Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Конечно, аргументы так себе, все ерунда – можно на такси преспокойненько и от родителей поехать, но…
Но где-то в глубине Варе все же не верилось, что ей может угрожать реальная опасность. Ну, пишет и звонит эта неадекватная барышня, ну, угрожает и букет дурацкий прислала, но что она вот так на самом деле попытается ее убить, что ли?
Да бред! Больная ненормальная женщина, и все!
Просто бесится, видимо, от того, что Юра ей не по зубам, не может его приручить, вот и сходит с ума!
Пережив первую удушающую волну страха, Варвара успокоилась, погасила панику и подумала: «Да что мне теперь из-за ненормальной какой-то из дома сбегать? Да пошла она куда подальше!»
Она решительно вышла в коридор и долго нервно заталкивала цветы и коробку в мусоропровод – цветы затолкала, вся исколовшись, а вот коробка не входила категорически.
– Ну и черт с тобой! – разозлилась окончательно Варя и оставила эту длинную дуру у мусоропровода. – Потом вынесу на мусорку!
В таком вот боевом задоре и провела весь вечер.
На самом деле ничего страшного не происходило, да и не страшного тоже ни в этот день, ни на следующий день, а Варя и в магазин за продуктами ходила, и по городу гуляла, в церковь заходила свечки поставить и помолиться за мужа, как отец Филарет научил. И все тихо и спокойно: никто не поджидал ее в подворотне и не покушался на ее драгоценную жизнь.
Варвара расхрабрилась окончательно, поддерживая в себе взбодренный дух смелости.
Через день после того, как ей доставили тот злополучный букет, когда Варвара садилась в такси, чтобы ехать на выставку, какая-то женщина в балахонистой темной одежде, в платке и больших темных очках, спокойно проходившая мимо, вдруг резко метнулась к Варваре и плеснула ей в лицо какую-то жидкость.
Варя инстинктивно отшатнулась, дернула вверх рукой, в которой держала большую папку с рисунками, прикрывая лицо, нога соскочила с тротуарного бордюра, подвернулась, Варюха удержалась, не упала, но непроизвольно присела на одно колено.
– В следующий раз, – подскочив ближе, зло зашипела женщина, склонившись над ней, – это будет кислота. Поняла? Завтра же чтобы подала на развод, а то уродом станешь. Или трупом.
И довольно больно толкнула ее рукой в плечо, отчего не удержавшая равновесия Варя повалилась на асфальт.
Все произошло настолько стремительно, что она и не успела толком сообразить, что случилось. Видевший все водитель такси выскочил из машины и поспешил к Варе на помощь, помог подняться на ноги.
– Я все видел, – сказал он, – регистратор все записал. Можем полицию вызвать.
– Не надо полицию, – отказалась Варвара.
– Вы ее знаете? – предположил он.
– Нет, – покачала головой Варя. – Но догадываюсь, кто это может быть. – И спросила, потрогав пальцами непонятную субстанцию на папке: – Чем она меня облила?
– Красная краска, – тоже потрогал пальцем и даже понюхал водитель.
– Вы меня подождете? – спросила Варя. – Я себя в порядок приведу, и мы поедем.
– Хорошо, – кивнул водитель и неуверенно заметил: – Все-таки надо бы в полицию заявить.
– Надо, – согласилась с ним Варвара.
Она поднялась к себе, умылась, переоделась, переложила рисунки в старую, изрядно потрепанную папку и спустилась к такси.
Все это время Варвару сотрясало нервной дрожью, а в голове заевшей пластинкой звучал голос этой женщины: «В следующий раз это будет кислота!»
«Не будет никакого следующего раза!» – словно очнувшись от транса, сказала себе Варвара.
Она не заметила, как прошла выставка, целиком находясь в своем внутреннем треморе и переживаниях, снова и снова прокручивая мысленно тот момент, когда на нее напали. Варя не помнила, с кем и о чем говорила и как вообще прошло мероприятие, лишь в самом конце сообразила, что ее поздравляет один из кураторов выставки, и лишь в тот момент поняла, что практически все ее рисунки продались.
Вот тогда она и вернулась в действительность.
И вдруг так разозлилась! Так разозлилась, прямо – ух, как! Прямо до зубовного скрежета!
«Нет, дрянь ненормальная, ты моего мужа не получишь! – решила вдруг Варвара. – Не-е-ет!»
Какой развод? Даже и мысли такой она не допускала и совершенно точно знала на уровне инстинкта, шестого чувства, на каком-то недоступном высшем уровне знала, что Юра так же, как и она, и мысли не допускает о разводе.
Может? Может, но не из-за этой женщины и не сейчас. Когда-нибудь, и вполне возможно, что эта ситуация так изменит их обоих, что они уже не смогут быть вместе. Но не сейчас!
И эта гадина его не получит!
Но Юра прав – надо лишить эту женщину возможности доставать Варвару, сделав ее объектом своей злобы, и лучшее средство, как ни крути, не побег, нет, а временное отступление.
Но, как ни странно, Варвара смогла найти и позитивную сторону в произошедшем нападении – теперь она совершенно определенно поняла, что Юра не придумывает себе оправдания и не пытается смягчить для нее свой уход, говоря о ненормальной тяге к этой женщине и утверждая, что она его даже отталкивает как личность – все это чистая правда.
Он не ушел от Вари устраивать жизнь с другой женщиной в новой любви – нет, он на самом деле попал в зависимость.
И сопротивляется ей.
От осознания этого факта Варюхе неожиданно стало легче. Появилась даже уверенность, что Юра обязательно справится с этим влечением, он же всегда со всем справлялся, а там они разберутся.
Посмотрим.
И Варвара занялась делом, заказала машину для грузоперевозок, позвонила родителям, попросила приехать и помочь собрать вещи, чтобы перебраться к ним, ничего не объясняя толком и не отвечая на их вопросы.
Конечно, она им ничего не рассказала. Никому не рассказала, хотя и подумывала позвонить Юре, но…
Ну, позвонит, расскажет, и что? Только душу ему выматывать?
Где-то через неделю Варвара поймала себя на том, что ей душно в Москве во всех отношениях – был конец августа, но не чувствовалось никакого приближения осени, а жарило совершенно по-летнему во всю дурь. И Варя почему-то стала неожиданно ясно чувствовать, что Москва ее угнетает, давит, не дает свободы. Варваре нестерпимо захотелось уединения, тишины и сосредоточенности где-то ближе к природе. Может, поехать к морю? Вот к морю было бы совсем замечательно.
Она поделилась своими переживаниями с папой, и тот, вдохновившись ее идеей, неожиданно порадовался такой перспективе:
– Хорошая мысль, Варюша! К морю это правильно! Тебе надо как-то взбодриться. – И предложил: – Так поезжай в Колин дом, он же пустой стоит. Они по очереди все лето там отдыхали, а теперь до следующего сезона дом пустовать будет.
Идея и на самом деле оказалась замечательная!
Николай – это старший сводный брат Варвары по папе.
