затвердевшие, холодные губы, издавала глухие утробные звуки, похожие на вой. Боль шла от живота; когда под руками у нее начиналось постороннее живое шевеление и толчки, словно облегчение наступало в теле, в глазах прояснялось, легче было вытаскивать ноги из грязи, и ей всякий раз мерещились огоньки; сгребая с лица воду, она всматривалась во мрак и опять ничего не видела.

Ветер, не меняясь, дул ей в правый бок, и она шла косо, выставив вперед плечо и слегка отвернув лицо, и от этого шея затекла; в память пришла какая-то молитва или еще что-то, рассказанное в детстве полуслепым дедушкой Мокием о потопе и конце света, в котором перемешались птицы, звери и люди, и, словно с потемневшей иконы, из кромешной тьмы мелькнули пустынные, отрешенные от всего земного глаза, и ей показалось, что она оглохла Уже ни ветра, ни дождя она не слышала, стояла в голове тяжелая немота, и только запах раскисшего в мешке хлеба становился все сильнее, и от его сытости опять поднялась тошнота; она выставила вперед руки, чтобы упасть на них и переждать, и нащупав какие-то намокшие, скользкие ветви, цепко схватилась за них, тяжело, всем ртом дыша; чутье подсказало ей, что дальше идти она не сможет, ноги в минуту ослабели, и она впервые за последние часы почувствовала их, и от тоски, от страха перед ночью она беззвучно, как скотина, заплакала, одними глазами, все еще борясь и удерживаясь на ногах. Если бы она села, она бы уж не могла встать, и она начала молиться богу; в ее представлении он был чем-то огромным, как тьма вокруг и как боль в ней самой, как эта беспросветная земля, бесконечные потоки дождя, которые захлестывали ее, и она молилась ему без слов и жалоб; он должен был услышать ее немой крик, она верила, у нее ничего не оставалось больше, она знала, что он должен помочь ей, и когда до нее донесся какой-то живой, прозвучавший, как благовест, голос, она подумала, что это он отозвался; голос повторился опять и опять, и к нему присоединились такие же, и она стояла и слушала, она не могла вспомнить, что это такое, хотя чувствовала что-то знакомое и теплое; что-то мешало ей вспомнить, она где-то раньше слышала такие же звуки, и не раз, и когда они послышались снова, она ахнула. Да це журавли, журавушки, видно, сели ночевать в поле, да и перегугукиваются, оце ж, милые, спасибо вам, птушечки, рoдные.

