Готовя в начале декабря прошлого года лекцию о жизни и творчестве Юрия Пименова, я обнаружил, что в Сети довольно много краткой и разрозненной информации о нем, но вот какого-то более-менее полного материала найти не удалось. Вот и появилась мысль опубликовать некоторые материалы, которые насобирались в процессе подготовки лекции. Использовал я не только текстовые источники - эссе Игоря Долгополова, воспоминания Александра Лабаса и самого Юрия Пименова, но и расшифровывал видеозаписи, сделанные в начале 70-х.

Юрию Пименову удалось практически немыслимое: оставаясь верным себе, он создавал работы, которые понимали и принимали все. Наполненные живым, пульсирующим светом, движением, динамичные и по-своему изящные, его картины до сих пор завораживают и поклонников западного и современного искусства, и убежденных сторонников академического реализма.

Ему удавалось каким-то непостижимым образом передавать звуки и запахи... "Запах дождя и горячего асфальта. Аромат фиалок и душное дыхание солярки. Снежная поземка на затемненной улице. Свежесть цветущего сада... Тишина и томление весны. Угар и грохот московского лета. Радость зимнего вечера, синего-синего, манящего теплыми огнями окон. Прелесть осеннего утра, убранного каплями росы. Шелест новых платьев. Цокот каблучков по доскам, перекинутым через лужи... Первые звуки оркестра. Шепот притихшего зала. Пение ветра в лесах новостроек и смех девушек - штукатуров и маляров... Вздох актрисы и колдовской свет рампы... Звонок телефона, обещающий разлуку... Весь этот поток звуков, запахов, красок охватывает вас, когда вы входите в мир сложный и простой, полный поэзии и будничности, радостей и печали. Мир трепетного ощущения не-обыкновенности обыкновенной жизни, дарящей нам каждоминутно, каждодневно все новые открытия, - мир творчества художника Юрия Пименова" (И.Долгополов "Пименов") .

Но если картины художника известны, то подробности его жизни как-то не очень.

Родился будущий художник 13 (26) ноября 1903 года в Москве, в семье помощника присяжного поверенного Ивана Васильевича Пименова и Клавдии Михайловны Пименовой, происходившей из московского купеческого рода Бабаниных.

Московское детство... Игры с приятелями в Замоскворечье, школа... Пименов не ладил с математикой, однако отлично рисовал. Это не прошло незамеченным. Учитель рисования Алферов помог одаренному мальчику устроиться в Замоскворецкую школу рисования. Гипсы, натюрморты, натура. Первые походы в Третьяковку. Саврасовские "Грачи прилетели" - первая любовь.

"Трудно иногда поверить в роль той или иной картины в судьбе художника, но можно сказать с уверенностью, что правда, интимность, душевность саврасовского письма глубоко запали в душу будущего мастера, - писал Игорь Долгополов. - Потом он не раз копировал картины разных художников, копировал тщательно. Он очень любил пейзажные композиции Левитана, Сомова, Бенуа... Пройдут годы, и он обретет новую привязанность, будет пропадать целые дни в Щукинском собрании, любуясь холстами Ренуара, Дега, Моне. Правда, эта его любовь к импрессионистам ему позже дорого обойдется. Его не раз будут за это попрекать и прорабатывать".

Семнадцатилетний Юра Пименов приходит с папкой своих этюдов, рисунков и копий к известному художнику Сергею Малютину. Мастер поглядел работы и взял его к себе в мастерскую. Так Юра Пименов поступил во Вхутемас.

1920-1924 годы — время учебы во Вхутемасе: "Я учился у Малютина, Шемякина, Фалилеева и очень благодарен им. Но большее вхутемасовское время я проучился у Фаворского и — может быть, без права — хочу считать себя его учеником... Владимир Андреевич Фаворский был огромный и необычайно светлый человек. Ему присущи высокое благородство, мужественность, подлинная человечность" (Ю. Пименов).

Вот ранние работы Пименова:

Пименов сам рассказывал о той поре:

"Первые годы Вхутемаса. Первая встреча на первом курсе с Андреем Гончаровым, с которым мы сразу поругались, а потом уже всю жизнь, по сей день, дружим, правда всегда продолжая спорить. В эти молодые годы нам не давали авансов под живопись - и вообще нам за живопись не платили. Мы зарабатывали... в газете, в журнале, деланием вывесок и исполнением декораций. Никогда не уйдут из памяти ночи, когда мы с Андреем Гончаровым работали в его большой квартире в старом доме на Мясницкой. В этой же комнате два его младших брата спали на своих кроватях, а мы за большим круглым столом делали в ночь по десятку иллюстраций.

Надо сказать, это были модные теперь «коллажи», этакая смесь из фотомонтажа и рисования.

Итак, мы, два парня, не мудрствуя лукаво, клеили и рисовали до утра... А утром за окном появлялись первые прохожие, начиналась городская жизнь...

Но вернемся во Вхутемас. Это были горячие денечки. Мы, студенты Вхутемаса, шумели в аудитории Политехнического музея на чтении стихов, поддерживая Маяковского и Асеева. Шумели на спектаклях Мейерхольда... Но не только шумели. Мы познавали мастерство".

С1923 года художник делал иллюстрации для журналов «Самолет», «Красная нива», «30 дней», «Советский экран», «Прожектор» и др.).

Однако станковая живопись для Пименова в этот период все же была на первом месте. Его интересовала картина и ее возможности. И в своих художественных поисках Юрий Пименов был не одинок; большое влияние на формирование его творческих воззрений оказали его друзья-единомышленники, учившиеся во Вхутемасе вместе с ним: Андрей Гончаров, Александр Дейнека, Пётр Вильямс, Сергей Лучишкин. «Первые годы Вхутемаса. Первая встреча на первом курсе с Андреем Гончаровым, с которым мы сразу поругались, а потом всю жизнь дружили, правда, всегда продолжая спорить... Саша Дейнека... Нас в ту пору связывала большая дружба, и ведь это было немудрено. Когда мы смотрим ранние, первые картины Дейнеки, молодость нашего государства и молодость нашего поколения стоят перед глазами» (Ю. Пименов). На Первой дискуссионной выставке объединений активного революционного искусства (1924) среди другой вхутемасовской молодежи даже была представлена «Группа трех» в составе Александра Дейнеки, Андрея Гончарова и Юрия Пименова: «Это действительно, очень однородная группа, о членах которой можно говорить сразу обо всех. Их картины полны движения, ни одна фигура не покоится, каждая форма показана в развертывании. Это очень характерная черта урбанизма... На всех на них очень ощутимо влияние В. А. Фаворского... И их мы назвали бы — экспрессионистический реализм» (А. Федоров-Давыдов, 1924).

Спустя некоторое время эта группа стала ядром, вокруг которого образовалось знаменитое общество художников-станковистов (ОСТ), создавшее целое отдельное направление в русском искусстве первой половины ХХ века. Известный художественный критик и искусствовед Яков Тугендхольд в своей статье «По выставкам» (1925) писал: «Еще не так давно наша левая молодежь, перегибая палку, совершенно бойкотировала живопись во имя производства утилитарных конструкций или в лучшем случае допускала чисто-отвлеченные живописные искания… молодежь, составляющая основу ОСТа, пришла к убеждению, что картина как таковая вовсе не изжила свой век, что именно она находит отклик в душе массового зрителя, столь широко посещающего музеи».

В период работы ОСТа Пименов захвачен в первую очередь спортивно-индустриальными мотивами. В своих работах он монументализирует в общем-то бытовые сцены, отсекает все лишнее и возводит изображенное на полотне в степень абсолюта, используя прием изобразительного монтажа. При таком взгляде на окружающее неизбежна некая схематичность (графичность), которая, однако, придает работам Пименова необходимую для правильного баланса восприятия чистоту и условность, уравновешивая таким образом иногда излишне реалистичное и осязаемое пименовское пространство. К слову, годы спустя самого художника в своих ранних работах не устраивало именно это несовершенство пластики, некоторая холодность, рациональность, а порою несколько схематическая заданность работ, присущая ОСТу.

Но не только тематику, весь строй своего искусства остовцы хотели сделать остросовременным. Таким казался немецкий экспрессионизм, с его резким, порой гротескным изобразительным языком. Пименов пишет "Инвалидов войны", с безглазыми масками вместо лиц (1926), аскетичных скелетоподобных спортсменов ("Бег", 1928)

В 2011 году в ходе торгов аукционного дома Sotheby’s в Нью-Йорке за графику «Пианист» (1926) заплатили 602 500 долларов.

В 1927 году Юрий Пименов получил премию жюри Выставки художественных произведений к десятилетнему юбилею Октября за картину «Даешь тяжелую индустрию!».

Вот, как в 1920-е годы описывал Пименова художник Александр Лабас:

«Пименов был очень деятельным, быстрым, живым, веселым, много смеялся, любил поболтать о пустяках, любил одеться, пофрантить. Было впечатление, что он все делает, не задумываясь, на ходу, с улыбочкой, иногда с усмешкою, любил посмеяться над кем-нибудь, пошутить, а потом все это мгновенно забывалось, и он уже говорил и смеялся по другому поводу. Но среди пустых ребяческих разговоров у Пименова появлялись серьезные нотки думающего и анализирующего человека. Иногда он меня даже удивлял, уж очень они не соответствовали первому впечатлению. И чем больше я его узнавал, тем больше видел именно эту сторону, его способность синтезировать и взвешивать все на основе большого воображения. Его картины были несколько графичны, что мне не было близко, но образы действовали бесспорно. Острое чувство современности было у него в полной мере развито».