После ухода Леонида Николаевича из первой семьи его отношения с сыновьями не изменились к худшему. Даже наоборот, укрепились и стали еще более тесными – им пришлось вместе переживать трагедию, случившуюся с Евгенией Борисовной, бороться за ее разум и жизнь и… хоронить ее.
Парни к тому времени были уже взрослые, отца глубоко уважали и искренне любили, поэтому, когда в его жизни появилась Лидия Андреевна, они всячески поддержали Леонида Николаевича, сразу же нашли с новой женой отца полное взаимопонимание и довольно быстро стали по-настоящему близкими друг другу людьми.
Жизнь одного из сыновей, Игоря, складывалась непросто: он окончил училище ВДВ, по собственной инициативе пошел в спецназ и… и попал под раздачу непростых времен развала Союза по полной программе – почтил своим участием в боевых действиях все горячие точки, какие только можно найти, но лучше не надо, и всю Чечню прошел, и что только и как не «насобирал» в своей службе.
Поэтому долго и не женился, все отговаривался, что не хочет молодую жену вдовой оставить, так что его домом многие годы был тот, где жил отец со своей второй семьей, и именно туда Игорь возвращался из всех командировок, горячих точек и госпиталей.
Женился Игорь только десять лет назад, когда ему стукнуло сорок, у него родилось двое сыновей, старшему сейчас восемь, а младшему семь, такие классные мальчишки!
У Николая же первый сын Иван на три года старше Варюхи, а второй сын Артем родился с ней в один год.
Когда Варвара появилась на свет, то оказалась единственной девочкой в этом коллективе настоящих мужиков, и они баловали ее страшно. Ну еще бы! Такое чудо – белые волосики крутыми кучеряшками, огромные зеленые глазищи, вечная улыбка, ямочки на щечках, да еще девочка шустрая, как стрекоза, шумная, быстрая, хохотушка ужасная. Да эти мужики ее обожали!
Но, ясное дело, у каждого свои семьи, заботы, дела. У племянников Ивана и Артема давно свои семьи, и Леонид Николаевич уже трижды прадед, а Варя получается бабушка какая-то там внучатая. Видятся-встречаются все фактически по праздникам и нечастым оказиям, разумеется, созваниваются и по скайпу беседуют, но всей семьей собираются крайне редко.
В самом начале девяностых Николай с несколькими друзьями открыли свой бизнес, и… дальше по «большой программе», как и у всех, кто имел неосторожность в те времена стать коммерсантами, – прошли, что только можно и чего совсем не хотелось. Одного из их партнеров застрелили, на Колю несколько раз покушались, да чего там только у них не происходило! Варе с мамой, отцом и Колиными мальчишками полгода прятаться пришлось, но… Не об этом, это все уже в прошлом, хоть и страшном, но в прошлом.
Николай и второй его партнер фирму и дело свое сумели удержать и все эти годы только росли и развивались как серьезные бизнесмены, матерели и обрастали производствами, предприятиями и всяческой недвижимостью.
Вот мы и подошли к главному – к недвижимости.
Несколько лет назад, еще до того, как Сочи объявили будущей столицей Олимпиады и ломанулись туда дельцы от строительства со всех сторон на бюджетный пир, и еще до того, как в связи с этим подскочила до небес стоимость жилья в этом регионе, Николай приобрел там дом с участком, вроде как и на окраине, и не так уж далеко от моря, но все же считается в черте города.
Дом он полностью перестроил по современным технологиям, участок засадили фруктовыми деревьями, ягодными кустами и цветами, вложился в обустройство серьезно, пару лет до ума доводил, и получилось в результате все очень здорово.
В этом году все по очереди Сочи посетили: и Игорь с семьей, и Коля, и Ваня с Артемом. Все, кроме Варвары с Юрой. И родители ее в этот раз не поехали, все за дочь переживали и старались рядом находиться, вдруг спасать придется.
Когда папа напомнил про сочинский дом, Варю словно осенило: а ведь верно! Конечно, туда! Она очень любила этот уютный дом с потрясающим видом из окон, большой участок с фруктовыми деревьями, совершенно потрясающе пахнущими персиками в период их созревания, да и вишней-черешней и грушей. Ей там всегда замечательно отдыхалось душой и телом.
Надо срочно звонить Николаю! Прямо сейчас!
На этом месте Варвара вдруг спохватилась:
– Пап, а ты говорил им о… – остановилась она.
– Нет, – покачал головой Леонид Николаевич, поняв ее невысказанный вопрос. – Мы с Лидой решили, что не стоит никому говорить про вас с Юрой. Никто про ваши дела не знает.
– Спасибо, – поблагодарила Варя за понимание и обняла отца. – Ну, что, пап, поеду я в Сочи?
– Поезжай, дочка, – благословил он и поцеловал ее в лоб.
Она все же позвонила Юре, но совсем по иному поводу, а не ради жалобы на его неадекватную и даже опасную пассию.
– Привет, – ответил он, и Варвара почувствовала его улыбку.
– Привет, – улыбнулась она в ответ. – Я звоню предупредить, на всякий случай, что уезжаю в Сочи. Поживу там немного, а может, и много, как настроение сложится.
– Правильно, – одобрил Костромин. – Там сейчас самое великолепие: сентябрь, бархатный сезон.
И они замолчали, одновременно вспомнив, как отдыхали вдвоем в такой же сентябрь и бархатный сезон в том самом доме, вырвавшись из суетной Москвы всего лишь на недельку, и как тогда им там было…
– Варь… – прервал эти их сладкие, теперь и горькие от осознания потери, воспоминания Костромин, – тебя больше не беспокоили?
Варя помолчала, решая: сказать – не сказать?
– Нет, – ровно ответила она.
Сочи оказался именно таким, каким и должен быть в начале сентября, – уже неспешный и нешумный, уставший от бурного и громкого лета, промчавшегося стремительно мимо, бархатисто поглаживающий кожу не палящим, а ласковым солнцем, освежая ее брызгами прибоя.
Этот город пах счастьем и теплой грустью по отгремевшему сезону, подарившему людям беззаботное солнце, загар в черноту, просоленную кожу, курортные романы и страсти, кипящие в них.
У Варвары перехватывало горло от невозможности вернуть и повторить хоть что-то, хоть маленькую толику из их с Юрой счастливой жизни, безвозвратно куда-то канувшей, – повторить тот их сентябрь, истекающие соком персики, которыми они кормили друг друга, валяясь голыми на веранде после потрясающего соединения, их ночное купание в море, поездку в горы, где Костромин азартно ловил форель в горной речке – и еще тысячу оттенков, цветов, запахов, улыбок и смеха, моря и воздуха, из которых ткалось их безграничное, горячее счастье…
Сентябрь был тот же. Жизнь была другая.
И все же дышалось ей тут намного легче, чем в Москве.
Это да! Это Варя почувствовала сразу, словно освободилась от какого-то тяжелого груза. Пусть и не всего, но хоть от его части.
