При Российской академии наук существует Зоологический музей, являющийся самым крупным в нашей стране и по занимаемой территории, и по объему фондов. Второе место прочно держит подобное учреждение при МГУ. Зоологический музей на входит в десятку крупнейших в мире заведений подобного профиля.

Знаменитые меценаты России

История его создания такова. В 1802 году государство обратилось с призывом о пожертвованиях на образование. Среди первых откликнувшихся был ученый натуралист и меценат Павел Григорьевич Демидов (1739-1821), потомок известной династии. Подвижническая деятельность его очень обширна - на свои средства он в 1803 году открывает училище высших наук, которое носило его имя вплоть до 1919 года. Тогда же он передает средства в размере 100 000 рублей, обширную библиотеку и собранную им во время путешествий по миру естественнонаучную коллекцию будущему МГУ. Зоологический музей возникнет благодаря этим пожертвованиям. Кроме того, в 1805 году П. Г. Демидов передает Московскому университету Минц-кабинет, в котором находились богатейшие коллекции (несколько тысяч) медалей и монет. Эти сокровища и составили впоследствии основной фонд образованного ранее, в 1791 году, «кабинета натуральной истории».

Профессиональный подход

В 1755 году указом императрицы был основан Императорский Московский университет - МГУ. Зоологический музей на 36 лет моложе, что не мешает ему считаться одной из самых старейших естественнонаучных организаций. Ему исполнилось 215 лет.

После того как фонды «кабинета натуральной истории» значительно пополнились стараниями мецената П. Г. Демидова, возникла необходимость в их систематизации. Это ответственное дело было поручено уже хорошо себя зарекомендовавшему (составил опись аналогичного кабинета в Париже) русскому естествоиспытателю Г. И. Фишеру (полное имя - Григорий Иванович (Иоганн Готтгельф, Готхельф) Фишер фон Вальдгейм, годы жизни - 1771-1853). Ученик и последователь автор диссертации «О дыхании животных», Г. И. Фишер отклонил предложение Йенского университета имени Фридриха Шиллера, пригласившего его для систематизации своего «кабинета натуральной истории», и остался в Москве, в будущем МГУ. Зоологический музей был создан его стараниями.

Подвижническая деятельность

В 1806-1807 годах им была проведена первая опись всех коллекций, в том числе монет и медалей. Как известно, в 1812 году Москва горела. В этом пожаре погибло очень много зданий, бесценные коллекции будущего Зоологического музея были почти полностью уничтожены. И патриот России Григорий Иванович Фишер, которому во время пожара удалось-таки спасти часть конхиологической (раковины и моллюски) коллекции, начал восстанавливать «кабинет», передав в него свои собственные коллекции, собрания и библиотеку. Затем он, используя личный авторитет и известность в научных кругах, обратился к естествоиспытателям и хранителям частных собраний с просьбой помочь в деле восстановления погибшего музея, о возрождении которого можно было говорить уже в 1814-м. Вторая опись, проделанная Г. И. Фишером, завершилась в 1822 году, и данные ее были опубликованы. Одновременно с систематизацией фондов была выделена зоологическая коллекция, и новый музей при университете был создан только на ее основе. К 1830 году, благодаря подвижнической деятельности Г. И. Фишера, количество экспонатов достигает 25 тысяч единиц.

Необходимое переустройство

Следующее усовершенствование было проведено уже в 1860 году. Тогда все фонды музея были разделены на учебные, научные и экспозиционные. Для посетителей будущий Зоологический музей МГУ им. Ломоносова открылся в 1866 году. Конечно, на протяжении всех лет своего существования он динамично развивался, и к концу века помещения, отведенные под него, стали тесны. И поэтому в 1989-1902 годах для музея было выстроено новое специализированное трехэтажное здание по проекту академика, потомственного архитектора К. М. Быковского, на ту пору - главного архитектора Московского университета. Им были построены университетские корпуса на На Большой Никитской, кроме Зоологического музея, К. М. Быковским была возведена библиотека и корпуса нескольких факультетов.

Красивейшее здание, выполненное в классическом стиле, расположено в самом сердце столицы. Ближайшие станции метро - «Библиотека им. Ленина» и «Охотный ряд». В него и переехал музей из старого здания на Моховой. После переезда публичным музей становится только в 1911 году.

В 1930 году Зоологический музей МГУ в Москве был отдан биологическому факультету. Серьезная реорганизация произошла в 90-е годы прошлого века. После всех мытарств музей приобретает самостоятельный статус. На сегодняшний день его научные фонды достигают нескольких миллионов единиц.