Нищенка пошла дальше, и ей казалось, что идти теперь легче и живот не так тянет книзу, и она больше не думала, что заблудилась и жилья может и не быть еще двадцать верст; что-то переменилось в мире, и он показался ей иным, ближе и понятней; она словно вечно вот так шла по жгучей земле в покойном и теплом сне; она поймала себя на том, что засыпает на ходу, идет и засыпает, и пробормотала что-то неразборчивое, лишь бы услышать свой голос; час прошел или больше после журавлей, она не знала; в ноздри ей ударил запах прелого навоза и мокрого дыма, и, словно ожидая именно этой минуты, боль полоснула по низу живота и кинула ее на дорогу, она глухо завыла, прикусила губу, поползла, с трудом переставляя трясущиеся руки, и платок сбился ей на глаза; каким-то бессознательным чутьем она угадывала дорогу, и под ее руками зашелестело наконец сухое сено; она стала выдергивать его из слежавшегося стожка, корчась от муки, от боли. По телу волной разливался жар. Не дай бог, собаки учуют, подумала она неясно, или хозяин услышит, и, чтобы не кричать, ткнулась лицом в пахучее сено, забирая его оскаленным ртом, и задавила крик, какая-то сила тотчас перебросила ее на спину, и тело ее словно разделилось, и сразу наступило облегчение. Она почувствовала в ногах горячее и живое движение, стала непослушными руками натаскивать на себя сено; больше она уже не могла и стала засыпать, хотя все время знала, что спать нельзя и надо что-то делать; несколько раз опять подымалась боль, и то, что было в ногах у нее, двигалось и принималось пищать; изловчившись, она освободила из под ног тяжелый и беспокойный комок и, сделав все, что могла, что подсказывал ей инстинкт и разум, как бы почувствовала на это короткое время прилив сил и, развернув рваную, намокшую свитку, расстегнув кофту, приложила его к набухшей груди, чтобы хоть немного согреть; она прижала это к себе, к своему теплу, и оно затихло, и ее сразу отпустили и боль и страх; она лишь чувствовала усилившуюся слабость, перед глазами стоял туман; остатки сил уходили от нее, и она подумала, что это ей уже снится, и с благодарностью к теплому сену, к журавлям, к тому огромному богу, что услышал ее и послал ей живой крик и сухое тепло, она шевельнула высохшими губами и с трудом выпростала из расшитого ворота рубахи закаменевшую, тяжелую грудь, постаралась дать сосок ему, но это было уже не осознанное желание, а инстинкт, - она затихла, уходя от всего, и ее набухшую, болезненную грудь теперь грело оно. И это, уже чужое, но все-таки свое тепло еще продолжало некоторое время держать ее, но даже и это ощущение слабело больше и больше, и, когда под утро хозяин избы, молодой, высокий мужик, вышел надергать корове и овцам сена и наткнулся на нее, она уже ничего не чувствовала, и лишь сладко пахло холодной кровью. Почти полузадушенного младенца мужского пола не сразу смогли вызволить из ее задубевших рук и вместе с ней внесли в избу, а когда положили на лавку и отвели с ее лица густые ссохшиеся волосы, увидели белое лицо в застывшей, успокоенной красоте; она глядела, как живая, и от чадившей керосиновой лампы в мертвых глазах у нее дрожали тени, и жена хозяина Ефросинья, державшая у груди голозадого сосунка, ахнула и попятилась; а Захар, ее муж, растерянно почесал волосатую грудь, озадаченно выдохнул: «Ну, не было мороки», - и всей натруженной ладонью от лба к губам провел по твердому лицу мертвой, закрывая ей глаза.

22 января 1928, посёлок Косицы, Севский уезд, Брянская губерния, РСФСР, СССР - 26 октября 2001, Москва, РФ.

Русский писатель.
Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького (1964).