В январе 1931-го раскололся ОСТ; отделившаяся часть его образовала новую группу «Изобригада», в которую вошел и Пименов. Программа нового объединения декларировала: «Наша прежняя практика, протекавшая в условиях старого ОСТа, носила в себе элементы мелкобуржуазного и буржуазного влияния… Порвав с другой частью ОСТа, признав свои ошибки, перед нами стоит задача изжить недостатки… мы считаем, что основой объединения художников должна быть классовая направленность в их творчестве. Поэтому мы будем стремиться к укреплению пролетарского сектора в искусстве…»

Надо сказать, что на выставках ОСТа художественная критика уделяла творчеству Пименова довольно много внимания. Поначалу в основном хвалили, характеризуя его как «превосходного четкого графика» (Ф. Рогинская, 1926) и отмечая, что, например, «в таких вещах, как “Плакаты кино“ и “На взгляд Запада” Ю. Пименова… самый обыденный материал жизни дается в таком подчас неожиданном раскрытии, которое свидетельствует о весьма интенсивной переработке усвоенного материала в образы искусства» (И. Хвойник, 1927). Однако к концу 1920-х отношение критики изменилось. В 1928 году И. Грабарь отмечает, что художник «как-то мало двигается вперед», а в 1931-м Г. Геронский в статье «Атака кистью» сетует, что «Ю. Пименов, пытаясь освободиться от формализма, не находит путей…», и советует ему решительнее рвать с формализмом.

1932-1933 годы — сложный период в жизни художника. Вышло известное «Постановление о перестройке литературно-художественных организаций» (1932), разом прекратившее деятельность всех объединений, в том числе и «Изобригады»; Пименова нещадно клевала критика, он тяжело заболел.

Что это была за болезнь, толком не известно. Однако в «Воспоминаниях о современниках» Александра Лабаса мне удалось найти краткое упоминание:

«Вся его болезнь началась с укуса бешеной собаки и, как видно, несмотря на то, что была сделана прививка, он не был уверен, что она даст положительный результат. Он тогда говорил мне с малой надеждой: «Если я буду жить, но это мало вероятно». Но природа, молодость взяли свое, и спустя несколько лет, к Юре вернулись силы и воля к жизни, и он с увлечением взялся снова за работу».

Сам же Пименов писал о том времени:

"...Это было мое трудное время. У меня расползлись нервы, я совсем не мог работать. К тому же меня постигли и профессиональные беды: одну книжку, которую я иллюстрировал, за рисунки признали формалистической, и я оказался без денег и без работы, так как после этой книжки работы в журналах мне не давали, и мы существовали на те деньги, которые стенографией зарабатывала моя жена".

"В моей жизни жена помогает мне чрезвычайно. Она всегда моя лучшая модель, — вспоминая свои работы, сделанные за многие годы, я вижу то ее фигуру, то ее волосы или руки, они вовсе не одинаковы, но что-то всегда напоминает то женское, что было ближе всего".

"Она же всегда давала мне верные советы - тогда, когда надо было принять самые честные, а следовательно, и самые правильные решения. И выручала в трудное время болезни и в обязательные для художника годы неудач. И просто жила рядом, утром вставала и одевалась, помогала ставить сложные театральные постановки, сама делала отличные костюмы для театра. Купала детей, мыла посуду, носила очень дешевые платья, когда совсем не было денег, и платья хорошие, когда деньги появились, купалась в реке, вечером раздевалась, ложась спать. А Ренуар сказал: «Будет ли обнаженная женщина выходить из соленой волны или вставать со своей кровати, будет ли она называться Венерой или Нини — лучшего никто не изобретет».

Одно время я много работал в театре художником. Театр я любил всегда, но тогда я его узнал, так сказать, изнутри. Я узнал напряженные часы репетиций и пустую ночную сцену с тусклой дежурной лампой; мастерские, где делают театральные костюмы и нежные балетные пачки; узнал замечательных актеров, которые, преображаясь на глазах, создавали сложные и тонкие образы; увидел, как театральный свет превращает людей, пространство сцены и декорации в особый и необыкновенный мир.
И мне очень захотелось попытаться передать свои впечатления, связанные с работой в театре, с тем, что делал там и что видел.
К этому прибавились впечатления от цирка и кино, и все вместе превратилось для меня в образ зрелищ, в мир очень реальный и вместе с тем всегда с оттенком некоторой таинственности".

"С каждой новой работой в театре я вновь и вновь ощущал счастье прикосновения к этому вечному источнику радости. Есть ещё одна, очень важная тонкость в моих отношениях с театром, ведь именно театр давал мне
много работы в ту, теперь уже давнюю пору, когда моя живопись «не шла», когда меня прорабатывали за «импрессионистичность» и обвиняли в тысячах
несуществующих формалистических грехов. Тогда театр просто помогал мне жить. Это был хлеб мой насущный, это была и моя любовь".

Все эти события заставили художника по-новому взглянуть на собственное творчество. Как прежде, вдохновение он искал в окружающем его шумном, быстро меняющемся, заново строящемся мире.

В середине 1930-х он пишет триптих «Работницы Уралмаша»

Но теперь, в 1930-е годы, главной темой его творчества становится город — его стройки, улицы; люди — новые, молодые, жизнерадостные.

Вспоминают, что Пименов часами гулял по Москве или мог уехать в один из подмосковных городков и изучать там местные улицы и пейзажи. «Я люблю эти новые кварталы, — рассказывал Пименов. — В их незаконченности, даже в их неполадках живет молодая душа новизны...

Новые города, районы и кварталы рождают свою особенную поэзию, особенный характер жизни. На новом месте начинают разворачивать землю, на строительных площадках появляется медленное и неуклонное движение огромных кранов...

1937 год... Москвич Пименов пишет программный холст, в котором раскрывает перед зрителем новый пейзаж столицы, - "Новая Москва"

Летний день, Жара. В сизом мареве тают новые дома Охотного ряда... Сегодня, когда двадцатиэтажных махин в Москве десятки, эти первые стройки тех лет кажутся, может быть, небольшими. Но в те далекие дни реконструкция Охотного ряда была символом московской нови. Навеки сгинули лабазы и лавки и уступили место белым зданиям, вызывавшим чувство гордости у тогдашних москвичей.

«Новая Москва»... Широко открытое окно в жизнь... Легко бежит машина по асфальту площади Свердлова. Пестрый калейдоскоп людской толпы, верениц машин разворачивается перед глазами водителя - молодой женщины с короткой прической (как видите, моды через треть века вернулись на круги своя), в легком летнем платье. Во всем полотне Пименова разлито чувство увлеченности жизнью. Оно в цветах гвоздики, пунцовой и белой, прикрепленных к раме ветрового стекла. В блеске асфальта и в трепете алых флажков на Колонном зале Дома Союзов. В бликах солнца, играющих на полированных кузовах автомобилей, и в пестрой мозаике толпы пешеходов... Тайна очарования пименовского полотна - в движении, которое пронизывает каждый мазок в картине. Правда, этот дробный импрессионистский мазок вызвал гнев у некоторых искусствоведов, считавших в ту пору художников типа Ренуара или Дега формалистами. Но, думается, едва ли стоит ворошить эти ошибки критиков, которым свойственно порою заблуждаться, как, впрочем, всем смертным...

Что за девушка сидит за рулем кабриолета? То ли это Лиля Брик, которой Владимир Маяковский привез машину из Парижа, то ли дочка какого-то наркома? Может быть, эта молодая женщина и есть символ новой жизни? Мне эта картина очень напоминает сцену полёта над Москвой героини Любови Орловой из фильма "Светлый путь": там она почти в таком же ракурсе парит на автомобиле, и за рулём, разумеется, сама... Конечно же, оттенок социальной утопии в этой картине тоже есть.

«Новая Москва» - ставшая хрестоматийной, ее можно увидеть в Третьяковской галерее вместе с другими полотнами Пименова. Кстати, работы Пименова в Третьяковке - рядом с работами Дейнеки, в одном и том же зале... Так через пятьдесят лет после первой выставки вновь эти два мастера экспонируются рядом...

Мотивы "Новой Москвы" были использованы художником в написанной им в 1944 году картине "Фронтовая дорога" .

Эмоциональное содержание картины построено на контрасте между ставшим уже знакомым советскому зрителю образом мирной, меняющейся Москвы и разграбленного и разрушенного в результате фашистского нашествия города, изображенного на картине "Фронтовая дорога".

Эта работа, конечно, не так известна, как «Новая Москва», но все-таки ее знают. И уж совсем мало кто знаком с фактом, что в 1960 году Юрий Пименов вновь возвращается к теме «Новой Москвы».

Я, право, очень подивился, увидев эту фотографию. Стал искать источники… Только в одной публикации ссылаются на то, что репродукция этой картины была опубликована в журнале «Огонек». У родственников художника удалось узнать, что и вправду, была такая работа. Вот только где она сейчас - неизвестно.

Такое же название получило монументальное панно «Новая Москва» (оно же - «Физкультурный парад в Москве) в 1939 году. Панно предназначалось для заключительного зала Советской части на Всемирной выставке в Нью-Йорке, посвященного архитектуре и градостроительству.