Его посещают до 150 000 человек в год, количество проводимых экскурсий за то же время достигает цифры 1700. В широком доступе имеется более уточненная и разветвленная информация по каждому виду научных коллекций. Три смотровых прекрасно оборудованных зала отданы посетителям - два на первом этаже, один (Костный зал) - на втором. Все коллекции выстроены по видовой близости, от простейших к позвоночным.

Серьезные научные исследования

Научно-исследовательский Зоологический музей МГУ проводит серьезную работу - изучает и систематизирует знания о животных вообще, о современных в частности. Поэтому из имеющихся 10 млн экспонатов выставляется только 8, среди которых есть уникальные представители мировой фауны, например, самый большой и тяжелый жук-голиаф и сотни других единственных в своем роде экземпляров. Неудивительно, что москвичи начинают посещать этот музей в очень юном возрасте - сюда приходят с годовалыми детьми и остаются довольными экскурсией. Зоологический музей о котором в большинстве самые положительные, действительно очень хорош, идет в ногу со временем, предусматривая все «фишки», способные привлечь и заинтересовать как можно большее число посетителей. И экскурсоводами здесь работают люди неординарные. Но всегда при посещении любого музея в мире найдутся люди, по мнению которых, экскурсоводы говорят тихо, а экспонаты покрыты пылью. На фото видно, что это не так.

Цены на билеты, отзывы, интересные факты

Убедиться в красочности и высоком уровне коллекций можно, посетив музей. Стоимость билета - всего 100 рублей для ребенка в составе экскурсионной группы, насчитывающей не менее 20 человек. Для взрослого с экскурсионным обслуживанием - 250 рублей, без экскурсии - 200. Существует гибкая система льгот, бесплатные дни для особых категорий граждан и одна бесплатная ночь в году.

Очень интересны периодические выставки. Некоторые посетители билеты покупают заранее с предварительной оплатой. Остается добавить несколько интересных фактов - какое-то время в квартире профессора А. Н. Северцева, находящейся в здании музея, который был основоположником эволюционной морфологии животных, проживала Марина Цветаева. А сам он послужил прообразом героя «Роковых яиц» М. А. Булгакова.

Наверное, бывают трусливые летчики или веселые ростовщики. Но у людей иное представление об их характерах. И как правило, оно оправдывается. Не совсем ясно, то ли профессия лепит человека, то ли дело нравится только при определенном душевном складе, а может быть, сказывается и то и другое, но между работой и характером людей, как утверждал поэт, «есть тонкие властительные связи».

Любимый и традиционный жюль-верновский герой, самозабвенно охотящийся за бабочками, добрый и чудаковатый, смелый и наивный, набитый всевозможными знаниями, бескорыстный и увлеченный, дает точное представление о типаже систематика. Чем больше знакомишься с людьми этой профессии, тем чаще кажется, что систематик — это не просто профессия, а и черта личности, и что нельзя работать систематиком, им можно только быть.

Вклад отечественных систематиков в классификационную систему огромен. Отличительной чертой труда наших ученых является коллективный стиль. Трудно выделить кого-то персонально в замечательной армии таксономистов, но легко назвать учреждение, с которым связана мировая слава русской зоологической систематики,— это ЗИН. Научным институтом он стал только в годы Советской власти. До того он был просто Зоологическим музеем, а еще раньше — частью знаменитой петровской Кунсткамеры. Сейчас они, предок и потомок, расположены рядом в самой прелестной части Васильевского острова, у ростральных колонн, откуда так живописно просматриваются невские ансамбли, к красоте которых невозможно привыкнуть.

Сюда, к первому дому Университетской набережной, тянутся с утра два совершенно разных людских потока. Один, многочисленный и звонкоголосый, растекается по музейному этажу. Обходя костяк гигантского кита, школьники застывают перед цветовым великолепием коллекции тропических бабочек или чучелом огромной анаконды. Другой же поток, людей взрослых и целеустремленных, равнодушно минуя музейное великолепие, исчезает в бесконечном коридоре Зоологического института. Это научные сотрудники.

Наука «Систематика» имеет вполне определенный запах. Острый нафталинно-формалиновый дух пропитал навечно стены зоокоридора, плотно заставленные шкафами. В них хранятся коллекции, входящие в пятерку самых богатых в мире, и книги.

Вторая чисто внешняя особенность систематики — обилие старинных книг. Роскошные фолианты, в коже и марокене, с золотым тиснением и мраморным обрезом, делают учрежденческий коридор похожим на кабинет библиофила или музейное собрание раритетов. Дело в том, что книги по систематике не стареют. Бесконечно обновляясь и расширяясь, дисциплина эта хранит как рабочий материал все то полезное, что сделано предшественниками. В отличие от других наук, классические работы здесь не окаменевают, а сами являются сырьем для следующих этапов. Систематическое древо вечно зеленеет!