Галина, женщина, которая все эти годы работала кем-то вроде управительницы дома: нанимала персонал, если в этом возникала необходимость, когда собиралось много народу, или сама вела хозяйство, если приезжало два-три гостя, а когда все разъезжались, то присматривала за домом и садом, предложила Варваре ходить на море рано утром.
И Варюха за несколько дней настолько пристрастилась к этим ранним заплывам, с удивлением открыв для себя потрясающую красоту совсем раннего утра, когда солнце только поднимается и тишина особая наступает в природе, что ходила на море совсем рано и одна, когда Галя бывала занята.
В этих утренних походах было какое-то особое очарование, нежность – птицы поют негромко, людей практически нет, море ласковое-ласковое и такое спокойное, прозрачное, а над ним торжественно встает солнце.
В один из первых дней после приезда Варя нашла понравившуюся ей церковь, зашла, чтобы поставить свечи и помолиться за Юру, как уже вошло у нее в привычку, и попала на утреннюю службу в момент, когда священник читал проповедь.
Он говорил о двойственности человеческой натуры, соединяющей в себе как величие духа, так и животную его составляющую, о том, что никто не свят в этой жизни, один Господь безгрешен, говорил о том, что человек слаб и совершает неприглядные поступки и ошибки не потому, что плохой, а потому, что именно слаб. И эта слабость проявляется в том, что человек легко поддается своей темной стороне, которая заключается в том, что удовлетворяет свои низменные инстинкты. Но светлая, духовная часть человека дана ему для того, чтобы останавливать эти разрушительные порывы и устремляться духовно к Господу.
Ведь самый легкий путь – это сдаваться низменным порывам, и чем больше человек им потворствует, тем больше требуется ему этого удовольствия и тем быстрее разрушается его физическое тело и душа, ведь это самый легкий путь, потому как он не требует усилий – только бери, а потом плати тяжелыми болезнями, деградацией, потерей здоровья и семьи, ранней смертью. Но мы не можем и не должны отказываться от обеих своих ипостасей: и от духовной, и от животной, и задача человека сохранять гармоничный баланс между животным и духовным, стремиться к увеличению своей духовной составляющей и делать это посредством любви, вот к чему призывает нас Господь.
Варвара не стала слушать проповедь до конца, и когда священник начал говорить о реалиях сегодняшнего дня, об обществе тотального потребления, о зависимостях от еды, гаджетов и так далее, она тихо вышла из церкви и побрела к центру города.
Шла и думала о том, что Юра… – а о чем еще она могла думать? Постоянно, и только о нем! Так вот – он всегда являлся яркой и многогранной личностью, почему же Варя воспринимала его лишь в одной плоскости, делая упор только на его положительные качества и очевидные достоинства?
Будучи еще совсем девчонкой – что там двадцать два года, смешно! – Варвара влюбилась в него и в этой своей влюбленности замечала лишь позитивную сторону Юриной натуры, восхищалась им и так привыкла к этому героическому образу, что не замечала никаких его недостатков. Она невольно вынудила мужа постоянно соответствовать той высокой оценке, которой его наградила, и отказывала в праве быть целым, истинным, многогранным, со своей темной стороной, отказывала в праве принимать в себе и низменное и не отказываться от своего животного начала и наличия страстей. Может, именно поэтому и случилась с ним такая безумная, разрушающая одержимость? Потому что он слишком долго был для нее положительным сверх всякой меры, потому что она возвела его на пьедестал?
А кто знает, может, и так. Кто знает?
И что, получается, что огромная часть вины за ту беду, в которую Юра попал, да и Варвара вместе с ним, лежит и на ней?
А ведь лежит, точно!
Варя недавно посмотрела кусочек старого фильма «Любовь и голуби», и там героиня говорит со слезами:
«Разве ж я думала раньше, что ты вот раз, и куда-то денешься!»
Вот и она не думала, что он «раз, и денется», жила себе в наивной беспечности и глупой уверенности, что Юра – это постоянная величина в ее жизни, что он всегда будет рядом, «пока смерть не разлучит», будет прекрасно безмятежной под его защитой.
А человек – не плоскость, а объем, если переводить на Варварин профессиональный сленг. И какие в душе у каждого кипят разрушительные и созидательные страсти, даже ему самому неведомо.
По делам нам Господь-то воздает, еще как по делам, если честно!
Варя несколько дней обдумывала ошеломившее ее открытие о том, что она возвела в культ положительные качества мужа, подсознательно отгородившись от признания того, что он целостный человек и в нем присутствуют иные страсти.
Понакручивала, понакручивала себя этими размышлениями, попереживала из-за своей вины и в какой-то момент вдруг подумала: да фигня это все!
Глупости!
Да – возвела, да – на пьедестал! А почему нет?
Почему нет-то, если он этого достоин, если для нее Юра и есть герой во всех отношениях! Какие объемы там, плоскости!
Знала она и видела все недостатки мужа, просто они ее никак не задевали, не было в них ничего порочного. Юра мужчина правильный во всех отношениях, и это факт. Он никогда не был волокитой и на сторону не глядел, это точно. Ну, кто ж мог предположить, что его захлестнет разрушительная страсть?
Да никто!
Да он сам в первую очередь и представить себе не мог, что подвластен таким темным страстям и может попасть в серьезную зависимость!
Ну и что? А вы на сто процентов уверены в себе и в своей чистоте и непорочности? Да? А может, вспомните о своих са-а-амых потаенных фантазиях и желаниях, которые позволяете себе только в темноте под одеялом? А? Да все мы живем и понятия не имеем, какие «бомбы замедленного действия» носим в себе и что там у нас в сознании и в генах намешан за коктейльчик и когда эта фигня рванет.
Может рвануть, а может, и обойдется, и проживете всю жизнь праведником безгрешным, примером детям и внукам!
Вот вы на сто пудов уверены в близком человеке? Вы точно знаете его темные стороны и о чем он под тем же одеялом фантазирует, когда вы заснули?
Сколько житейских историй происходит, когда положительный во всех отношениях человек ни с того ни с сего вдруг начинает такое вытворять, что ховайся, как говорят в Украине, или держите его семеро! Да сплошь и рядом!
Вон Евгения Борисовна! Это в советское-то время, когда у них правильные все были, порядочные, и вдруг женщину в солидном возрасте, передовика производства, руководителя, прекрасную жену и мать так сорвало с катушек, что она себя забыла, семью, мужа-детей бросила!
А вот она, Варя, абсолютно уверена, что никогда не впадет ни в какую страсть-зависимость? Ну, пусть не в сексуальную, что, у нас дерьма в жизни мало? Гаджеты, соцсети, обжираловка, выпивка-наркотики, даже этот здоровый образ жизни дурацкий, на котором сейчас все помешались и у народа головушку сносит.
А вы? Вы уверены, что с вами такого не случится?
Знаете, ни у кого нет гарантий! Все живем без страховки и главное – сразу на чистовик, без репетиций и черновиков.