Панно исполнила бригада художников по общему эскизу Юрия Пименова. В ходе работы панно осматривали архитекторы Чернышев, Заславский, Зарубин и Иофан, внося свои предложения, и вот, как это было:

"Принимать панно пришла правительственная комиссия, в составе которой были и архитекторы. Комиссия нашла, что люди на панно не вызывают возражений, но архитектура не та. Ее надо писать заново и строить, исходя из других принципов. Не в том дело, как она написана, - она написана красиво, - а в том дело, что именно изображено, какие дома нарисованы, какого размера и характера. Город будущего должен выглядеть по-другому. А какой архитектуре принадлежит будущее - на этот счет были разные мнения. Четких указаний мы не получили, хотя большинство архитекторов высказались в пользу классики. Пришлось закрывать белилами очень большие площади и возводить заново колонны и высотные дома, а главное - строить архитектуру, которую еще никто не видел. <…>

Правительственная комиссия пришла во второй раз и опять сказала: людей можно принять, но архитектура нуждается в коренной перестройке. После долгих переговоров архитекторов сначала между собой, а потом с Пименовым, договорились, что остаются боковые кулисы, то есть правая и левая части архитектуры, а центрально расположенные здания уйдут очень далеко, погрузятся в воздушную дымку и станут еле различимы. Понадобились еще килограммы белил и неделя напряженного труда. Наконец все было закончено и правительственная комиссия приняла панно. Его навернули на огромную катушку и отправили в Нью-Йорк".

В период Второй мировой войны Пименов, совместно с еще одним бывшим ОСТовцем, Владимиром Васильевым, работал над Окнами ТАСС, а также создал серии произведений на военную тематику.

В 1943 году он был командирован на Северо-Западный фронт, в район Старой Руссы и в Ленинград; другой главной темой в творчестве Пименова в этот период стало изображение героев тыла.

"Ночная улица"... Метет поземка... 1942 год. Затемнение. Из морозного мрака холодными призраками выступают мертвые громады домов.
Ветер воет в немом просторе оледенелой улицы. Щетина,ежей" ...
Вьюга рвет брезент с грузовика, мчащегося во тьму. Шевелит пряди волос, концы платка у женщины, идущей по ночной Москве. Неверный синий свет озаряет суровое застывшее лицо.
Кто она? Куда идет в эту глухую пору? Мы не знаем. Знаем только, что ночные пропуска выдавали на работе. Эта женщина, наверное, идет со смены. В ее лице решимость. Заменить мужа, брата, победить.
Железный строй „ежей"", сквозь который как бы проходит женщина, подчеркивает суровый ритм холста.

"…В мастерской у меня сейчас стоит картина, которую я начал писать. Это картина о военной очереди 41-42 года. О московской военной очереди. У меня даже есть такое ощущение, что я должен это написать. Должен. Потому что я это видел, очень хорошо это чувствовал. Эту вещь я задумал очень давно, я пробовал к ней подойти, и вот сейчас я ее работаю.
Я очень хорошо помню московские улицы - пустые, с поземкой.
Вот такая поземка с тех пор осталась для меня воспоминанием войны. Такая острая поземка по асфальту - как она проходит быстро, быстро... Идут люди. Где-то случайно попадают в синий свет - какое-то лицо в платке, мешок, рука… Где-то снег высвечивается, где-то снег сдут, черная крыша. Получаются страшно глубокие тени…Все это создавало совершенно особые пластические ситуации. Особые пластические формы. И вот это был совершенно особый пейзаж города, который как будто бы и знал хорошо, а он выглядел совершенно по-другому. Причем он был трагически красив. Это была совершенно особенная трагическая красота".

С окончанием войны, в 1945 году Пименов начал преподавать на художественном факультете ВГИКа, а в 1950-м как художник работал на съемках одного из самых ярких по оформлению фильмов послевоенного советского кино — «Кубанские казаки». Работа для театра и кино вообще занимала не последнее место в его жизни. Уже в 1930-х он участвовал в создании около 10 постановок.

В 1947 году Пименову была присуждена Государственная премия СССР за оформление спектакля по пьесе Б. А. Лавренёва «За тех, кто в море!» (1946, Малый театр, Москва) и в 1950-м — за оформление спектакля «Степь широкая» Н. Винникова (1949, Центральный театр Советской Армии).

В послевоенные годы в станковой живописи Пименова преобладали пейзажи, а также зарисовки московской жизни, где много внимания он уделял женским персонажам. Его излюбленным мотивом стала тема «женщина — цветы».

И до, и после войны - Пименов работал и как художник-иллюстратор.

Но вот что интересно, буквально недавно я впервые увидел эти эскизы - остается только поражаться, сколь филигранно они сделаны. Если рассматривать их вне контекста книги - это вполне законченные графические произведения...

Творчество художника Ю.Пименова и в наше время завораживает и поклонников западного и современного искусства, и убежденных сторонников идей академического реализма (соцреализма)

Трагическая или веселая, задумчивая или озорная -
действительность стоит
за каждым поворотом улицы,
за каждым окном и за каждой дверью...

Ю. Пименов

XX век в истории отечественного искусства - время сложное. Было разное: революции (авангард), контрреволюции (например, ОСТ), реакция (АХР), официальное (СХ и соцреализм), тихое и другое искусство. Яростно спорили об идеологии и эстетике искусства, отстаивали свои взгляды и не думали о последствиях. И в этом бурном море идеологических несоответствий нечто общее для непримиримых, казалось бы, адептов старого и нового, а позже формалистического и традиционного искусства возникало редко. Одной из таких точек соприкосновения было творчество Юрия Ивановича Пименова . Ему удалось практически немыслимое: оставаясь верным себе, он создавал работы, которые понимали и принимали все. Наполненные живым, пульсирующим светом, движением, динамичные и по-своему изящные, его картины до сих пор завораживают и поклонников западного и современного искусства, и убежденных сторонников идей академического реализма (соцреализма).

Родился будущий художник 13 (26) ноября 1903 года в Москве, в семье помощника присяжного поверенного Ивана Васильевича Пименова и Клавдии Михайловны Пименовой, происходившей из московского купеческого рода Бабаниных.

В 7 лет мальчика отдали учиться 10-ю московскую гимназию; там юный Пименов не ладил с математикой, но с удовольствием занимался рисованием. Как ни странно, отец-юрист совсем не возражал - напротив, он, всегда интересовавшийся литературой и рисованием, по мере возможности поощрял и поддерживал творческие наклонности сына. В 1915 году по рекомендации гимназического учителя рисования Алфёрова Пименова-младшего устроили в Замоскворецкую школу рисования и живописи. «Учась в гимназии, я с двенадцати лет начал ходить в воскресную школу рисования и живописи. Честно рисовал гипсы, - вспоминал позже Пименов. - Художником решил стать обязательно... Дома я рисовал пейзажи и срисовывал с открыток Серова , Сомова ».

Размеренная детская жизнь (гимназия - художественная школа - домашние занятия) закончилась в 1917 году; теперь после занятий в школе подросток отправлялся на работу в Жилищно-земельный отдел Замоскворецкого Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

Как только позволили обстоятельства, Пименов, верный своему решению стать художником, вернулся к занятиям изобразительным искусством. В начале 1920 года он показал С. В. Малютину, тогда уже известному мастеру, свои работы - рисунки, этюды и копии, после чего Малютин взял его заниматься в свою мастерскую. 1920–1924 годы - время учебы во Вхутемасе: «Я учился у Малютина , Шемякина , Фалилеева и очень благодарен им. Но большее вхутемасовское время я проучился у Фаворского и - может быть, без права - хочу считать себя его учеником... Владимир Андреевич Фаворский был огромный и необычайно светлый человек. Ему присущи высокое благородство, мужественность, подлинная человечность» (Ю. Пименов).

Судя по всему, помимо личных качеств, молодому художнику в Фаворском импонировало и стремление последнего к предельной светоносности и сложности построения пространства в работах - именно эти вопросы, а не тема и не композиция картины были самыми важными для Пименова в те годы. Представитель передового искусства первой половины 1920-х, имеющего целью прежде всего агитацию изобразительными средствами, автор вполне стандартно-репортажных по сюжету работ - «Бокс» (1924), «Лыжники» (1925), «Бега» (1928) и т. п. - в первую очередь он был озадачен тем, как приемами станковой живописи максимально передать иллюзию света, объема и пространства, тот поражающий эффект присутствия, который сегодня является своеобразной визитной карточкой многих его живописных и графических работ. Возможно также, что не последнюю роль в стремлении вовлечь зрителя в пространство своих картин сыграла его многолетняя работа в журнальной графике (с 1923 года художник делал иллюстрации для журналов «Самолет», «Красная нива», «30 дней», «Советский экран», «Прожектор» и др.).

Однако станковая живопись для Пименова в этот период все же была на первом месте. Его интересовала картина и ее возможности. И в своих художественных поисках Юрий Пименов был не одинок; большое влияние на формирование его творческих воззрений оказали его друзья-единомышленники, учившиеся во Вхутемасе вместе с ним: Андрей Гончаров , Александр Дейнека , Пётр Вильямс , Сергей Лучишкин . «Первые годы Вхутемаса. Первая встреча на первом курсе с Андреем Гончаровым, с которым мы сразу поругались, а потом всю жизнь дружили, правда, всегда продолжая спорить... Саша Дейнека... Нас в ту пору связывала большая дружба, и ведь это было немудрено. Когда мы смотрим ранние, первые картины Дейнеки, молодость нашего государства и молодость нашего поколения стоят перед глазами» (Ю. Пименов). На Первой дискуссионной выставке объединений активного революционного искусства (1924) среди другой вхутемасовской молодежи даже была представлена «Группа трех» в составе Александра Дейнеки, Андрея Гончарова и Юрия Пименова: «Это действительно, очень однородная группа, о членах которой можно говорить сразу обо всех. Их картины полны движения, ни одна фигура не покоится, каждая форма показана в развертывании. Это очень характерная черта урбанизма... На всех на них очень ощутимо влияние В. А. Фаворского... И их мы назвали бы - экспрессионистический реализм» (А. Федоров-Давыдов, 1924) .