И может быть, чувство истории, преемственности особенно глубоко осознается в старом здании Петербургской таможни, приспособленном под Зоологический музей, именно потому, что ученые мужи прошлого и сегодня остаются соперниками в науке. С портретов, висящих в вестибюле, они внимательно следят за баталиями современных биологов, словно подзадоривают: «Вы, нынешние, ну-тка!». Среди них и Петр Паллас, хранитель коллекций Кунсткамеры, положившей начало Зоологическому музею.

Сын немца и француженки, свою настоящую родину Паллас обрел в России, куда был приглашен Екатериной II. Сразу после приезда новый член академии отправляется в длительное путешествие. Исследуя берега Волги и Яика, склоны Уральских гор и Алтай, отважный исследователь доходит до китайской границы. Вернувшись обратно через Кавказ, Паллас привез в столицу такое количество материалов, что для обработки их ему не хватило всей жизни. Он впервые описал кабаргу, росомаху, соболя... Новые виды птиц, пресмыкающихся, рыб, моллюсков, червей, зоофитов стали известны ученым Европы благодаря его трудам. Одни только грызуны доставили материала на целый том. Академик выпускает «Русскую флору» в двух толстенных томах и сразу принимается за «Русскую фауну». А ведь зоологические работы составляли не самую весомую часть его исследований. Статьи по географии, климатологии, этнографии выходят одна за другой. Паллас сотрудничает в топографическом отделе, утвержден историографом адмиралтейств-коллегий, занят изучением Крымского полуострова...

Слово о Палласе многоопытный Кювье закончил так: «Он жил всегда как настоящий ученый, занятый единственно изысканием истины, а на все остальное не обращавший большого внимания... Чем больше приобретаешь опытности, тем более убеждаешься, что это единственное средство сохранить и чистоту совести и спокойствие!»

Можно, пожалуй, утверждать, что неподдельный научный интерес и бескорыстие — профессиональные черты систематиков. Что заставляет человека, согнувшись над бинокуляром, изо дня в день изучать генитальные органы наколотых на булавочку бесчисленных жуков? Не предвидится ни шумного успеха, ни славы.

Заваленный работой Паллас так и не успел создать Зоологического музея, и в подвале Кунсткамеры, разрушаемые сыростью и молью, гибли коллекции, собранные экспедициями Лепехина и многих других землепроходцев.

В августе 1828 г. Академия наук назначает директором музея Карла Максимовича Бэра. В «Автобиографии» он так описывает свои впечатления об этом учреждении:

«Зоологический музей, расположенный в двух больших залах в здании старой Кунсткамеры, как ее называли, все еще производил впечатление прежнего кабинета редкостей. Огромные змеи и другие твари, прикрепленные к стенам и потолку, как будто бы ползли по ним, поражая посетителей... Моя первая мысль при осмотре Кунсткамеры была такова: убрать отсюда зоологические коллекции, так как здесь слишком глубоко укоренился тип старинного учреждения. Я еще более укрепился в этой мысли, увидев, что систематические названия млекопитающих, которые были прикреплены на подвижных подставках, были частью перепутаны. Расставив их как следует, я через два дня нашел их опять на прежних местах. Это было дело рук так называемого «смотрителя» музея, бывшего слуги Палласа, который имел некоторое представление о набивке чучел, но о зоологической систематике не имел понятия».

Прошло два года. Академик Бэр, так и не создав музея, покинул Петербург, а в кладовых гнили теперь и его собственные коллекции, собранные на севере России.

Официально Зоологический музей был открыт 4 июля 1832 г. Его основателем и первым директором был Федор Федорович Брандт. Почти год он занимался устройством музея, отдавая ему все силы и знания. Когда вновь назначенный директор впервые пришел в Кунсткамеру, налицо был явный прогресс музейного дела: вместо одного смотрителя в штате числились четверо служащих...

Экспонаты Кунсткамеры дали много полезного. Правда, были редкости, например ископаемый носорог, описанный Палласом, и мамонт, описанный самим Брандтом, но зато отсутствовали совершенно не экзотические, но необходимые виды.

В 1875 г., когда Н. М. Пржевальский обрабатывал орнитологический материал, полученный во время своего первого путешествия в Центральную Азию, ему для сравнения потребовался обычный воробей. Оказалось, что в коллекции Зоологического музея нет ни одного экземпляра воробья. Пришлось специально приготовить несколько воробьев, добытых в окрестностях Петербурга.