Так что и на самом деле ерунда все это – был хороший, стал плохой, ай-яй-яй, сделал каку! Все мы одинаковые и отличаемся друг от друга только степенью разумности и осознанности, а то и просто трусливости, спасающих нас от пустяковых плохих поступков и мелких грешков.
А в глобальном – ничего не предсказать! И никто не застрахован!
Завтра вот вас сорвет – и привет! ловите кепку!
Варвара, будучи по своему складу характера человеком практичным, окончательно запуталась в этих бесконечных философствованиях и эмоциональных качелях, на которых шатало ее из стороны в сторону: то Юра плохой, то хороший, но оступился, то прощаю и жду, то обвиняю и плачу…
В какой-то момент Варвара почувствовала, что ей нужны соратники, ну, не совсем чтобы соратники – люди, которые столкнулись с такой же проблемой и каким-то образом ее преодолели. Не в том смысле, что клуб по интересам типа «разведенки не сдаются!» – нет, ей хотелось узнать об опыте других женщин, как они справлялись с подобной ситуацией и как выходили из нее…
И она отправилась в книжный магазин, поскольку любила именно книги – копаться в мемуарах известных женщин – ну правильно, почему бы не обратиться к ярким неординарным личностям, уж у них-то страстей и всяких расставаний, а уж гуляний от своих жен-мужей так и того подавно?
В одной из автобиографий Варвара нашла упоминание о страшной и великой судьбе монахини Нектарии, жившей в восемнадцатом веке, и сильно заинтересовалась этой личностью.
В книжном ничего не обнаружила, в Интернете долго копалась по разным ссылкам, в библиотеке несколько раз зависала и нашла-таки…
Графиня Наталья Шереметьева вышла замуж за князя Ивана Долгорукова по великой девичьей любви. Она была прелестной, благонравной, воспитанной по заветам «Домостроя» девушкой. А он известный гуляка, бабник, дебошир, картежник, буян, дрался до увечий и смерти противников не один раз, по гулящим девкам шлялся и был как брат родной императору Павлу Второму.
Наталья полюбила Ивана совершенно беззаветно с первого взгляда. Только отгремела их помолвка, как император Павел Второй умер, и Долгоруковы попали под жесточайшую опалу. Как только Наталью ни уговаривала родня отказаться от этого брака, да и сам Иван давал ей свободу. А она категорически отвергла такое предложение и добровольно приняла опалу вместе с любимым Ванечкой.
Господи, через что только не пришлось ей пройти! Там такая история изгнания и ее жизни – зашибись! Чего только стоит эпизод, когда Ивана заключили в яму земляную с маленьким узеньким оконцем у самого потолка и Наталья ходила каждый день к любимому, кормила, гладила его лицо, голову, спутанные волосы пыталась расчесать пальцами, плакала над своим Ванечкой и так вот держала в руках его лицо и разговаривала, разговаривала с ним и даже колыбельные ему пела.
Позже Наталья написала о своей жизни книгу «Своеручные записки», и одна фраза из этого дневника поразила Варвару до самого сердца: «…во всех злоключениях я была своему мужу товарищ».
Варвара заливалась слезами, читая биографию этой женщины до глубокой ночи, пораженная, обескураженная мощью ее бесконечной любви к мужу и силой ее духа. Извела десятки бумажных носовых платков, уплакалась вся до распухшего лица и судорожных всхлипов от слез.
Дочитав до конца, вышла на веранду подышать и хоть как-то успокоиться. Ночь стояла воистину бархатная – огромное бездонное, величественное небо, усыпанное звездами, теплый, еле уловимый ветерок, уже и музыка всякая затихла к такому часу, и лишь звенела тишина.
И вдруг Варвару осенило, словно снизошло на нее откуда-то знание, данное свыше: единственное, за что можно держаться в этой жизни – не поверите! – это Любовь!
Любовь, потому что больше-то не за что держаться! Когда так и живем без гарантий и страховки, можно только одно – ухватиться и держаться за нее!
И только в ней спасение. В Любви.
Варвара вдохнула полной грудью вкусный южный воздух, запрокинула к небу голову и тихо позвала:
– Юрочка, – помолчала, словно ждала его отзыва, и попросила шепотом: – Ты сохрани себя, Юрочка! Бог с ней, с той изменой, это ерунда телесная, пустая, все можно пережить. Ты только себя сохрани. Очень постарайся.
И прошептала молитву, которой научил ее отец Филарет.
На следующий день Варя снова начала рисовать.
Утром проснулась и поняла, что испытывает непреодолимую потребность срочно нарисовать то, что бьется у нее в голове, даже руки чесались – кинулась к столу, к карандашам и бумаге, перенесла образы на лист, посмотрела и почувствовала: чего-то не хватает!
Варя побежала в магазин для художников и накупила красок!
Вот чего ей не хватало! Цвета! Ей сейчас просто необходим цвет!
И начала рисовать красками. Акварелью, пастелью, гуашью и даже маслом – как никогда еще не рисовала! Выплескивала все, что мучило и билось у нее в душе, все, на что надеялась и о чем молилась, и то поразившее ее своей простотой открытие, что совершила она вчера ночью…
Костромин выскочил тогда от Варюхи, после их близости, чувствуя себя…
Он сидел за рулем и долго не заводил машину, откинул голову на подголовник, положил ладонь на глаза и замер.
Бывает такая душевная боль, которая не может сравниться ни с какой физической болью – вот так он чувствовал себя в тот момент.
Близость с женой была настолько прекрасной, какой-то очищающей, словно его достали из мертвой воды и на мгновение опустили в живую.
Всем сердцем, всей душой Юра рвался к Варе, ему нестерпимо захотелось обнять ее, прижать к себе сильно, до боли, и так и держать, пока сердце не перестанет плакать.
Он хотел домой. Он хотел обратно в свою жизнь. К Варюхе! Он хотел обратно в свою любовь. Он хотел, чтобы все было как прежде.
Твою мать, вся жизнь под откос! Из-за…
Когда он проснулся на плече у Варюшки и они снова соединились в невероятной нежности, в момент достижения вершины у Костромина перед глазами вспыхнуло алым огнем воспоминание об оргазме с Ритой!
И все! Все! Что б ее разтак…
Его как напалмом захлестнуло чувство настолько глубокой вины и безвозвратной потери, что он в глаза не мог смотреть Варьке, как расплавленным маслом опалило его этой виной!
Невозможно было сравнивать близость с Варюхой и секс с Ритой, но Костромин мужик, и он сравнивал.
С Варюшкой это происходило как вспышка солнечного света, а после были ласки и доверительные разговоры шепотком, смех, улыбки, радость вперемешку с бесконечной щемящей нежностью и любовью. Каждый раз, когда они сливались, у него возникало ощущение наполненности солнечным светом, правильности жизни и усиление, что ли, своей мужской сущности…
С Варюхой он поднимался к чему-то высокому в момент оргазма, всегда так чувствовал – словно умирал и возрождался, и всегда вместе, он постоянно чувствовал их единение.
Свет и радость.