Спустя некоторое время эта группа стала ядром, вокруг которого образовалось знаменитое общество художников-станковистов (ОСТ), создавшее целое отдельное направление в русском искусстве первой половины ХХ века. Известный художественный критик и искусствовед Яков Тугендхольд в своей статье «По выставкам» (1925) писал: «Еще не так давно наша левая молодежь, перегибая палку, совершенно бойкотировала живопись во имя производства утилитарных конструкций или в лучшем случае допускала чисто-отвлеченные живописные искания… молодежь, составляющая основу ОСТа, пришла к убеждению, что картина как таковая вовсе не изжила свой век, что именно она находит отклик в душе массового зрителя, столь широко посещающего музеи».

В период работы ОСТа Пименов захвачен в первую очередь спортивно-индустриальными мотивами. В своих работах он монументализирует в общем-то бытовые сцены, отсекает все лишнее и возводит изображенное на полотне в степень абсолюта, используя прием изобразительного монтажа. При таком взгляде на окружающее неизбежна некая схематичность (графичность), которая, однако, придает работам Пименова необходимую для правильного баланса восприятия чистоту и условность, уравновешивая таким образом иногда излишне реалистичное и осязаемое пименовское пространство. К слову, годы спустя самого художника в своих ранних работах не устраивало именно это несовершенство пластики, некоторая холодность, рациональность, а порою несколько схематическая заданность работ, присущая ОСТу.

В 1927 году Юрий Пименов получил премию жюри Выставки художественных произведений к десятилетнему юбилею Октября за картину «Даешь тяжелую индустрию!».

В январе 1931-го раскололся ОСТ; отделившаяся часть его образовала новую группу «Изобригада», в которую вошел и Пименов. Программа нового объединения декларировала: «Наша прежняя практика, протекавшая в условиях старого ОСТа, носила в себе элементы мелкобуржуазного и буржуазного влияния… Порвав с другой частью ОСТа, признав свои ошибки, перед нами стоит задача изжить недостатки… мы считаем, что основой объединения художников должна быть классовая направленность в их творчестве. Поэтому мы будем стремиться к укреплению пролетарского сектора в искусстве…»

Надо сказать, что на выставках ОСТа художественная критика уделяла творчеству Пименова довольно много внимания. Поначалу в основном хвалили, характеризуя его как «превосходного четкого графика» (Ф. Рогинская, 1926) и отмечая, что, например, «в таких вещах, как “Плакаты кино“ и “На взгляд Запада” Ю. Пименова… самый обыденный материал жизни дается в таком подчас неожиданном раскрытии, которое свидетельствует о весьма интенсивной переработке усвоенного материала в образы искусства» (И . Хвойник, 1927) . Однако к концу 1920-х отношение критики изменилось. В 1928 году И. Грабарь отмечает, что художник «как-то мало двигается вперед» , а в 1931-м Г. Геронский в статье «Атака кистью» сетует, что «Ю. Пименов, пытаясь освободиться от формализма, не находит путей…» , и советует ему решительнее рвать с формализмом.

1932–1933 годы - сложный период в жизни художника. Вышло известное «Постановление о перестройке литературно-художественных организаций» (1932), разом прекратившее деятельность всех объединений, в том числе и «Изобригады»; Пименова нещадно клевала критика, он тяжело заболел.

«...Это было мое трудное время.

У меня расползлись нервы, я совсем не мог работать. К тому же меня постигли и профессиональные беды: одну книжку, которую я иллюстрировал, за рисунки признали формалистической, и я оказался без денег и без работы, так как после этой книжки работы в журналах мне не давали, и мы существовали на те деньги, которые стенографией зарабатывала моя жена» (Ю. Пименов).

Все эти события заставили художника по-новому взглянуть на собственное творчество. Как прежде, вдохновение он искал в окружающем его шумном, быстро меняющемся, заново строящемся мире. Но теперь, в 1930-е годы, главной темой его творчества становится город - его стройки, улицы; люди - новые, молодые, жизнерадостные. Вспоминают, что Пименов часами гулял по Москве или мог уехать в один из подмосковных городков и изучать там местные улицы и пейзажи. «Я люблю эти новые кварталы, - рассказывал Пименов. - В их незаконченности, даже в их неполадках живет молодая душа новизны...

Новые города, районы и кварталы рождают свою особенную поэзию, особенный характер жизни. На новом месте начинают разворачивать землю, на строительных площадках появляется медленное и неуклонное движение огромных кранов...

Сколько потом разной жизни придет в эти дома».

В 1937 году Пименов создал одно из самых известных своих произведений - картину «Новая Москва», в которой в полной мере раскрылась обновленная, более светлая, свободная, с почти импрессионистским мазком и светом манера живописи художника.

В период Второй мировой войны Пименов, совместно с еще одним бывшим ОСТовцем, Владимиром Васильевым , работал над Окнами ТАСС, а также создал серии произведений на военную тематику. В 1943 году он был командирован на Северо-Западный фронт, в район Старой Руссы и в Ленинград; другой главной темой в творчестве Пименова в этот период стало изображение героев тыла.

С окончанием войны, в 1945 году Пименов начал преподавать на художественном факультете ВГИКа, а в 1950-м как художник работал на съемках одного из самых ярких по оформлению фильмов послевоенного советского кино - «Кубанские казаки». Работа для театра и кино вообще занимала не последнее место в его жизни. Уже в 1930-х он участвовал в создании около 10 постановок.

«Есть еще одна, очень важная тонкость в моих отношениях с театром… ведь именно театр давал мне много работы в ту, теперь уже давнюю пору, когда моя живопись “не шла”, когда меня прорабатывали за “импрессионистичность” и обвиняли в тысячах несуществующих формалистских грехов.

Тогда театр просто помогал мне жить» (Юрий Пименов).

В 1947 году Пименову была присуждена Государственная премия СССР за оформление спектакля по пьесе Б. А. Лавренёва «За тех, кто в море!» (1946, Малый театр, Москва) и в 1950-м - за оформление спектакля «Степь широкая» Н. Винникова (1949, Центральный театр Советской Армии).

В послевоенные годы в станковой живописи Пименова преобладали пейзажи, а также зарисовки московской жизни, где много внимания он уделял женским персонажам. Его излюбленным мотивом стала тема «женщина - цветы».

Начиная с середины 1950-х годов помимо того, что он преподавал во ВГИКе (до 1972) и работал для театра, Пименов много путешествовал и много писал под впечатлением от увиденных стран. Он всерьез увлекся литературной работой, опубликовал ряд очерков: «Заметки о работе художника» (1955), «Прекрасная простая жизнь» (1956), «В Подмосковье» (1956), «Рассказ о поездке в Лондон» (1962), «В древней и новой Индии» (1962), «Новые кварталы» (1966); написал книги: «Год путешествий» (1960), «Искусство жизни или “искусство ничего”» (1964), «Необыкновенность обыкновенного» (1964), «Цветы» (1970), «Таинственный мир зрелищ» (1974).

1960–70-е годы - время государственного признания. Пименов стал народным художником РСФСР (1962), действительным членом Академии художеств СССР (1962), кавалером ордена Трудового Красного Знамени (1963), лауреатом Ленинской премии (1967) за серию работ «Новые кварталы» (1963–1966), народным художником СССР (1970), кавалером ордена Ленина (1973).

6 сентября 1977 года Юрий Иванович Пименов скончался в Москве, он похоронен на Новодевичьем кладбище.

Сегодня светоносное творчество Юрия Пименова по-прежнему любимо. Его «Новая Москва» остается одной из самых репродуцируемых работ русских художников первой половины ХХ века; его картины находятся в постоянных экспозициях всех крупных музеев России. А в 2003 году Московский музей современного искусства совместно с Российской Академией художеств и при участии Государственной Третьяковской галереи и Государственного музея изобразительного искусства им. А. С. Пушкина организовали грандиозную ретроспективу, посвященную 100-летию со дня рождения художника.

Его работы ценят и на арт-рынке. Основное число продаж Пименова приходится на Москву, Лондон и Нью-Йорк. На сегодняшний день на открытые аукционные торги было выставлено более 100 его работ, 52 из них - живописные полотна, 47 - графика. Пика продаж (если ориентироваться по ценам) картины Пименова достигали в 2010–2011 годах. Рекордная цена за работу Пименова составляет на сегодняшний день 1 538 500 долларов - столько заплатили за крупноформатный (примерно 2,5 х 1 метр) холст 1950 года «Праздник Первомая» на нью-йоркских торгах Sotheby’s 4 ноября 2010 года. Следующий за ним результат гораздо скромнее - 433 250 фунтов (626 869 долларов) отдали за «Похищение Европы» на Sotheby’s(Лондон) 7 июня 2010 года. Лучший результат 2011 года - 602 500 долларов, которые были заплачены за графику «Пианист» (1926) в ходе торгов того же Sotheby’s в Нью-Йорке 12 апреля.

Неплохо идут дела на аукционных площадках и в текущем году: карандашный рисунок к одноименной картине «Обыкновенное утро» (1957) продан 4 апреля в рамках торгов аукционного дома «Совком» (Москва) за 6 500 000 рублей и занимает с этим результатом 5-е место в десятке лучших российских аукционных результатов в I полугодии 2013 года

Юрий Иванович Пименов
(1903 - 1977)
Русский художник, один из наиболее самобытных мастеров круга "Общества станковистов" (ОСТ).

Родился в Москве 13 (26) ноября 1903 в семье юриста. Учился во Вхутемасе (Высшие художественно-технические мастерские, 1920-1925) у С.В.Малютина, В.А.Фаворского и В.Д.Фалилеева. Был одним из членов учредителей ОСТа (1925). Жил в Москве.

