Ученик Льва Додина и номинант «Золотой маски» о театре-монастыре, Чарльзе Буковски и концепции спектакля, который не увидит никто

Известный питерский режиссер Семен Александровский показал на этой неделе в Казани на площадке творческой лаборатории «Угол» свою премьеру «Топливо» - моноспектакль, основанный на глубинном интервью с IT-предпринимателем Давидом Яном, разработчиком словарей Lingvo и программы Fine Reader. «БИЗНЕС Online» поговорил с Александровским о проекте мигрирующего театра Pop-up, советских стереотипах, живущих в «театрах с колоннами», и важности для государства развитых социокультурных связей.

«БОГ СОЗДАЛ МИР ЗА 7 ДНЕЙ: ПОЧЕМУ ТАК БЫСТРО?»

Семен, спектакль «Топливо» и текст, на основе которого он сделан, кажутся очень нетипичными для того, с какими темами мы привыкли ассоциировать современный российский театр. Это история успеха, своего рода спектакль-мотиватор. При этом считается, что современная российская драматургия - это непременно что-то депрессивное, рассказывающее об экзистенциальном ужасе современной жизни.

Режиссеры все разные и по-разному работают с контекстом. У меня тоже есть разные спектакли. Этот, в частности, действительно во многом не похож на современную российскую драматургию, хотя она, на самом деле, тоже очень разная. В современной российской драматургии есть Иван Вырыпаев, Павел Пряжко, Вячеслав Дурненков, с которым мы вместе собирали материал про новосибирский Академгородок (спектакль «Элементарные частицы» новосибирского театра «Старый дом» попал в шорт-лист премии «Золотая маска» этого года в двух номинациях - прим. ред. ) и на основе этого сочинили спектакль.

Вы правильно заметили, что это история успеха, цельной личности. Но ценна она тем, что эта личность, в случае с Давидом Яном, не фиксирует свою состоятельность, а пытается проанализировать свою несостоятельность, болевые моменты, точки разлада. И поскольку он человек науки, он пытается проанализировать свою жизнь, которая на самом деле является набором случайностей, с помощью точного, почти научного подхода. Это интересный момент, который дал нам много в работе, и есть у меня надежда, что дает зрителям собственный толчок для размышлений.

У вас изначально была идея, что «Топливо» будет, по сути, создавать некий тренинговый эффект? Многие зрители говорят о том, что история Давида Яна мотивирует на решительные поступки.

Такой задачи не было. Я очень радуюсь, если это так, потому что сам ловил себя несколько раз на мысли, когда выходил из театра полный намерений действовать. Во мне будились какие-то силы, которые во мне были, но я почему-то о них позабыл.

- Почему вас как театрального режиссера так заинтересовала тема фундаментальной науки?

Искусство исследует реальность. И люди науки тоже пытаются разобраться в фундаментальных законах этого мира. Это вопросительный ум: почему все так устроено? А может быть, можно сделать по-другому?

Такой подход ученых к реальности мне очень близок: почему все так, как оно есть, кто мы такие? Что происходит? Как с этим взаимодействовать? Бог создал мир за 7 дней: почему так быстро? Может быть, если бы поработал подольше, могло получиться лучше? Здесь есть место и для юмора, и для серьезных размышлений.

«ЭТО ОЧЕНЬ РИФМОВАЛОСЬ С СЮЖЕТАМИ ИЗ ЖИЗНИ БУКОВСКИ»

- При этом первую известность вы получили, сделав спектакль по Чарльзу Буковски...

У театра есть несколько путей. Можно брать тексты и с ними работать - естественно, это должно произойти по любви. Я прочитал Буковски, и те чувства, которые во мне пробуждались, когда я читал его тексты... Это был интересный период - я еще учился в театральной академии, когда начинал работать над этим спектаклем, и летом подрабатывал поваром. Это очень рифмовалось с сюжетами из жизни Буковски, я был неравнодушен к алкоголю.

Есть и другой подход - находить сюжеты в реальности и дальше с ними работать. «Топливо» - спектакль, основанный на интервью. Это продолжение большого проекта «Человек.doc», инициированного Эдуардом Бояковым, - сделать серию спектаклей с героями современности. Кто они? Первая серия была с художниками, а вторая была задумана с людьми из информационных технологий. Очень важно понять, что это за люди, потому что они, очевидно, изменили нашу реальность.