Для молодого музея трудно было подыскать лучшего директора, нежели Брандт. Он был ученым бескрайней эрудиции. Свою научную деятельность Федор Федорович начинал как медик, причем вполне успешно: он стал доктором медицинских и хирургических наук. Но потом его внимание привлекли поочередно ботаника, анатомия, зоология. Причем он не менял профессии, а расширял круг своей деятельности. Свои директорские хлопоты он совмещал с чтением лекций по зоологии в Главном педагогическом институте, курсом по анатомии при Медико-хирургической академии, инспекторской работой в Мариинском институте и президентскими обязанностями в Русском энтомологическом обществе.

Круг его интересов очертить довольно затруднительно, так как Брандт являлся членом свыше 70 научных учреждений, как русских, так и иностранных. За три года до смерти, когда отмечался 50-летний докторский юбилей, ему преподнесли печатный список его научных трудов. Он занял 52 страницы. Там было описание коллекций, собранных Ф. П. Литке, работы, о бобрах, монография об осетровых рыбах, труды по ботанике, палеонтологии, сравнительной анатомии, филологии и, конечно же, систематике.

Почти полвека, до самой смерти возглавлял Бранд Зоологический музей, пополняя и систематизируя его коллекции.

В лучах этой славы незаслуженно померкло скромное имя препаратора Зоологического музея Ильи Гавриловича Вознесенского. Отправленный Брандтом для сбора коллекций в Русской Америке, он в течение почти десяти лет исходил всю Аляску. Курильские острова, Камчатку. Вознесенский не был первопроходцем, но собранный им материал, как стало ясно позднее, явился подлинным открытием тех мест, куда приходил дотошный и трудолюбивый исследователь. Академик Брандт утверждал, что «нет зоологического труда о Восточной Сибири и наших бывших северо-американских колониях, в которых с благодарностью не упоминалось бы имя Вознесенского».

Собранные им коллекции становятся ценнее год от года. Сегодня на него ссылаются не только зоологи, но и историки, этнографы, ботаники, антропологи, геологи, демографы. Присланные в Академию сто пятьдесят ящиков этнографических материалов, около четырех тысяч животных, препарированных Вознесенским, новые четыреста видов, обнаруженные им,— это богатство, которое «превосходит всякое вероятие», как писал академик А. А. Штраух, сменивший Брандта на посту.

Летом лаборатории ЗИНа полупустынны: биологи отправляются в поле. Среди них и систематики, собирающие материалы по своей группе. Даже сегодня поле означает порой нелегкое путешествие, а в прошлом это было довольно опасное предприятие, и систематик часто шел с сачком в одной руке и с винтовкой в другой. Собирая коллекцию для музея, П. П. Семенов-Тян-Шанский проник удачливо в сердце Азии, но вот его предшественник Шлагинтвейн был казнен в Кашгаре, а Северцов попал в плен к юокандцам. Труд систематика нередко оказывался сродни работе геолога, топографа, охотника.

Когда в бесконечном коридоре ЗИНа раздавался резкий скрипучий голос Григория Ефимовича Грум-Гржимайло, известного специалиста по бабочкам, зоологи отрывались от своих бинокуляров и определителей и шли послушать рассказы о Бухаре, Памире или Западном Китае, по которым он бродил с 1885 по 1890 г. Знаменитый путешественник носил шутливое прозвище Нога европейца, так как он добирался в такую глухомань, куда до него не попадал ни один исследователь.

Не меньший переполох вызывало и появление тихого и скромного Григория Николаевича Потанина, всегда приходившего со своей маленькой и худенькой женой Александрой Викторовной, верной спутницей в его тяжелых походах. Она скончалась на руках мужа во время его четвертой экспедиции в Китай в 1892 г.

Многолетним сотрудником Зоологического музея был и Иван Дементьсвич Черский. Сосланный за участие в польском восстании в Сибирь, он полюбил этот суровый край и посвятил ему всю свою жизнь. Высокий, стройный, носивший неизменный старый пиджак и стоптанные залатанные сапоги, этот человек вызывал невольное уважение у всех и своим мужеством, и огромными знаниями в геологии, палеонтологии и географии, добытыми самостоятельно.

Быть может, существует Муза Систематики, близкая своим более знаменитым подругам. Иначе как объяснить, что среди людей, посвятивших себя этому делу, так много художественно одаренных личностей? Первым напечатанным в России произведением Карла Бэра была кантата в честь окончания Отечественной войны 1812 года. Н. Полежаев переводил Гейне, великолепно играл на рояле и писал популярные в свое время романсы. Профессор зоологии, член-корреспондент АН СССР Н. Холодковский, наверное, более известен как переводчик Мильтона, Байрона, Гёте. Его перевод «Фауста» остается непревзойденным. Сын знаменитого путешественника, многолетний сотрудник ЗИНа, описавший 800 видов и 100 родов, А. П. Семенов-Тян-Шанский писал стихи, перевел Горация, выпустил несколько статей о Пушкине. Он использовал свои специальные знания для анализа поэтических текстов, ведь многие мастера допускают ботанические ошибки. Например, у Лермонтова одновременно «волнуется желтеющая нива» и цветет ландыш. Старший брат ведущего энтомолога ЗИНа, сам крупный энтомолог, Алексей. Николаевич Кириченко был страстным фотографом, увлекался археологией и архитектурой. Он сделал обмеры и фотографии руин термезских памятников XI века до н. э. Число подобных примеров легко можно приумножить. Один из директоров ЗИНа академик Е. Н. Павловский даже написал на эту тему специальную книгу «Поэзия, наука и ученые».