В ранний период испытал большое влияние немецкого экспрессионизма, что во многом объясняет надрывно-драматическую остроту лучших его вещей этих лет («Инвалиды войны», 1926, Русский музей; «Даешь тяжелую индустрию!», 1927; «Солдаты переходят на сторону революции», 1932; обе - в Третьяковской галерее). С годами перешел к обновленному импрессионизму, исповедуя творческий принцип "прекрасного мгновения", легкого и артистичного образа-впечатления.

Ю. Пименов. «Новая Москва ». 1937
То, что у иного его коллеги могло стать помпезным Выездом жены наркома, у Пименова превратилось в «Новую Москву» (1937, там же) - с прекрасной незнакомкой, ведущей свой открытый автомобиль по центру столицы. Замечательно удавались красочно-феерические театральные мотивы («Актриса», 1935, там же), поэтому закономерно, что Пименов стал одним из значительных русских сценографов середины 20 в.: он работал для Малого (Волки и овцы А.Н.Островского, 1941), Ленкома (Сирано де Бержерак Э.Ростана, 1943) и других театров. Черты "Пименова-экспрессиониста" вновь, хотя и в значительно смягченной форме, проступили в его тревожных полотнах военных лет («Следы шин», 1944; там же; и др.). За свои театральные работы был удостоен Сталинских премий 1947, 1950.

Художник Ю.Пименов за мольбертом в своей мастерской. 18.05.1973
К наиболее известным послевоенным живописным циклам художника принадлежат натюрморты «Вещи каждого дня» (1959) и в особенности «Новые кварталы» (1963-1967; Ленинская премия 1967) - мажорно-лирические и в то же время не лишенные тонкой сценической условности картины-новеллы, ярко отразившие настроения политической "оттепели". Издал ряд живых очерковых книг, которые, впрочем, кажутся наивно-прекраснодушными в сравнении с его картинами (Искусство жизни или "Искусство ничего",1960; «Необыкновенность обыкновенного», 1964; «Новые кварталы», 1968; и др.).

Новодевичье кладбище
Пименов Юрий Иванович (1903 - 1977)
Живописец, график, театральный художник. Народный художник СССР, действительный член Академии художеств СССР. Член-учредитель Общества художников-станковистов. Профессор ВГИКа. Лауреат Ленинской и двух Государственных премий. В своих произведениях Пименов поэтически изобразил жизнь страны 30-60-х гг., раскрывая красоту и значительность ее обычных явлений. Обращался к изображению лирических жанровых сцен, пейзажей, портретов («Новая Москва», «Обыкновенное утро», серия о Москве военных лет, серия «Новые кварталы»). Автор декораций к спектаклям «За тех, кто в море» в Малом театре, «Степь широкая» в ЦТСА и др.
Художник Г. Епишин. Архитектор В. Борисов. Гранит, бронза.

Ю. Пименов. «Огни университета »
Из темы Внезапный Ренессанс соцреализма: ностальгия по oбразам прошлого?

«Цветочница». 1944

«На бульваре». Бумага, черная акварель. 1954 Графическая работа Ю.Пименова «На бульваре », создана художником в 1954 году. В центральной части картины, мастерски выполненной черной акварелью, изображена молодая мама, убаюкивающая малыша на прогулке, неподалеку играют дети. Фигура женщины, играющие дети написаны, очевидно, с натуры, что придает работе живость и очарование. Известно, что Пименов очень любил натурные работы, но все, что делалось на пленэре, было подготовительным для работы в мастерской. Хотя благодаря таланту все его натурные работы - законченные, завершенные, и в этом уровень его мастерства.

СТАТУЯ (c) В.А. Замков. "Из воспоминаний"

В истории советского искусства, как и в народной памяти, имя Веры Игнатьевны Мухиной прочно ассоциируется с ее главным творением - 24-метровой статуей "Рабочий и колхозница", венчавшей советский павильон на Всемирной выставке 1937 года в Париже, а ныне доживающей свой век на невысоком пьедестале недалеко от бывшего главного входа на ВСХВ (ныне ВДНХ) в Москве. Это произведение, названное западными критиками "величайшим произведением скульптуры XX века", давно уже ставшее неофициальной эмблемой Советского Союза, примелькалось и разбежалось по свету в бесчисленных репродукциях, на почтовых марках и монетах, плакатах и заставках "Мосфильма". Оно принесло своему автору всесоюзное и всемирное признание, всевозможные официальные награды и премии и твердо закрепило за Мухиной репутацию "удачницы" в самые тяжелые и страшные годы советского искусства. Между тем путь создания статуи отнюдь не был усыпан розами. Вера Игнатьевна много раз говорила и писала о бессмысленно долгом, срывавшем все сроки ожидании решения жюри, выбиравшего из пяти представленных на конкурс проектов (В.А. Андреев, М.Г. Манизер, В.И. Мухина, И.Д. Шадр и Б.Д. Королев), и о чудовищных темпах самой работы над статуей (полгода от метровой модели до установки в Париже). Однако ни она сама, ни другие авторы, писавшие о постройке и судьбе статуи, по-видимому, не задумывались о том, что правительственная комиссия во главе с В.М. Молотовым, несомненно *, как могла сопротивлялась предложенному автором решению, и что только "категорический императив" - абсолютная невозможность оставить советский павильон без завершения - заставили после долгих проволочек утвердить модель и приступить к ее выполнению...

Остается рассказать еще только один эпизод. За несколько дней до официального открытия ВСХВ, когда каждый день и час были на счету, неожиданно выяснилось, что каркас кистей рук, сжимающих серп и молот, не стыкуется с остальным каркасом и что подгонка рук на месте невозможна. До сих пор неизвестно, почему это произошло. При восстановлении статуи переделывалась только ее оболочка, тогда как основной, из мостовых ферм клепанный каркас оставался неизменным, так как резонно предполагалось, что повредить его при перевозке просто невозможно. Как бы там ни было, но толстые, из 20-миллиметровой стали "щеки", крепившие кисти к каркасу поднятых вертикально рук, не садились на место, а серп и молот заваливались набок.

Ситуация усугублялась тем, что нельзя было оставить статую без серпа и молота на открытии выставки, так же как нельзя было и демонтировать подъемный кран "Деррик", служивший для монтажа статуи. Положение было безвыходным, и надо было рапортовать в правительство, что к назначенному сроку статуя готова не будет. За день до открытия, когда все попытки поправить дело оказались неудачными, Иофан, Мухина и П.Н. Львов собрались в кабинете начальника строительства Дворца Советов А.Н. Прокофьева, который отвечал за установку статуи. Остальное рассказываю по памяти, как это запомнилось после возвращения Веры Игнатьевны домой и ее взволнованного рассказа.

"В комнате нас было человек шесть, и все боялись взять трубку, позвонить и доложить ситуацию Молотову. Андрей Никитич (Прокофьев) хоть и храбрый человек, был когда-то помощником Дзержинского, но тоже боялся. Наконец, пододвинул «вертушку» (прямой правительственный телефон) и спросил: «Может быть, Вы, Вера Игнатьевна?» Делать было нечего. Я сняла трубку и под его диктовку набрала номер Молотова. Он снял трубку сам.

«Вячеслав Михайлович! Говорит скульптор Мухина. У нас на постройке статуи "Рабочий и колхозница" чрезвычайное происшествие, и я хочу Вам доложить».

«В чем дело?»

«Руки статуи, держащие серп и молот, не садятся правильно на место. Мы должны их переделать и поэтому не можем демонтировать подъемный кран, который собирает статую. Послезавтра, к открытию, это сделать нельзя».

Пауза, затем вопрос: «А Вы уверены, что в этом деле не было вредительства?»

Я набралась духу и ответила: «Вячеслав Михайлович, я головой ручаюсь, что никакого вредительства не было. Просто одна из несчастных случайностей, которые происходят всегда в неподходящее время. Нам нужно всего несколько дней, и все будет в порядке».

Снова пауза. Затем другим, спокойным тоном: «А сколько времени Вам надо?»

Вижу, что Петр Николаевич показывает мне пальцами десять, и отвечаю: «Максимум десять дней, может быть, меньше».

«И все будет в порядке?»

«Все будет в порядке».

«Ну что же, действуйте».

«Спасибо, Вячеслав Михайлович».

Кладу трубку и вижу, как кровь постепенно приливает к лицу побелевшего Прокофьева. Маленький Иофан показался из-за огромного Львова. Все заговорили".

Статуя была готова через семь дней после открытия выставки. Описанный эпизод, по-видимому, сыграл существенную роль в дальнейшей жизни Веры Игнатьевны. Прокофьев, прекрасно понимавший, от какой участи его спасла Вера Игнатьевна, стал ей верным другом, помог пробить и организовать постройку дома-мастерской, по переулку Островского, иногда предупреждал об опасностях тогдашней чреватой поворотами жизни. Молотов, очевидно, тоже запомнил звонок и оценил мужество Веры Игнатьевны. Во всяком случае он никогда не оставлял без внимания ее редкие к нему обращения.