С Ритой же это было ощущение порочного удовольствия такой болезненной силы, которое каждый раз будто низвергало в пропасть, в черноту. И Юрий всегда был один, без нее, и каждый раз в момент оргазма он осознавал свою порочность и чувствовал, что опускается все ниже и ниже.
С Варварой он чувствовал себя, да и был свободным.
С Ритой он порабощен – не ей, чем-то самым низменным, самым порочным в самом себе. Юрий каждый раз боролся, чтобы освободиться от этого рабства. Каждый раз.
Создавалось ощущение, что у него словно раздваивается сознание и жизнь – с одной стороны, он совершенно разумный, деловой мужик, который отдает себе отчет, кто такая Рита, какие интересы она преследует и на какие именно «кнопки» его сознания, рефлексов и первобытных инстинктов нажимает. С другой же стороны, он не мог преодолеть порочную тягу к этой женщине.
Это противоречие разрывало Костромина и сносило ему мозг!
Понятно, что он справился со своим отчаянием в тот день у подъезда своего дома, с болью душевной – нет, а с отчаянием – да. Потер жестко ладонью лицо, изгоняя слабость, завел машину и уехал.
А на следующий день улетел в командировку. Лично, хотя должны были лететь его мастер и проектировщик. Костромину хотелось оторвать себя от Риты, разделить себя как можно большим расстоянием с ней и в который раз попытаться навсегда разорвать эту связь.
Ничего, конечно, не получилось!
Уже в самолете, возвращаясь в Москву, он невольно начал представлять, как приедет сегодня к Рите…
Несколько раз за время их связи Костромин пытался уйти, взрывался внутренним возмущением – что я, пацан какой-то так зависеть от секса в конце-то концов! Чай, не мальчик, нормальный здравомыслящий мужик! Все, говорил он себе, все! И… постыдно, унизительно возвращался.
Унизительно для себя самого, хорошо хоть ума хватало не ставить Ритулю в известность, дескать, я, мол, вот такой крутой перец ухожу от тебя, прощай, Маргарита, расстаемся мы на век!
Нет, просто переставал отвечать на ее звонки или сбрасывал. А когда-таки тащился к ней снова, чувствуя себя последним придурком и тряпкой безвольной и отговаривался от ее вопросов, почему это он не звонил и на ее звонки не отвечал, что был в командировке и связь плохая, и бла-бла-бла ерунду всякую, матеря себя мысленно последними словами.
Ритуля нашла себе новое развлечение – устраивать Костромину скандалы и разборки. Он видел, что она получает от этого удовольствие, хоть все сцены и напоминали театр одного актера – Костромин с ней практически не разговаривал и уж тем более не вступал в подобный «диспут».
Он не мог разговаривать с Маргаритой, не понимал, о чем. Что им обсуждать? О чем говорить, какими переживаниями делиться? Чем Гуччи отличается от Дольче Габано? Или о каратности бриллиантов и о жизни и скандалах богатых и знаменитых?
Смешно до слез.
Но Рита принимала его молчаливость за склад характера, а может, и ограниченность ума, что вероятней, пойди пойми, что она там о нем думала, его мало волновало ее мнение. Вообще Ритуля его совершенно не интересовала как личность, да, впрочем, и как женщина тоже. А ее претензии и желания интересовали Костромина еще меньше.
Но они таки у нее были, скажу я вам!
И она с удовольствием их высказывала в скандальной нахрапистой форме. Все-таки, как ни пыталась «отшлифовать» и придать столичного лоска Ритуле ее бывшая любовница Ангелина, пер из нее нахрап провинциальный.
И она требовала. Требовала «огранки» бриллиантового блеска своей жизни, требовала большего внимания, требовала, чтобы Юрий переехал к ней жить, и дошла до требования, чтобы он на ней женился.
Татьяна Алюшина
Счастье любит тишину
© Алюшина Т., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Никто не знает, почему все тяжелые и беспросветные мысли приходят к человеку именно в три-четыре часа ночи и изматывают, мучают, не давая уснуть.
А вот у него наоборот.
Вся теперешняя жизнь Костромина превратилась в странную темную субстанцию бытия, из которой выделялись особым светлым куском лишь работа и самое дорогое, словно выхваченное из всепожирающей его черноты ярким прожектором и защищенное этим лучом от темноты, воспоминание о бывшем счастье.
С тех пор как случилась с Юрием эта напасть, он перестал нормально спать. Будто в наказание или в назидание, или для просветления его ума – бог знает отчего и для чего, но вот уже несколько месяцев, как он просыпался посреди ночи, где-то с трех до четырех утра, и уже не мог заснуть.
И тогда, как спасение, как исцеляющая родниковая вода, как обезболивающее к незаживающей ране, к нему приходили воспоминания.
Яркие, насыщенные солнцем, прозрачной синевой неба, наполненные невероятной очаровательной улыбкой Варюхи, ею самой – ее движениями, взглядами, голосом, ее смехом, ее радостью жизни – радостью их жизни.
И смотрели оттуда, из их счастливого пространства на двоих, эти ее потрясающие, невозможные глаза!
И он лежал, не шевелясь, чтобы не спугнуть такие болезненно-прекрасные воспоминания, и старался насытить проплывающую перед мысленным взором картинку прошлого с запахами, звуками, ассоциациями, и смаковал каждую мелочь, спасаясь в светлом прошлом от того мутного и черного, что властвовало над ним сейчас.
Спасался, как в молитве.
Чаще всего отчего-то возникало в памяти воспоминание о том, как они встретились и познакомились. Да-а, смешная вышла история.
В тот год Костромину исполнился тридцать один год, и он уже сделал серьезную карьеру, можно сказать: небывалую для обыкновенного паренька, приехавшего из провинции в столицу без протекций, каких-либо знакомств, родных и друзей в Москве.
Покорять столицу Юрий не собирался и даже в голове не держал бредовых мыслей на данную тему, просто вот уж несколько лет как мечтал учиться в одном из самых знаменитых вузов страны.
Вот втемяшилось мальчишке попасть конкретно в это учебное учреждение и получить специальность инженера-электрика!
Ну, кто про что – люди вон в артисты табунами рвутся, в финансисты какие, менеджеры, опять-таки поголовно, в юристы очень даже многие желают, словом, в работу чистую, прибыльную и не пыльную.
А он, поди ж ты, – в электрики наметился.
Случилось так, что еще в детстве интерес к этому делу прорезался у Юрия серьезный, захвативший все его мальчишеское любопытство и воображение. Дело в том, что его отец – Максим Петрович Костромин – работал инженером на одном из заводов города Ростова и имел великое увлечение – устраивание световых феерий различного масштаба и назначения от дискотеки в школе сына, на которой подвешивался к потолку крутящийся шар, как и у всех, но зато только у них бегали по всему актовому залу разноцветные лучи, зажигавшиеся в различных точках в определенном ритме под музыку. И до участия в общегородском фестивале светового представления на фасадах зданий на День города и в иные праздники.