Каждую неделю на длинный стол ЗИН"овской библиотеки вываливается цветная россыпь биологических журналов, и научные сотрудники роются в них, отыскивая свежие публикации «соперников».

Профессия систематика принадлежит к числу тех, с которыми трудно расстаться. Поэтому в ЗИНе всегда было много патриархов. Среди них следует назвать человека, отдавшего всю жизнь институту и скончавшегося в его стенах, ихтиолога Петра Юльевича Шмидта. Его именовали «средним» в отличие от «большого» — академика-палеонтолога Ф. Б. Шмидта, очень крупного и басовитого, и «малого» — библиотекаря Зоологического музея.

К ветеранам института относится и предшественник Шмидта по ихтиологическому отделу С. М. Герценштейн. Его эрудиция была неистощима. Предельно скромный, необыкновенно добрый, всегда готовый помочь каждому, кто обращался к нему с вопросом, он был общим любимцем. А вот внешность его была неказистая: сутулый, с огромным крючковатым носом. Профессор Никольский вспоминает, что однажды, когда Герценштейн в азарте переворачивал камни на берегу Белого моря в поисках прибрежных животных, проезжавшие рыбаки приняли его за черта и закричали: «Провались ты, нечистая сила!»

Но пожалуй, дольше всех поработал для ЗИНа Александр Александрович Штакельберг, более шестидесяти лет собиравший и систематизировавший мух, глава малярийной комиссии. Долгие годы он был редактором томов «Фауны СССР» и «Определителей», выпускаемых институтом. На его глазах изменился не только Зоологический музей, но и вся биологическая наука. В начале века все научные сотрудники музея собирались в перерыв «попить чайку». Было их около десятка. Да и всех зоологов в стране, как утверждает статистика, насчитывалось 406.

Сейчас /1990/ их больше только в одном ЗИНе. А всего зоологов в Союзе около пяти тысяч. И вот что любопытно. Несмотря на такой бурный рост, зоологи в общем числе научных работников биологического направления составляют долю, в десять раз меньшую, чем до революции. Значит, другие биологические дисциплины развиваются еще стремительней.

С 1907 по 1971 г. проработал в ЗИНе Александр Николаевич Кириченко. Ничто не мешало ему каждый день выполнять норму: определять 80-200 насекомых. В осажденном Ленинграде он оставался во главе ЗИНа. Кириченко описал 34 новых рода и 223 вида, один род и около 30 видов были названы в его честь. Его перу принадлежит около ста тридцати научных работ, среди которых фундаментальные — два тома «Фауна России» и настольная книга всех гемиптерологов «Определитель полужесткокрылых», продолжающий дело Ошанина. Благодаря стараниям Александра Николаевича фондовая коллекция клопов в ЗИНе является лучшей в мире. Чего только не делал Кириченко для ее пополнения! Он выменивал насекомых на марки, упрашивал дипкурьеров собирать их в экзотических странах, списывался с русскими людьми, волею судьбы заброшенными в разные уголки мира. Ф. Г. Добржанский собирал для Кириченко клопов в Северной Америке, А. Оглоблин — в Аргентине, Г. Олсуфьев — на Мадагаскаре. О его памяти в ЗИНе до сих пор ходят легенды...

Чеховская Т.П., Щербаков Р.Л. 1990 Ошеломляющее разнообразие жизни, 64-77

Вторая половина 1750-х гг. Основание Московского университета с Кафедрой натуральной истории (1755 г.); пожертвование в Университет семейством Демидовых своего фамильного собрания предметов натуральной истории - «Кабинета Генкеля» (1757–1759 гг.), учреждение на его основе Минерального (Натурального) кабинета при указанной Кафедре (1759 г.) - предшественника современных Зоологического и Минералогического музеев.

1770 г. Минеральный кабинет приводится в систему, составляется его первая опись.

1791 г. Перемещение Минералогического (Натурального) кабинета из прежнего Аптекарского дома в новое университетское здание на Моховой; с этого года он начинает титуловаться «Кабинет натуральной истории»; с этого года отсчитывается существование Зоологического музея МГУ.