"МЕЧТЫ НА ПОЛКЕ"

Мастерская Веры Игнатьевны в квартире у Красных ворот (Садовая-Спасская, 21) представляла собой часть бального зала богатого московского особняка конца XIX века. От зала отгородили помещение около 50 кв. метров; наборные полы-маркетри покрыли линолеумом (Вера Игнатьевна категорически отказывалась работать с глиной и гипсом прямо на паркете: "А вдруг эта красота снова кому-нибудь понадобится!"); лепной, ярко раскрашенный потолок закрасили нейтральной желтовато-серой краской, чтобы не мешал смотреть на работу. Три окна со сплошными толстыми зеркальными стеклами в 4 метра высотой выходили на площадь и давали достаточный, хотя и "низкий", неудобный для большой скульптуры свет. Новая стенка размером 6X7 метров, отделявшая мастерскую от жилой части квартиры, была целиком закрыта рядами полок, на которых стояли старые работы и незавершенные замыслы Веры Игнатьевны - "мечты на полке", как она их называла...

Единственной работой, кроме "Рабочего и колхозницы", в которой Вере Игнатьевне удалось воплотить и довести до конца свое образное, собирательно-символическое видение мира, является надгробие ее близкому другу и свойственнику великому русскому певцу Леониду Витальевичу Собинову. Первоначально оно было задумано в виде гермы, запечатлевшей певца в роли Орфея. Впоследствии Вера Игнатьевна остановилась на образе белого лебедя - не только символе духовной чистоты, но более тонко связанном с лебедем-принцем из "Лоэнгрина" и "лебединой песней" великого певца. Эта работа удалась: надгробие Собинову является одним из прекраснейших памятников московского Новодевичьего кладбища. Однако основная масса творческих находок и замыслов Мухиной так и осталась в стадии эскизов, макетов и рисунков, пополняя ряды на полках ее мастерской и вызывая (правда, крайне редко) поток горьких слез бессилия творца и женщины.

Райх Зинаида Николаевна
Родилась 21 июня (3 июля) 1894 года, в селе Ближние Мельницы под Одессой. Окончив 8 классов гимназии, была исключена по политическим мотивам. Поступила на высшие женские курсы в Киеве, а с 1913 года стала членом партии эсэров.
В 1917 году познакомилась в Петрограде с С.А.Есениным, и вскоре обвенчалась с ним.
В 1919-21 годах работала инспектором подотдела народных домов, музеев и клубов.
В 1921 году поступила в Государственные высшие режиссёрские мастерские, рук. В. Э. Мейерхольдом.
В 1922 году вышла замуж за В. Мейерхольда.
В 1923-38 годах - актриса Театра им. Мейерхольда.

В 1938 году ГОСТИМ был закрыт. Вне этого театра артистическая деятельность Райх прервалась.

В 1938-м году появились статьи о "мейерхольдовщине". Под этим подразумевалось тайное пристрастие режиссера к буржуазному искусству. Мейерхольду не дали звания Народного артиста СССР, его театр закрыли. А город давно уже содрогался по ночам от резкого звука подъезжающих автомобилей - проводились нескончаемые аресты. Всеволод Эмильевич Мейерхольд сильно поседел и постарел. Его пока не трогали, но удручало другое... В 1939-м году болезнь жены, Зинаиды Николаевны Райх обострилась. Она кричала через окно милиционеру-охраннику, что любит советскую власть, что зря закрыли театр (ГОСТИМ - театр Мейерхольда), потом написала яростное письмо Сталину:

"Театр - это искусство! И без искусства нет театра! Пойдите по театрам Москвы, посмотрите на эти серые, скучные спектакли, похожие один на другой и один хуже другого. Там, где еще недавно творческая мысль била ключом, теперь, по вашей милости, унылое и добропорядочное среднеарифметическое, потрясающее и убивающее своей бездарностью. К этому ли вы стремились? Если да - о, тогда вы сделали страшное дело. Желая выплеснуть грязную воду, вы выплеснули вместе с ней и ребенка!"

В июне 1939 года Всеволод Эмильевич Мейерхольд был арестован по обвинению в шпионаже.

Прошло несколько недель, и 14 июля 1939 г. Зинаида Николаевна Райх, отправив сына к родственникам отца в Рязанскую область, а дочь на дачу в Горенки, принимала дома гостей. Угостила их чаем и до поздней ночи собирала бумаги - письма, дневники, наброски воспоминаний. Что потом произошло в Брюсовом переулке, не знает никто. Утром истекающее кровью тело Зинаиды Райх (ей нанесли 17 ножевых ранений) обнаружил дворник. На попытки врача "скорой помощи" остановить кровь Райх ответила: "Оставьте меня, доктор. Я умираю".

Через неделю после ее гибели в квартиру в Брюсовом переулке пришли строители, разделили четырехкомнатные апартаменты на две отдельные квартиры, в которые въехали молодая женщина и шофер Берии с семьей.

Зинаиду Николаевну похоронили на Ваганьковском кладбище, неподалеку от могилы Сергея Есенина. Много позже на памятнике Райх сделали надпись: "Всеволоду Эмильевичу Мейерхольду". Место, где он похоронен, до сих пор неизвестно.

"Венера Советская" в Русском музее . 27 декабря - 16 января 2007 г.
В следующих залах расположились "спортсменки, комсомолки и просто красавицы" 30 - 40-х годов - работы Александра Дейнеки, Семена Луппова, Александра Шевченко. Среди них много работ, мало известных широкому зрителю, работ, которые художники делали для себя. Это "Женщина в гамаке" и "Обнаженная" Юрия Пименова , "Ночь" Александра Дейнеки, "Натурщица" Николая Тырсы - героини картин выглядят женственно, поэтично и даже соблазнительно. А ведь это были годы массовых репрессий, лагерей и тотальных строек коммунизма. Как будто, чем страшнее и жестче было время, чем тяжелее и беспросветнее жизнь, тем больше люди тянулись к теплу и свету вечной женственности.

«Задумчивая франтиха». 1968
"Задумчивая франтиха " отличается яркой типажностью и современностью, лирической и одновременно легкой юмористической интонацией, тонкой, радующей глаз цветовой гармонией.

«Свадьба на завтрашней улице». 1962
Девушка-мини, девушка-клёш (c) Город.Томск.Ру
P.S. Почитайте о «Девушках-мини и девушках-клёш» - полностью , если есть время.
И посмотрите иллюстрации, сделанные к этому ироничному, но довольно верному наблюдению за их судьбами. Картины Пименова оказались прекрасными сюжетными зарисовками для этих сравнений:))

Вероятно, в вашей жизни бывали случаи, когда вы, прочтя рассказ писателя, говорили:

— У меня такое чувство, словно я познакомился с хорошими и близкими мне людьми и многое узнал об их судьбе.

Думается, что вы испытаете сходное чувство, вглядевшись в работы художника Юрия Ивановича Пименова, включенные в подборку открыток, лежащих в этой обложке.

Каждая картина, каждый рисунок Юрия Пименова— это рассказ о человеке.

Это рассказ о жизни человека, о том, каков у него характер и какая судьба, о том, как он относится к своему труду и своим товарищам, о чем думает, кого любит, к чему стремится.

И, как во всяком талантливом рассказе, вы узнаете это не сразу, а вдумываясь, вглядываясь, открывая для себя все новые и новые подробности, новые черты, не подмеченные сразу. Сила настоящего искусства еще в том, что, закрыв книгу или отложлв в сторону рисунок, вы возвращаетесь к нему мыслями не раз, стремясь еще глубже ощутить и пережить то, что уже пережили однажды.

О чем же рассказывают работы Юрия Пименова, объединенные в подборке, которую вы сейчас увидите?

Начнем с первой из них—«Новая Москва».

Картина сделана художником в 1937 году. С той поры прошло немало лет. За эти годы столица наша выросла, преобразилась; поднялись ввысь шпили высотных зданий, разбежались, как могучие реки, новые районы, новые кварталы. Стали другими машины, бегущие по улице, изменился ритм уличного движения, изменились и сами люди.

И все же картина не постарела. Она полна неувядаемой свежести.

Вы видите на ней Москву, овеянную дыханием новизны, как бы взявшую разгон для новых побед, новых свершений Сила и очарование новизны переданы в картине не только силуэтом нового здания или архитектурной перспективой, но глубокой, волнующей поэзией нового, поэзией созидания.

Девушка, сидящая за рулем открытой машины, едет по Москве, как ее хозяйка. Все—уверенная, непринужденная осанка, свободная поза, нежные и сильные руки, лежащие на руле, — полно спокойного достоинства, говорит о характере цельном и сильном. И кажется, что подернутая светлой дымкой улица открывается перед этой девушкой, как дорога счастья, дорога будущего.

Поглядите на женщину, которая стоит на сыром дощатом перроне маленькой станции, у мокрых, убегающих вдаль рельсов — «Осенняя станция». Все в этой картине еще полно грозного дыхания войны. Война еще не кончилась, трудны и тревожны ее дороги. Женщина стоит на перроне одна, с вещевым мешком за спиной; на мокрых досках у ее ног узелок и плетеная кошелка. Куда она едет, куда увела ее война из-под обжитого теплого крова? Одинокая эта фигура строга, задумчива, вы ощущаете в ней трогательную чистоту и, вместе с тем, глубокую и стойкую душевную силу.

Если «Осенняя станция» овеяна тревожной мглой, суровыми ветрами войны, то в картине «Капитель» все празднично и нарядно. Полны мира наполненные светом облака, пышные скульптурные завитки капители, свисающая алая волна ткани, стройные фигуры двух девушек, работающих у колонны.

Эти одетые в рабочие комбинезоны девушки, которых мы видим на фоне весеннего неба, совсем не похожи на одинокую и задумчивую героиню «Осенней станции» или водителя, едущего за рулем машины по улице новой Москвы. И уж, конечно, никак не похожи они на юную, неуклюжую, точно подросток, девчушку, старательно моющую тряпкой стеклянную витрину на улице, по которой ранним утром идут на работу люди («Обыкновенное утро»)

И, вместе с тем, все они в чем-то схожи.