И был у отца гараж, давным-давно переоборудованный под мастерскую, машина за ненадобностью была продана лет десять назад. Там Максим Петрович проводил все выходные и праздники, занимаясь любимым хобби. Понятное дело, что мальца своего Юру он начал приводить в мастерскую, как только тот пошел и начал что-то лопотать на своем детском языке.
А уж как мальчику интересно все было в той мастерской, и не передать! Ну еще бы! Пацан, а тут такое разгуляево для постижения мира и всякие штучки мужские! А отец терпеливо отвечал на все его бесконечные вопросы, не отнекивался. А как Юра постарше стал, так они уж вместе с отцом только что не жили в той мастерской, занятые какими-то проектами. Мама вздыхала и безнадежно махала рукой:
– Раньше только отец пропадал в гараже этом, теперь обоих оттуда не вытащишь!
Но особенно не расстраивалась, так, для порядка и острастки ворчала, а как мудрая женщина про себя тихо радовалась, что сын проводит столько времени с отцом и увлечен одним с ним делом. Между прочим, реально приносившим вполне достойный приработок в дом-семью, ой как прочувствованный в девяностых-то годах!
А когда Юра твердо решил стать инженером именно в этой области, то, пересмотрев справочник вузов, в которых имелся нужный ему факультет, выбрал именно столичный известный вуз, хотя и в самом Ростове был хороший институт.
Татьяна Алюшина
Счастье любит тишину
© Алюшина Т., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *Никто не знает, почему все тяжелые и беспросветные мысли приходят к человеку именно в три-четыре часа ночи и изматывают, мучают, не давая уснуть.
А вот у него наоборот.
Вся теперешняя жизнь Костромина превратилась в странную темную субстанцию бытия, из которой выделялись особым светлым куском лишь работа и самое дорогое, словно выхваченное из всепожирающей его черноты ярким прожектором и защищенное этим лучом от темноты, воспоминание о бывшем счастье.
С тех пор как случилась с Юрием эта напасть, он перестал нормально спать. Будто в наказание или в назидание, или для просветления его ума – бог знает отчего и для чего, но вот уже несколько месяцев, как он просыпался посреди ночи, где-то с трех до четырех утра, и уже не мог заснуть.
И тогда, как спасение, как исцеляющая родниковая вода, как обезболивающее к незаживающей ране, к нему приходили воспоминания.
Яркие, насыщенные солнцем, прозрачной синевой неба, наполненные невероятной очаровательной улыбкой Варюхи, ею самой – ее движениями, взглядами, голосом, ее смехом, ее радостью жизни – радостью их жизни.
И смотрели оттуда, из их счастливого пространства на двоих, эти ее потрясающие, невозможные глаза!
И он лежал, не шевелясь, чтобы не спугнуть такие болезненно-прекрасные воспоминания, и старался насытить проплывающую перед мысленным взором картинку прошлого с запахами, звуками, ассоциациями, и смаковал каждую мелочь, спасаясь в светлом прошлом от того мутного и черного, что властвовало над ним сейчас.
Спасался, как в молитве.
Чаще всего отчего-то возникало в памяти воспоминание о том, как они встретились и познакомились. Да-а, смешная вышла история.
В тот год Костромину исполнился тридцать один год, и он уже сделал серьезную карьеру, можно сказать: небывалую для обыкновенного паренька, приехавшего из провинции в столицу без протекций, каких-либо знакомств, родных и друзей в Москве.
Покорять столицу Юрий не собирался и даже в голове не держал бредовых мыслей на данную тему, просто вот уж несколько лет как мечтал учиться в одном из самых знаменитых вузов страны.
Вот втемяшилось мальчишке попасть конкретно в это учебное учреждение и получить специальность инженера-электрика!
Ну, кто про что – люди вон в артисты табунами рвутся, в финансисты какие, менеджеры, опять-таки поголовно, в юристы очень даже многие желают, словом, в работу чистую, прибыльную и не пыльную.
А он, поди ж ты, – в электрики наметился.
Случилось так, что еще в детстве интерес к этому делу прорезался у Юрия серьезный, захвативший все его мальчишеское любопытство и воображение. Дело в том, что его отец – Максим Петрович Костромин – работал инженером на одном из заводов города Ростова и имел великое увлечение – устраивание световых феерий различного масштаба и назначения от дискотеки в школе сына, на которой подвешивался к потолку крутящийся шар, как и у всех, но зато только у них бегали по всему актовому залу разноцветные лучи, зажигавшиеся в различных точках в определенном ритме под музыку. И до участия в общегородском фестивале светового представления на фасадах зданий на День города и в иные праздники.
И был у отца гараж, давным-давно переоборудованный под мастерскую, машина за ненадобностью была продана лет десять назад. Там Максим Петрович проводил все выходные и праздники, занимаясь любимым хобби. Понятное дело, что мальца своего Юру он начал приводить в мастерскую, как только тот пошел и начал что-то лопотать на своем детском языке.
А уж как мальчику интересно все было в той мастерской, и не передать! Ну еще бы! Пацан, а тут такое разгуляево для постижения мира и всякие штучки мужские! А отец терпеливо отвечал на все его бесконечные вопросы, не отнекивался. А как Юра постарше стал, так они уж вместе с отцом только что не жили в той мастерской, занятые какими-то проектами. Мама вздыхала и безнадежно махала рукой:
– Раньше только отец пропадал в гараже этом, теперь обоих оттуда не вытащишь!
Но особенно не расстраивалась, так, для порядка и острастки ворчала, а как мудрая женщина про себя тихо радовалась, что сын проводит столько времени с отцом и увлечен одним с ним делом. Между прочим, реально приносившим вполне достойный приработок в дом-семью, ой как прочувствованный в девяностых-то годах!
А когда Юра твердо решил стать инженером именно в этой области, то, пересмотрев справочник вузов, в которых имелся нужный ему факультет, выбрал именно столичный известный вуз, хотя и в самом Ростове был хороший институт.
Решил – и все!
И поступил без каких-либо проблем с первого же раза.
Юра вообще был деятельным, упертым в каких-то своих решениях, но и легко преодолевал трудности, оттого и учился хорошо и в охотку, и подрабатывать успевал все годы учебы, и в веселой общежитской жизни принимать участие, и амуриться с девушками не забывал, у которых, кстати, пользовался бо-о-ольшим успехом.
Ну, еще бы! Он парнишка мало того что видный – высокий, стройный, спортивный и привлекательный внешне, к тому же веселый, легкий, без заморочек, с замечательным чувством юмора и компанейский, да еще и всегда при деньгах, которые не жлобился тратить на девушек и веселье.
Родители деньгами помогали, но Юра и сам зарабатывал неплохо, подряжаясь на различные работы. Хватало и на жизнь, и на погулять, особенно если учесть, что учился он в конце девяностых годов.
Заканчивая учебу, Костромин уже твердо решил, что получит еще одно образование – на факультете оптико-электронного оборудования. Вот приспичило, и чувствовал, что надо оно ему! Пригодится обязательно!