1805–1807 гг. На основе пожертвованного П.Г. Демидовым собрания натуралий в Университете учреждается Демидовская кафедра натуральной истории с передачей Кабинета натуральной истории в ведение её ординарного профессора (заведующего); приведение двух основных разделов университетского собрания - «Императорского музея» и «Демидовского музея» - в порядок, соответствующий принятой в Европе Естественной системе; составляется и публикуется его полный каталог.

1810-е гг. Уничтожение почти всего университетского собрания предметов натуральной истории в Московском пожаре (1812 г.); восстановление этого собрания заново за счёт многочисленных пожертвований (1813 г. и далее); его размещение в восстановленном университетском корпусе на Моховой на правом углу Никитской ул. (1818 г.); новое собрание упорядочивается не по прежнему «ведомственному», а по «естественному» принципу - как Зоологический и Минералогический кабинеты.

Середина–вторая половина 1830-х гг. Согласно новому университетскому Уставу, единые Демидовская кафедра и Музей естественной истории упразднены и разделены по вышеуказанному «естественному» принципу на кафедры зоологии и минералогии с одноимёнными кабинетами при них (1835 г.), их закрепляют за разными профессорами; тем не менее в последующих (до 1860-х гг.) университетских годовых отчётах указывается, что эти кабинеты являются подразделениями Музея естественной истории; перемещение коллекций в новый корпус Университета по левую сторону Никитской ул. (1837 г.).

Конец 1840-х гг. Зоологическое и минералогическое собрания разделяются территориально: это стало важной предпосылкой к превращению Зоологического кабинета в полноценный Зоологический музей.

Первая половина 1860-х гг. По распоряжению попечителя Московского учебного округа почти всё собрание натуралий, составляющее университетский Музей естественной истории, передано в только что созданный Публичный музей (1861 г.); в 1864–1865 гг. коллекции возвращены обратно. Зоологический кабинет целиком интегрирован с Кафедрой зоологии, между ними установлено особое «штатное разделение»: это усилило размежевание двух разделов названного Музея естественной истории (уже фактически прекратившего своё «единое» существование) и стало последним шагом к превращению Зоологического кабинета в самостоятельный Зоологический музей (1870-е гг.).

1900-е гг. Переезд Зоомузея в только что отстроенное здание Зоологического корпуса на правой стороне Никитской ул., которое он делит с Институтом и Музеем сравнительной анатомии (1901–1902 гг.). Экспозиционные залы второго этажа оборудуются специально заказанными металлическими витринами фирмы Кюншерф (1907–1909 гг.). В Нижнем зале полностью перестилают пол (1910 г.). Верхний зал Зоомузея открывается для посетителей (1911 г.).

Первая половина 1930-х гг. В связи с реорганизацией всей научно-образовательной системы страны Зоомузею предписывается в основном просветительная (экспозиционная) функция. Его научная часть (включая распоряжение фондовыми коллекциями) ненадолго передаётся в ведение Научно-исследовательского института зоологии (НИИЗ), руководство которого предлагает раздать музейные коллекции иным вузам, музеям и школам (1930 г.). К Зоомузею присоединяют Музей сравнительной анатомии (1931 г.); Зоомузей (в новом составе) передают из университетского подчинения в прямое подчинение Главнауки Наркомпроса, он получает название «Московский зоологический музей» (1931 г.). Отныне директор Зоомузея назначается независимо от должностного положения на какой-либо из факультетских кафедр; в нём меняется административно-штатная система (1932 г.), налаживается учётно-хранительская и экспозиционная работа (1933–1935 гг.); экспозиция Нижнего зала реорганизуется и он открывается для посещения (1932–1933 гг.).

Первая половина 1940-х гг. В связи с началом Великой Отечественной войны часть коллекций Зоомузея вывозят в Ашхабад, часть консервируют (1941 г.); некоторое время спустя они возвращаются в Москву и размещаются на прежних местах, экспозиционные залы второго этажа открываются для посещения (1942–1943 гг.)

Начало 1950-х гг. Из-за введения новой системы оплаты труда в научно-преподавательской системы из Зоомузея уходят почти все его ведущие сотрудники. При подготовке к переезду большинства факультетов Московского университета в новый комплекс зданий на Ленинских горах многие помещения Зоомузея отводятся под разного рода службы и материалы, экспозиционные залы закрываются для посещения, значительная часть коллекций консервируется (1951–1952 гг.). После переезда и освобождения помещений хранительская и экспозиционная работа приходит в норму (1955–1955 гг.). Переезд Биологического факультета сильно снизил возможность включения музейных коллекций в педагогический процесс; по этой же причине Зоомузей был лишён почти всей научной библиотеки.