Их роднит внутренняя чистота, поэтичность, которой овеян их будничный труд, неуловимая доброта, которой дышит весь их облик.

Так же, как и многие другие герои картин и рисунков Юрия Пименова, они предстают перед вами в обычных будничных платьях, на обычных будничных улицах города. Но у художника Пименова есть волшебный дар:

запечатлеть в обыкновенном поэтическое и прекрасное, увидеть в обыденном красоту и свет.

Юрий Пименов любит людей, любит и понимает их труд, их душу. Поэтому его портреты, его рассказы о людях так убедительны, так сердечны. Они полны множества тонких и достоверных наблюдений. И так же, как, глядя на пименовские пейзажи, вы ощущаете их тепло и свет, влагу утра или свежесть ветра, так, разглядывая простодушную курносую девчушку, стоящую с тряпкой у окна, или загорелую работницу на стройке в туго обтягивающем статную фигуру свитере и надвинутой на лоб косынке, вы угадываете в них черты простых и прекрасных героев нашего времени, строителей мира на земле.

В любом явлении нашей жизни Юрий Пименов умеет с необыкновенной зоркостью угадать душу времени, уловить его могучий пульс.

Это — художник, в высокой степени одаренный чуткостью ко всему новому и поэтическому, чем так богата наша жизнь.

И что бы ни делал Пименов, над чем бы ни задумывался, он прежде всего стремится уловить и запечатлеть черты и дух времени, в которое мы живем, рассказать об этом времени по-своему, талантливо, проникновенно и всегда правдиво.

И, когда знакомишься с работами Юрия Пименова, невольно думаешь о том, что мастер, создавший эти поэтические, прекрасные картины, не только талантливый художник, но, наверное, еще и добрый, влюбленный в жизнь человек.

Татьяна Тэсс

С середины 1930-х Пименов, один из учредителей Общества станковистов, работал над серией картин о Москве, среди которых полотно «Новая Москва» стало особенно популярным. Художники с искренним энтузиазмом работали над сотворением новой советской мифологии, для которой требовались другие формы. Картина «Новая Москва» вполне соответствует духу времени. Композиция решена как кадр, выхваченный объективом фотоаппарата. Автор акцентирует внимание на фигуре женщины за рулем автомобиля, что для 1930-х явление небывалое. Зритель словно сидит за ее спиной и наблюдает за утренней обновленной Москвой из открытого автомобиля. Монолитная громада только что возведенного здания «Госплана», свободный проспект и ширь площадей, алая буква недавно открытого метрополитена - все это обновленная Москва. Цвет, играющий множеством оттенков и тонов, подвижный мазок передают движение автомобиля и вибрацию световоздушной среды. Импрессионистическая манера письма сообщает работе свежесть и нарядность - именно так и должна была восприниматься новая столица, а вместе с ней и новая советская жизнь. Однако год создания этого полотна явно противоречит оптимистической теме «светлого пути».

Обыкновенное утро. 1957 г. Государственный Русский музей. Ленинград

Набережная в Эгине. Греция. 1958 год.

Осенняя станция. 1945 г. Государственный Русский музей. Ленинград

Девочка и мостик. 1955 г.

Утренние окна. 1959 год.

Новые номера. 1963–1964 гг.

г.Нижний Новгород, Кремль, корп. 3 ("Дом губернатора"),
Нижегородский государственный художественный музей, artmuseumnn.ru

Музей работает:
ПН,СР,ПТ,СБ,ВС – с 11.00 до 18.00
ЧТ- с 12.00 до 20.00
ВТ - выходной

Вход на выставку бесплатный!

"Утро" из "Родной речи"

Татьяна Яблонская. Утро
1954

На выставку «Окна в Россию. Шедевры семи поколений» стоило сходить, даже если там бы не было больше никаких шедевров, кроме всем известной картины Татьяны Яблонской "Утро".

Все мы её видели в детстве в учебнике "Родная речь" (или "Русский язык" - от вашего возраста зависит:) и писали по ней сочинение. Теперь "Утро" привезли к нам на выставку из Третьяковской галереи.

Девочка делает зарядку в залитой солнечным светом комнате. Это, как пишут в аннотации к картине, дочь художницы Елена. А квартира - в Киеве. А разные нарисованные декоративные тарелки и вазы - из коллекции, которую собирала Татьяна Яблонская.

А если еще копнуть в Интернете, то можно отыскать мелодраматическую историю про мальчика из Казахстана, который влюбился в эту девочку с картины. Он вырезал из какого-то журнала репродукцию и повесил над столом. А через годы, во время учёбы в Москве, молодые люди познакомились и поженились...

Михаил Кугач. Прощание
2002

Всего на выставке 5 картин из коллекции Третьяковской галереи - кроме упоминавшегося "Утра" Татьяны Яблонской, это работы Александра Дейнеки, Юрия Пименова, Александра Лабаса, Дмитрия Жилинского.

И пять десятков произведений из коллекции ИРРИ - Института русского реалистического искусства, одного из крупнейших, если не самого большого частного музея Москвы.

Лично я про ИРРИ особо и не слышал, но, посмотрев сегодняшнюю выставку и открыв его сайт, решил обязательно там побывать. И вам советую. Этот музей открылся в 2011 году, но уже считается одной из лучших коллекций русской реалистической живописи 20 века. Экспозиция занимает три этажа бывшего корпуса Московской ситценабивной фабрики. Жаль только, что от метро далековато...

Еще несколько картин на выставке - из нашего художественного музея.

Вам не показалось странным название выставки? Что за «Окна в Россию»? И какие такие «Семь поколений»?

Организаторы решили показать историю России как бы "через окно", и для этого отобрали картины, в которых присутствуют окна. (Только одно исключение - картина А. Дейнеки "На балконе", но где балкон - там и окно где-то должно быть. Да такого автора можно вообще без окна и без балкона включить в экспозицию - все только рады будут!)

Когда стали искать, то оказалось, что картин с окнами хватит не на одну выставку, так часто они встречались на полотнах. Наверное, это не случайно. Окно - это символ. Это окно из века в век или из домашнего быта в общественную жизнь. Это и возможность совместить два жанра на одной картине, и много еще чем окна помогают художнику. Странно, что никто раньше не додумался сделать выставку по такому критерию.

Зато сейчас нас обрадуют лекциями "Образ окна в искусстве Оттепели", "От витража до форточки. Окно в мировой архитектуре", "Окнография, или семь способов репрезентации окна в русской живописи ХХ века" и другими, с такими же говорящими названиями.

Кстати, и сама выставка, и лекции, и экскурсии, и даже интересные мастер-классы для детей - всё это бесплатно! Информацию о времени проведения можно посмотреть на сайтах музея и выставки. Количество мест ограничено - надо успеть зарегистрироваться на сайте выставки: http://70.ingos.ru/event/shedevry

Александр Грицай. Золото осени
1977-1987

А в честь чего этот аукцион невиданной щедрости и что за "Семь поколений"?

Весь этот проект приурочен к юбилею компании "Ингосстрах" и продолжает программу "Ингосстраха" по поддержке искусства и культуры России.

В год 70-летия Ингосстраха выставки «Окна в Россию. Шедевры семи поколений» проходит в 8 городах России - от Калининграда до Владивостока. Наш Нижний Новгород - третий в списке.

Основная идея проекта – показать миллионам россиян, как менялась наша страна в течение почти 200 лет (семь поколений?) на примере произведений, созданных живописцами-классиками русского и советского искусства.

Впрочем, на нашей выставке картин, написанных до революции, я что-то не заметил. Наверное они слишком ценны, чтобы возить их по стране.

Поэтому проект путешествует в двух форматах – классические и мультимедийные выставки. В рамках классических выставок представлено более ста произведений (видимо, от города к городу каталог выставки меняется), среди которых шедевры Александра Дейнеки, Сергея Герасимова, Юрия Пименова, Георгия Нисского, Гелия Коржева, Виктора Попкова, Эрика Булатова и других известных живописцев ХХ века.

А вот мультимедийный проект дает возможность увидеть ожившие полотна знаменитых картин Ивана Шишкина, Ильи Репина, Ивана Айвазовского, Марка Шагала, Казимира Малевича и других выдающихся художников в том числе и 19 века.

А теперь давайте пройдемся по залам.

Для журналистов на открытии провели экскурсию. Но даже если смотреть самостоятельно - радует хорошее оформление выставки и особенно подробные информационные таблички почти к каждой картине. Тем более, что многие фамилии художников не так чтобы всем известны. Заодно и расширим кругозор.

Юрий Пименов. Окно
1977

В первом зале - самые шедевральные из привезенных шедевров. Про "Утро" я уже сказал. Про женщину, которая то ли моется, то ли загорает "На балконе" тоже упоминал - посмотрите сами.

А вот на производственную тему - "Окно" Ю. Пименова из коллекции Третьяковки.

Юрий Пименов. Утро в городе. Из серии "Новые кварталы"
1964

«Тема, которую я называю «Новые кварталы», для меня была многие годы и остается теперь очень привлекательной. Даже не потому, что это очень архитектурно прекрасно. Для меня новые кварталы - это вовсе не планы или чертежи. Для меня - это просто люди, которые переезжают в новые дома. Это новоселья, свадьбы, какие-то свидания у новых дверей, вообще - прогулки по новым районам. Это новый воздух - воздух новых хороших свежих домов», - говорил Юрий Пименов.

Друзья и близкие художника рассказывали, что он любил часами гулять среди строящихся кварталов. Эта страсть к новизне сохранилась у художника до конца жизни.