И вполне в его характере – решил, и все!
Посовещался с родителями – второе-то высшее образование, оно платное, а он пока не топ-менеджер газпромовский, залежей денежных не имеет. Родители поддержали, вздохнули, правда, но поддержали, продали старенькую бабушкину дачку, которой особо не пользовались, но любили и сохраняли, берегли. А тут уж что поделаешь – надо сынку помочь, куда ж деваться.
Но деятельный сынок сидеть на их шее не собирался: поступил на второе образование и нашел работу инженера-электрика в одном из строительных трестов. Жил с работягами в общаге черт знает где на окраине Москвы, поэтому чаще всего ночевал в строительном вагончике на объекте. Экономил деньги, квартиру не снимал, держал в голове, что родителям надо бы долг отдать – это он сам для себя так решил, они-то про долги какие-то думать не думали и такими категориями в отношении сына единственного любимого и не мыслили. А он уперся!
Да нормально! Чего там – молодой же, упертый, здоровый!
Прорвемся!
И прорвался! Где-то через год пригласили его работать по специальности в один из самых крупных строительно-монтажных холдингов страны и сразу дали высокую должность – место начальника отдела в одном из трестоуправлений, входящих в состав холдинга. Что-то там в верхах у начальства произошло с этим его трудоустройством – вроде как умер его предшественник на этой должности, а предыдущее начальство Юрия в частном разговоре с нынешним упомянуло, что, мол, есть некий Костромин, очень толковый инженер, молодой, правда, но не пьющий и работоспособный, да к тому же перспективный и талантливый.
Как-то так звезды и начальники сошлись, но работу Юра получил, а с ней и достойную зарплату, и комнату в профильном общежитии.
Да, красота небывалая! Повезло!
Костромину вообще везло и с работой, и с коллегами, и с начальством, и с женщинами. Жизнь его баловала.
Например, подкинула она, жизнь то есть, ему знакомство с одним очень непростым пареньком – Владом Потаповым, носившим кличку Сивуч, вообще-то так называют северного морского льва, но кликуха ему шла, прижилась – высокий, крупный, но при этом быстрый и сильный. Главное же его достоинство для Юрия заключалось в том, что Влад был классным хакером, причем из разряда официальных, в том смысле, что работал на правительство. Что-то там засекреченное и правоохранительное, правда, из бывших «свободных художников», пойманных за хвост, но это его личная история, покрытая мраком тайны государственных органов.
Важно то, что у Юры давно засела в голове идея программного управления электросетями. Да не банального подключения-выключения и тому подобное «три притопа два прихлопа», что он давно уж освоил самостоятельно в процессе учебы, а по серьезному, «по-взрослому» – привязка всех схем и объектов на дистанционное управление, разработка специальных режимов, программ, сведение всех цепей в единую схему и так далее.
И Юра уговорил Влада обучать его на уровне профессионального хакера-программиста.
Около года Юра занимался в свободное время, которое можно было улучить лишь глубокой ночью, а куда деваться, сам подписался на это дело, чего уж теперь!
Татьяна Алюшина с романом Счастье любит тишину для загрузки в fb2 формате.
Варя гордилась мужем и была готова тысячу раз повторить всему миру, что ее Юрочка самый умный, добрый и прекрасный человек. Но однажды он встретил другую женщину и ушел, сказав жене, что просто не способен контролировать вспыхнувшую страсть. И тогда Варвара осталась одна, не понимая, как ей жить дальше…
Если вам понравилась аннотация книги Счастье любит тишину, то скачать ее в формате fb2 можно перейдя по нижеуказанным ссылкам.
На сегодняшний день в интернете размещено большое количество электронной литературы. Издание Счастье любит тишину датировано 2017 годом, принадлежит жанру «Роман» в серии «Еще раз про любовь. Романы Т. Алюшиной и О. Покровской» и выпускается издательством Эксмо. Возможно, книга еще не вышла на российский рынок или не появилась в электронном формате. Не стоит расстраиваться: достаточно подождать, и она обязательно появится на ЮнитЛиб в формате fb2, а пока можно скачивать и читать онлайн другие книги. Читайте и наслаждайтесь познавательной литературой вместе с нами. Бесплатное скачивание в форматах (fb2, epub, txt, pdf) позволяет загружать книги сразу в электронную книгу. Помните, если роман сильно понравился - сохраните его себе на стену в социальной сети, пусть его увидят и ваши друзья!
Татьяна Алюшина
Счастье любит тишину
© Алюшина Т., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *Никто не знает, почему все тяжелые и беспросветные мысли приходят к человеку именно в три-четыре часа ночи и изматывают, мучают, не давая уснуть.
А вот у него наоборот.
Вся теперешняя жизнь Костромина превратилась в странную темную субстанцию бытия, из которой выделялись особым светлым куском лишь работа и самое дорогое, словно выхваченное из всепожирающей его черноты ярким прожектором и защищенное этим лучом от темноты, воспоминание о бывшем счастье.
С тех пор как случилась с Юрием эта напасть, он перестал нормально спать. Будто в наказание или в назидание, или для просветления его ума – бог знает отчего и для чего, но вот уже несколько месяцев, как он просыпался посреди ночи, где-то с трех до четырех утра, и уже не мог заснуть.
И тогда, как спасение, как исцеляющая родниковая вода, как обезболивающее к незаживающей ране, к нему приходили воспоминания.
Яркие, насыщенные солнцем, прозрачной синевой неба, наполненные невероятной очаровательной улыбкой Варюхи, ею самой – ее движениями, взглядами, голосом, ее смехом, ее радостью жизни – радостью их жизни.
И смотрели оттуда, из их счастливого пространства на двоих, эти ее потрясающие, невозможные глаза!
И он лежал, не шевелясь, чтобы не спугнуть такие болезненно-прекрасные воспоминания, и старался насытить проплывающую перед мысленным взором картинку прошлого с запахами, звуками, ассоциациями, и смаковал каждую мелочь, спасаясь в светлом прошлом от того мутного и черного, что властвовало над ним сейчас.
Спасался, как в молитве.
Чаще всего отчего-то возникало в памяти воспоминание о том, как они встретились и познакомились. Да-а, смешная вышла история.
В тот год Костромину исполнился тридцать один год, и он уже сделал серьезную карьеру, можно сказать: небывалую для обыкновенного паренька, приехавшего из провинции в столицу без протекций, каких-либо знакомств, родных и друзей в Москве.
Покорять столицу Юрий не собирался и даже в голове не держал бредовых мыслей на данную тему, просто вот уж несколько лет как мечтал учиться в одном из самых знаменитых вузов страны.
Вот втемяшилось мальчишке попасть конкретно в это учебное учреждение и получить специальность инженера-электрика!
Ну, кто про что – люди вон в артисты табунами рвутся, в финансисты какие, менеджеры, опять-таки поголовно, в юристы очень даже многие желают, словом, в работу чистую, прибыльную и не пыльную.