Середина 1960-х гг. Для исправления ненормального положения с должностными окладами научных сотрудников Зоомузея их официально «приписывают» к профильным кафедрам Биологического факультета. Ситуация с зарплатами выправляется, сотрудники продолжают работать в стенах Зоомузея, обеспечивая всю систему пополнения, хранения и использования коллекционных фондов, - но «юридически» он лишается научно-хранительского штата.

1970-е и 1980-е гг. Музей вступает в тяжёлый и длительный период капитального ремонта, началом которого послужил провал пола нижнего зала (1971 г.). В ходе ремонта существенно расширены площади, занимаемые Музеем (за счёт присоединения к нему помещений, ранее отданных под жилые квартиры), Нижний зал оборудован новыми металлическими витринами, реконструирована Зоологическая аудитория, многие фондохранилища оборудованы металлическими стеллажами и шкафами. На протяжении второй половины 1980-х гг. коллекции размещаются в прежних и новых помещениях, экспозиционные залы открываются для посещения.

1991 г. Зоомузею присвоен статус научно-исследовательского учреждения, он получает название «Научно-исследовательский Зоологический музей МГУ им. М.В. Ломоносова»; научные сотрудники, работающие в Зоомузее, вновь официально включены в его штат.

Начало–середина 2010-х гг. В Зоомузее существенно активизируется научная и просветительная деятельность. Зоологическая аудитория реорганизуется в Биолекторий (2006 г.), Зоомузей начинает активно участвовать в городских просветительных мероприятиях. Учреждаются новые подразделения: террариум с научно-просветительными функциями (2010 г.), сектор научно-общественных проектов (2010 г.), Беломорский филиал Зоомузея на базе Беломорской биостанции МГУ (2011 г.). В научно-хранительской и просветительной работе начинают активно применяться цифровые технологии: организуются электронные базы данных по научным (в том числе типовым) коллекциям.

А вы знаете, что в Москве есть дом, на котором "наше всё" - Пушкин, Гоголь и Толстой - изображены в двусмысленном и...м-м-м... фривольном окружении? Этот дом знают многие, кто ходит Арбатскими переулками, но мало кто вглядывается в разрушающиеся барельефы. Не вглядывалась и я, пока не узнала любопытные подробности.
Дом 4/5 в Плотниковом переулке был построен для домовладельца Г.Е.Бройдо по проекту архитектора Н.И. Жерихова, в 1907 году. Автором скульптур предположительно является Л. С. Синаев-Бернштейн.
Согласно одной из версий, скульптору был заказан фриз "Парнас" для музея изящных искусств на Волхонке. Первоначально на нем было изображено шествие процессии из 50 фигур, среди которых были писатели, художники и ученые из разных стран. Они направлялись к Аполлону, раздававшему венки славы. Среди них были и русские писатели, изображенные в античных одеждах, в объятиях муз (к примеру, на верхнем фото - по-видимому, Пушкин и осуждающе глядящий на него Гоголь). Однако скульптурная композиция была отвергнута заказчиком, который посчитал ее излишне фривольной, и каким-то образом часть фигур попала на доходный дом в Плотниковом переулке.
Согласно другой версии, до революции здание являлось борделем, и писатели являлись нередкими гостями заведения.
Достоверным фактом является то, что сегодня барельефы находятся в ужасном состоянии, постепенно разрушаются, и на некоторые фигуры так грустно смотреть, что фото я не стала размещать.
Так что давайте посмотрим, пока еще есть что. А заодно - еще одно не совсем обычное здание напротив "дома с барельефами" и несколько атмосферных осенних фото из Гагаринского переулка.

Ах, эти Арбатские переулки... На подходе к дому в Плотниковом

Общий вид со стороны Плотникова переулка

Общий вид фигур со стороны Малого Могильцевского переулка

Обычный дом, над Львом Толстым (кстати, считается, что это его первое прижизненное скульптурное изображение) - обычный балкон.

Лев Толстой обнимается с Пушкиным

Фигуры повторяются, вот еще один Гоголь

Кто там справа от Толстого??

Копия композиции с верхнего фото - но уже на другой стене здания

А на другой стороне Плотникова переулка - вот такой очаровательный особнячок (это его сторона, обращенная в Глазовский переулок). Я думала, что это хорошо отреставрированный модерн, а оказалось, что дата постройки - второе десятилетие XXI века. Это пятиквартирный клубный дом ПлотникоFF, строительство которого завершено недавно. Что ж, мне кажется, стилизация неплохая...

И просто несколько осенних фото из Гагаринского переулка. Успела заснять последние хорошие дни...