Юрий Пименов. У примерочной
1960

И третья работа Пименова - из фондов Нижегородского государственного художественного музея.

Александр Лабас. В поезде
1934

(из Третьяковской галереи)

"Александр Лабас принадлежит к поколению художников-новаторов, стремившихся запечатлеть становление механизированного мира. Лабас относится к привычным для современного человека явлениям как к чуду: движение машин и поездов, стремительность рассекающих небо самолётов он превозносит до состояния поэзии.

Работа «В поезде» не является исключением. Скорость поезда осязаема. Художник размывает пейзаж, делает абстрактными фигуры пассажиров. Пренебрегая техническими подробностями, Лабас ищет точный ритм движения, стремится передать с помощью живописи ощущения бешеных скоростей, от которых захватывает дух."

Сергей Герасимов. Панорама города
1930

Кстати, городской вид «Панорама города» сильно выделяется на фоне других работ Герасимова этого жанра. Мастера больше интересовали идиллические виды родного Можайска и его окрестностей."

Георгий Нисский. Москва. Стадион "Динамо"
1942

"В 1920-е годы Георгий Нисский примкнул к кругу мастеров Общества художников-станковистов (ОСТ). В отличие от ахрровцев (Ассоциация художников революционной России), продолжавших традиции передвижников, остовцы не отрицали авангардных наработок художников первых двух десятилетий XX века. Темами их произведений стапи строительство городов, индустриализация, спорт, транспорт, создание образа человека нового поколения и здоровых, готовых к подвигам людей.

Подчёркнутая контурность предметов, лапидарность, отказ от повествовательности и лишних деталей определяют живописные поиски художника в его излюбленном жанре индустриального пейзажа.

В картине «Москва. Стадион «Динамо» (1942) Георгий Нисский изобразил окрестности «Городка художников» на Нижней Масловке, где он работал."

Гелий Коржев. Семья
1951

"Гелий Коржев - один из мощнейших мастеров XX века, автор знаменитого триптиха «Коммунисты» (1957-1960) и серии «Опалённые огнём войны» 0962-1967).

Работа «Семья» создана Коржевым в 1950-е годы - в этот период художник сконцентрировался на жанровой живописи... В это время по всей стране разрастаются новые кварталы, а литература и кино проявляют всё больше интереса к жизни простых людей.

Обычно в живописи середины века бытовые сюжеты отличаются излишней постановочностью, но только не у Коржева. Художник-реалист здесь пытается передать зрителю не импрессионистическое впечатление, а чувство, сплотившее этих двух людей. Пара здесь соединяется в пластически органичную, единую фигуру."

Александр Дейнека. Восстановление Ростсельмаша (эскиз панно)
Конец 1940-х годов

"Дейнека активно участвовал в художественной жизни молодой Страны Советов начиная с 1920-х годов. Его картины в полной мере отражают поэтику Общества художников-станковистов, у истоков которого стоял Дейнека.

Эта графическая работа создана в конце 1940-х годов и посвящена восстановлению крупнейшего предприятия по производству сельскохозяйственной техники - Ростсельмаша. Во время Великой Отечественной войны завод успели эвакуировать в Ташкент за несколько дней до оккупации Ростова-на-Дону фашистскими войсками. Завод начал свою работу уже через 10 дней после освобождения города, а к ноябрю 1948г. Ростсельмаш был полностью восстановлен."

Григорий Чайников. Весна пришла
2007

Видимо, это произведение слишком новое, чтобы войти в список "шедевров". Поэтому организаторы про неё ничего не написали.

Зато чуть ли не каждая посетительница выставки сделала селфи на фоне этой деревенской девушки. Зачем? Чтобы сразу же отметиться в соцсетях о причастности к "шедеврам", как говорят. Но картина действительно большая и яркая.

Александр Лактионов. Портрет Ивана Ивановича Ильяшева
1937

Нижегородский государственный художественный музей

"На этом портрете Лактионов изобразил своего земляка и дальнего родственника, ростовского юриста Ивана Ивановича Ильяшева. Супруга Ильяшева, Татьяна Никифоровна, приходилась художнику тётей. Эта связь с художником однажды спасла Ильяшеву жизнь. Во время оккупации Ростова фашистскими войсками он, по словам соседей, работал переводчиком в немецкой комендатуре.

Сейчас уже трудно понять, был ли этот донос ложным - зажиточные Ильяшевы держались особняком от своих соседей по дому № З6 на Социалистической улице, в котором жила семья, однако после освобождения Ростова Иван Иванович предстал перед судом. Благодаря заступничеству Лактионова, чья работа «Письмо с фронта» тогда была известна на всю страну, расстрел заменили ссылкой в Красноярский край.

О дальнейшей жизни Ильяшева после возвращения в Ростов известно, что он преподавал в Ростовском институте народного хозяйства."

Евгений Фролов. Портрет артистки балета Усовой
1985

"Евгений Фролов был прозван «нижегородским голландцем» - в 1990-е и 2000-е годы художник создавал работы в духе классической академической традиции западноевропейской живописи. На этом портрете изображена сестра жены художника. Фролов написал баперину у раскрытого окна, в котором можно рассмотреть городской пейзаж с идеализированной архитектурой. В этой параллели прослеживается влияние эпохи романтизма, когда природа и модель на картине существуют в гармонии друг с другом."

Приятно, когда в "Шедевры..." попадают произведения нижегородских мастеров. Сразу вспоминается, что два года назад в Нижнем Новгороде состоялась первая персональная выставка Евгения Алексеевича, которую он, к сожалению, уже не увидел.

Виктор Попков. Одна. Эскиз одноименной картины
Конец 1960-х гг.

"...Картина «Одна» входит в знаменитый «Мезенский цикл» Попкова. Работая над ним, художник неоднократно посещал северные деревни. Мезень - маленький город в приграничной зоне в Архангельской области. Помимо попковского цикла известен своим народным промыслом - росписи по дереву - существующему уже 200 лет.

Основными темами цикла стали судьбы русских женщин - вдов, потерявших всех близких во время войны. Сохранились дневниковые записи художника во время работы:

«Сделал рисунок с моей хозяйки. Сам её силуэт, внутренне очень схожий с дивной, черной в дождь, деревянной церковью, послужил поводом для картины «Одна». Часто приходится сталкиваться с мнением, что эта работа мрачная, тоскливая. Я понимаю, что смотреть на неё, войти в этот мир, когда кругом столько радости, счастья, молодости, не всякому хочется. Мне и самому это не просто. Но что же делать?»"

Игорь Обросов. Цветы и Солнце
1983

И опять у организаторов не нашлось, что написать об этой картине. Не беда. Многим нижегородцам творчество Обросова знакомо.

Дмитрий Жилинский. Зима на юге
1977

Государственная Третьяковская галерея

"На этом портрете Жилинский изобразил себя вместе с матерью, Анастасией Федоровной.

Композиция картины выстроена на манер классического голландского портрета 17 столетия. Отсюда и образ художника с атрибутами - кистью и холстом.

Интересную роль здесь играет оконный проём. Вид из окна трактован Жилинским как панораиа мира - неслучайно в нём ножно увидеть не только проселочную дорогу, но и холмы, море и небо на горизонте. Чтобы усилить это впечатление, Жилинский немного "опрокидывает" пейзаж на зрителя."

Михаил Кугач. Храм в селе Озеярово
2006

Михаил Кугач родился в Москве, но при этом своей родиной он называет знаменитую Академическую дачу под Вышним Волочком. Там он создал множество пейзажей и жанровых картин. Кугач неоднократно писал храмы Вышневолоцкого района, среди них и такие бесспорные шедевры, как церковь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Озеряево.

На момент написания картины церковь находилась в аварийном состоянии - закрытая с 1936 года, она ни разу не реставрировалась. В 2007 году жители Озеряева начали в церкви ремонтные работы, которые продолжаются и сегодня.

Макс Бирштейн. Заслуженный художник РСФСР мастер-косторез Туккай. Уэлен.
1963

" Неутомимый путешественник, Макс Бирштейн объездил практически весь мир. Побывал он и на Чукотке. Во многом это путешествие было для него вынужденной мерой - в 1960-е художнику на десять лет закрыли выезд за границу. При этом поездка была очень плодотворной, с Чукотки Бирштейн привёз множество этюдов и эскизов.

Добрался он и до самого восточного населённого пункта Евразии - посёлка Уэлен, где художник познакомился со знаменитым ремесленником Тукаем, который руководил местной мастерской по резьбе на кости.

«Мы поселились в доме прославленного костореза Туккая», - отмечает Бирштейн в своих путевых заметках, - «пишу его портрет за работой»."

Василий Яковлев. Деревня Свистуха
1947

"Будущий художник начал обучение живописи в мастерской Василия Мешкова, а затем продолжил его в Московском училище живописи ваяния и зодчества, где на тот момент преподавали Константин Коровин и Абрам Архипов.

Мастер парадного портрета. Василий Яковлев проявил свой талант и в других жанрах, в том числе крестьянском, к которому относится работа «Деревня Свистуха».

На картине деревенский быт обретает особенное звучание. Художник пишет старый дом и сарай с не раз чиненой крышей. Дверь сарая открыта, у входа женщина в платке кормит кур. Вторая героиня картины стоит спиной к зрителю, разговаривая с кем-то через открытое окно. Рядом - телёнок, засунувший голову в пустое ведро. Художник пристрастно относится к каждой мелочи и складывает из, казалось бы, рядовых деталей образ уютного крестьянского быта.

Ироничное и вместе с тем небезучастное отношение к крестьянской жизни, отразившееся в картине, композиционные и цветовые приёмы отсылают к творчеству голландских живописцев XVII века."