Вырос в крестьянской семье. Когда фашисты захватили родные места, отец Проскурина стал сельским старостой. Позже он отступил вместе с немцами. После освобождения Брянщины наши поторопились мать Проскурина вместе с детьми повести на расстрел. Спас Проскурина от гибели случайно проезжавший мимо руководитель района. После войны работал в колхозе. В 1950 году был призван в войска ПВО. Почти вся служба прошла в подмосковном Реутово. Тогда же под псевдонимом Павел Росин опубликовал первые (правда, очень слабые) стихи в окружной газете «Красный воин».
Демобилизовавшись в 1955 году, отправился сначала к тёте в Грозный. Но на юге он так и не прижился, поэтому вскоре завербовался на Камчатку, где три года крутил баранку в северных леспромхозах. В 1957 году по пути на Брянщину остановился в Хабаровске, где случайно ему попалась редакция журнала «Дальний Восток». Видно, это был знак свыше. Дело в том, что домой Проскурин возвращался не с пустыми руками: в чемодане лежали бумаги с текстами нескольких рассказов и черновики романа. Первым читателем рукописей стал Сергей Рослый. По его протекции один из рассказов - «Цена хлеба» появился в 1958 году на страницах газеты «Тихоокеанская звезда». Но Рослый считал, что Проскурин должен всё бросить, чтобы прежде всего дописывать роман. В Хабаровске через полгода ждали знаменитостей из московских журналов. Как полагал Рослый, рукопись Проскурина будет в жилу. Так оно и оказалось. Дементьев, представляя в Хабаровске интересы «Нового мира», признал, что для его журнала проскуринское сочинение ещё не дотягивает, но местных издателей оно даже очень может заинтересовать. И уже в 1960 году в Хабаровске читатели получили первую книгу Проскурина. Она называлась «Глубокие раны» и рассказывала о партизанском движении на Брянщине. Естественно, автор в этом произведении о многом умолчал. Всю правду о своём отце он боялся рассказать вплоть до самой смерти. Пока издатели набирали и верстали первый роман, Проскурин вчерне завершил второй. Это уже была книга о жизни камчатских лесорубов «Корни обнажаются в буре». Ею сразу заинтересовались московские издатели. Роман вышел в 1962 году. Но теперь писатель услышал не только похвалы. Больше всех его принялся громить Г.Бровман. Тем не менее в том же 1962 году писателя приняли на Высшие литкурсы в Москве. Через два года, окончив курсы, он уехал в Орёл, где жил вплоть до 1968 года. В Орле Проскурин задумал свои главные романы о Захаре Дерюгине, которые в конечном счёте вылились в трилогию «Судьба» (1972), «Имя твоё» (1977) и «Отречение» (1987-1990).
В начале 1980-х годов Проскурин написал три повести «В старых ракитах», «Полуденные сны» и «Чёрные птицы», в которых писатель ярко показал, как в общественном сознании обострялся кризис. В перестройку чуть ли не каждая статья Проскурина вызывала шквал откликов. Он первым заявил о ненормальной ситуации с «толстыми» журналами, которые, в какой-то момент утратив всякий интерес к текущему литпроцессу, увлеклись републикациями эмигрантских сочинений и архивными публикациями. Проскурин это увлечение сравнил с некрофилией. Естественно, либеральная критика тут же упрекнула писателя в агрессивном невежестве. Хотя доля правды в размышлениях Проскурина, несомненно, была. Позже, на излёте перестройки писатель удивился, почему вдруг в прессе стали стесняться слова «коммунист». Это уже потом выяснилось, что верхушка партии, предвидя крах господствовавшей тогда идеологии, вовсю готовила себе запасные аэродромы и пыталась навязать обществу иную лексику. Гнев ультрарадикалов вызвали и рассуждения Проскурина в 1988 году о Сталине. Проскурин тогда сказал: «В литературе и искусстве сейчас модно обращаться к фигуре Сталина. Но моё убеждение, за такие колоссальные фигуры, как Сталин, должны браться люди огромного художественного дарования, типа Шекспира или Достоевского. Только тогда художники смогут в трагической, разрушительной личности Сталина выявить созидательные для времени моменты и параллельно увидеть все те тенденции, которые нёс этот образ» («Книжное обозрение», 1988, 22 января).
В 1995 году Проскурин опубликовал роман «Седьмая стража». Как считает Николай Федь, «в «Седьмой страже» тесно переплелись, смешались мощные потоки реалистического и фантастического, образуя фантасмагорию. Именно здесь автор пытается выявить глубинные причины неприязни стоящих над русским народом правителей всех мастей к слову «русский» и особую, почти зоологическую ненависть к нему разноплеменной литературной братии, выбравшей для обеспечения своей затратной и прожорливой жизнедеятельности именно русский язык, но и на дух не принимающей слово «русский». Последним романом писателя стала книга «Число зверя». Похоронен в Брянске.

Вячеслав ОГРЫЗКО

призы и награды

Герой Социалистического Труда (21.01.1988)
орден Ленина (21.01.1988)
орден Трудового Красного Знамени (23.01.1978)
орден «Знак Почёта»
медали
Государственная премия СССР (1979) - за сценарии фильмов «Любовь земная» (1974) и «Судьба» (1977)
Государственная премия РСФСР имени Горького (1974) - за роман «Судьба» (1972)
Международная премия имени М.А. Шолохова в области литературы и искусства
Почётный гражданин города Орёл (2000)
Почётный гражданин Брянской области