Сегодня у нас на очереди - Зоологический музей МГУ. И акцент в теме будет не в плане экспозиции этого великолепного музея, а в качестве примечательного архитектурного объекта Старой Москвы. У Зоологического музея МГУ имени Ломоносова славная история. А кроме того, именно, в этом музее работал Владимир Ипатьевич Персиков - главный герой фантастической повести Михаила Булгакова «Роковые яйца». Не оставим мы и истории - и также осмотрим этот архитектурный шедевр как с Большой Никитской, так и со двора МГУ.

Научно-исследовательский зоологический музей Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова - один из крупнейших музеев естественно-исторического направления в России. По объёму научных фондов он входит в число первых десяти крупнейших музеев мира данного профиля, занимает второе место в России. Его научные фонды в настоящее время включают более 8 млн. единиц хранения. Ежегодный прирост научных коллекций - около 25-30 тыс. ед. хранения. Наиболее обширные коллекции - энтомологические (около 3 млн.), коллекция млекопитающих (более 200 тыс.) и птиц (157 тыс.). В современной экспозиции выставлено около 7,5 тыс. экспонатов: два зала отведены под систематическую часть, один - эволюционно-морфологический. Ежегодно музей посещает более 150 тысяч человек.
02.

Музей основан в 1791 году как «кабинет натуральной истории» при Императорском Московском университете. Ещё в 1759 году при московском университете был образован естественнонаучный музей, называвшийся тогда Минералогическим кабинетом. После того как среди его экспонатов появились биологические, в 1759 году из них был создан «кабинет натуральной истории».

В 1802 году Павел Григорьевич Демидов, имевший собственный естественнонаучный музей, включавший прекрасные коллекции, составленные по трём царствам природы (включая минералы) и великолепную библиотеку, выразил желание передать его московскому университету и предварительно внёс в сохранную казну 100 тыс. рублей, с тем, чтобы проценты от пожертвованной суммы шли на содержание музея и на жалование тому особому профессору образуемой кафедры натуральной истории, который стал бы хранителем коллекций.
03.

Специально приглашённый в Москву, в 1803 году, Г.И. Фишер фон Вальдгейм, в 1804 году занялся устройством и описанием университетских коллекций и музея П.Г. Демидова. Первая опись коллекций была им выполнена в 1806-1807 годах.
04.

В московском пожаре 1812 года бесценное научное богатство музея почти полностью погибло. Фишеру, остававшемуся в Москве, удалось спасти только часть конхиологической коллекции (моллюсков). Фишер передав в музей все свои личные собрания и библиотеку, стал привлекать многих естествоиспытателей и частных коллекционеров к активному комплектованию новых фондов и заботам по восстановлению музея и уже в 1814 году в возрождённом музее насчитывалось 6 тысяч единиц хранения. В описи коллекций восстановленного музея, опубликованной Г.И. Фишером в 1822 году, значилось почти 10 тысяч предметов. Зоологическое и минералогическое собрания были окончательно разделены - даже территориально. Возрождённый зоологический музей разместился во флигеле нового аудиторного корпуса. К началу 1830-х годов Г.И. Фишеру удалось довести объём коллекции до 25 тысяч предметов. Первоначально коллекция служила преимущественно учебным целям. C 1866 года музей стал общедоступным. Здание на Большой Никитской улице было специально построено для музея по проекту К. М. Быковского (в 1892-1902 годах) в стиле эклектики. В 1930-е годы музей был введён в состав Биологического факультета МГУ.
05.

Зоологический музей состоит из двух корпусов, поставленных под прямым углом вдоль Большой Никитской улицы и Никитского переулка. На месте стыка на углу располагается полуротонда в высоту первого яруса с порталом, обрамленным тосканскими полуколоннами. В декоративных элементах используется анималистический и растительный мотивы.
06.

Теперь, заглянем во двор Зоологического музея и, заодно, МГУ...
07.

Перед нами институт радиотехники и электроники.
08.

Справа - здание института стран Азии и Африки.
09.

Левее - НИИ и кафедра нормальной физиологии.
10.

А это здание Зоологического музея со двора.
11.

Зоологический институт стал местом действия фантастической повести Михаила Булгакова «Роковые яйца». Именно здесь профессор Персиков изобрел некий красный луч,что способствал быстрому развитию животных организмов. Рептилии тогда заполониили столицу и близлежащие области, наступила катастрофа... Повесть воспринималась современниками как пасквильная сатира на коммунистическую идею: за Владимиром Ипатьевичем Персиковым виделась фигура Владимира Ильича Ленина, а красный луч - символ социалистической революции в России, которая совершалась под лозунгом построения лучшего будущего, а принесла террор и диктатуру.