А он, поди ж ты, – в электрики наметился.
Случилось так, что еще в детстве интерес к этому делу прорезался у Юрия серьезный, захвативший все его мальчишеское любопытство и воображение. Дело в том, что его отец – Максим Петрович Костромин – работал инженером на одном из заводов города Ростова и имел великое увлечение – устраивание световых феерий различного масштаба и назначения от дискотеки в школе сына, на которой подвешивался к потолку крутящийся шар, как и у всех, но зато только у них бегали по всему актовому залу разноцветные лучи, зажигавшиеся в различных точках в определенном ритме под музыку. И до участия в общегородском фестивале светового представления на фасадах зданий на День города и в иные праздники.
И был у отца гараж, давным-давно переоборудованный под мастерскую, машина за ненадобностью была продана лет десять назад. Там Максим Петрович проводил все выходные и праздники, занимаясь любимым хобби. Понятное дело, что мальца своего Юру он начал приводить в мастерскую, как только тот пошел и начал что-то лопотать на своем детском языке.
А уж как мальчику интересно все было в той мастерской, и не передать! Ну еще бы! Пацан, а тут такое разгуляево для постижения мира и всякие штучки мужские! А отец терпеливо отвечал на все его бесконечные вопросы, не отнекивался. А как Юра постарше стал, так они уж вместе с отцом только что не жили в той мастерской, занятые какими-то проектами. Мама вздыхала и безнадежно махала рукой:
– Раньше только отец пропадал в гараже этом, теперь обоих оттуда не вытащишь!
Но особенно не расстраивалась, так, для порядка и острастки ворчала, а как мудрая женщина про себя тихо радовалась, что сын проводит столько времени с отцом и увлечен одним с ним делом. Между прочим, реально приносившим вполне достойный приработок в дом-семью, ой как прочувствованный в девяностых-то годах!
А когда Юра твердо решил стать инженером именно в этой области, то, пересмотрев справочник вузов, в которых имелся нужный ему факультет, выбрал именно столичный известный вуз, хотя и в самом Ростове был хороший институт.
Решил – и все!
И поступил без каких-либо проблем с первого же раза.
Юра вообще был деятельным, упертым в каких-то своих решениях, но и легко преодолевал трудности, оттого и учился хорошо и в охотку, и подрабатывать успевал все годы учебы, и в веселой общежитской жизни принимать участие, и амуриться с девушками не забывал, у которых, кстати, пользовался бо-о-ольшим успехом.
Ну, еще бы! Он парнишка мало того что видный – высокий, стройный, спортивный и привлекательный внешне, к тому же веселый, легкий, без заморочек, с замечательным чувством юмора и компанейский, да еще и всегда при деньгах, которые не жлобился тратить на девушек и веселье.
Родители деньгами помогали, но Юра и сам зарабатывал неплохо, подряжаясь на различные работы. Хватало и на жизнь, и на погулять, особенно если учесть, что учился он в конце девяностых годов.
Заканчивая учебу, Костромин уже твердо решил, что получит еще одно образование – на факультете оптико-электронного оборудования. Вот приспичило, и чувствовал, что надо оно ему! Пригодится обязательно!
И вполне в его характере – решил, и все!
Посовещался с родителями – второе-то высшее образование, оно платное, а он пока не топ-менеджер газпромовский, залежей денежных не имеет. Родители поддержали, вздохнули, правда, но поддержали, продали старенькую бабушкину дачку, которой особо не пользовались, но любили и сохраняли, берегли. А тут уж что поделаешь – надо сынку помочь, куда ж деваться.
Но деятельный сынок сидеть на их шее не собирался: поступил на второе образование и нашел работу инженера-электрика в одном из строительных трестов. Жил с работягами в общаге черт знает где на окраине Москвы, поэтому чаще всего ночевал в строительном вагончике на объекте. Экономил деньги, квартиру не снимал, держал в голове, что родителям надо бы долг отдать – это он сам для себя так решил, они-то про долги какие-то думать не думали и такими категориями в отношении сына единственного любимого и не мыслили. А он уперся!
Да нормально! Чего там – молодой же, упертый, здоровый!
Прорвемся!
И прорвался! Где-то через год пригласили его работать по специальности в один из самых крупных строительно-монтажных холдингов страны и сразу дали высокую должность – место начальника отдела в одном из трестоуправлений, входящих в состав холдинга. Что-то там в верхах у начальства произошло с этим его трудоустройством – вроде как умер его предшественник на этой должности, а предыдущее начальство Юрия в частном разговоре с нынешним упомянуло, что, мол, есть некий Костромин, очень толковый инженер, молодой, правда, но не пьющий и работоспособный, да к тому же перспективный и талантливый.
Как-то так звезды и начальники сошлись, но работу Юра получил, а с ней и достойную зарплату, и комнату в профильном общежитии.
Да, красота небывалая! Повезло!
Костромину вообще везло и с работой, и с коллегами, и с начальством, и с женщинами. Жизнь его баловала.
Например, подкинула она, жизнь то есть, ему знакомство с одним очень непростым пареньком – Владом Потаповым, носившим кличку Сивуч, вообще-то так называют северного морского льва, но кликуха ему шла, прижилась – высокий, крупный, но при этом быстрый и сильный. Главное же его достоинство для Юрия заключалось в том, что Влад был классным хакером, причем из разряда официальных, в том смысле, что работал на правительство. Что-то там засекреченное и правоохранительное, правда, из бывших «свободных художников», пойманных за хвост, но это его личная история, покрытая мраком тайны государственных органов.
Важно то, что у Юры давно засела в голове идея программного управления электросетями. Да не банального подключения-выключения и тому подобное «три притопа два прихлопа», что он давно уж освоил самостоятельно в процессе учебы, а по серьезному, «по-взрослому» – привязка всех схем и объектов на дистанционное управление, разработка специальных режимов, программ, сведение всех цепей в единую схему и так далее.
И Юра уговорил Влада обучать его на уровне профессионального хакера-программиста.
Около года Юра занимался в свободное время, которое можно было улучить лишь глубокой ночью, а куда деваться, сам подписался на это дело, чего уж теперь!
Но Костромин добился того, чего хотел!
Теперь он имел в своем арсенале навыки первостатейного хакера и знания такого высокого уровня программирования, в которые не посвящал никого. А совсем незачем и ни к чему такую инфу о себе распространять – занимались они с Владом анонимно, с соблюдением некоторых конспиративных приемов: Сивучу тоже совсем не светило, чтобы его кто поймал на преподавании, могло и по затылку прилететь очень даже всерьез, особливо от его работодателей. Вот и тихарились оба.
Что, впрочем, не помешало Костромину совершенно наглым образом подать документы на прохождение экзаменов на получение сертификата и лицензии специалиста международного уровня по «комплексному коммуникативному программированию и монтажу, управлению и мониторингу многоуровневых производственных систем электро- и оптоволоконных комплексов и объектов».
Звучит закрученно, а в простоте это считалось еще одним образованием, дававшим право официаль...