Возвращаясь к Буковски. «Истории обыкновения безумия» - это был для вас юношеский театральный опыт или серьезная работа?

Что может быть серьезнее юношеского опыта? Этот опыт, конечно, был важный и непростой - я пытался сделать этот спектакль с одним артистом, с другим, потом понял, что не случается - один ушел из профессии, другой - в монастырь, потом вернулся, но понял, что не может работать с этим текстом.

Я решил, что должен сделать спектакль сам. Год как окончил театральную академию, был потерян и не знал что делать. Этот спектакль дал мне многое - я его играл в барах, что тоже было важно, у меня было много вопросов к театру - как он должен существовать, как мне в нем существовать. И то, что у меня была возможность уйти с территории театра и осваивать другие территории - в барах завязывается диалог совсем другого плана. Это было важно, потому что потом было много случаев работы вне театрального пространства. С этим спектаклем я много ездил, у меня была сумка с декорациями, садился в поезд и ехал в Мурманск, Екатеринбург, часто - в Москву и играл этот спектакль.

Вы говорите о вопросах, которые у вас возникли к театру как к таковому. Их породила учеба в СПбГАТИ у Льва Додина?

Был очень насыщенный учебный процесс - пять лет с учителями, которые убеждены в профессии и точно знают чего хотят. Когда я выпустился из театральной академии, можно было пытаться продолжать транслировать приобретенный опыт либо попробовать обнулиться и найти свой путь. Мне было важно пойти вторым путем, чтобы расслышать свой голос, а не голос учителя в голове. Это заняло продолжительное время. Отчасти с этим связано желание переосмыслить театр, потому что художнику необходимо собственное открытие. Театральная академия наполняет тебя знаниями, а быть транслятором этих знаний не очень было интересно.

- В классе Додина пытаются сделать продолжателем дела мэтра или стимулируют к тому, чтобы найти свой путь?

Это выбор в силу собственных установок и, скорее, вопреки, потому что МДТ - это монастырь. Люди, которые служат этому монастырю, - безусловные последователи. Естественным образом Додин набирает учеников для себя, чтобы было интересно вместе работать, чтобы понимали один язык и были готовы к тому, что он хочет реализовать. И вообще, любой настоящий театр - это монастырь. Если люди объединяются и начинают работать, у них возникает свой язык, на котором они договариваются.

- Значит, у вас тоже есть свой монастырь?

Это скорее более демократичная структура. Прелесть сегодняшнего мира в многообразии, возможности каждый день совершать какой-то выбор - я считаю это благом. Без собственного выбора и ответственности, которую ты за него несешь, нельзя состояться как личность.

- В таких городах, как Канск и Прокопьевск, где вы ставили спектакли, можно вести поиск своего места в театре?

Нужно и интересно. Я убедился, что в любом городе есть люди, готовые и открытые к диалогу. Во многом все зависит от человека. Наверняка во мне есть и снобизм, и высокомерие, но работа может состояться, только когда люди говорят на равных. Может быть, не меньшее высокомерие у артиста, который работает много лет в профессии, встречая молодого режиссера. Но если на этом остановиться, то никакой совместной работы не получится.

Другое дело, что репертуарный театр осложнен тем, что люди выполняют работу по обязанности. Это проблема, с которой я думал, как быть. И сделал осознанный выбор, что, когда я работаю с театром, с которым ранее не работал, собираю весь коллектив, рассказываю о том, что мы будем делать, и предлагаю остаться тем, кто хочет. Я нахожу способ сделать работу таким образом, чтобы не вывешивать распределение на доску, где Маша играет Гертруду, а Ваня - Гамлета.

- То есть вы максимально скептически относитесь к «театру с колоннами»?

Если рассматривать «театр с колоннами» как место, где застреваешь, то там делать нечего. С другой стороны, эту возможность можно интересно реализовывать. Если я получу предложение взаимодействия на продолжительной основе... Оно ведь тоже не вечное, это стереотип советского мышления, что руководитель в театре - на века, пока не умрет. Существует другая возможность - в любом западном театре есть интендантство, когда режиссер приходит на три года, и многие театры в России работают по этой схеме.

«ТЕАТР, ЕСЛИ ЭТО НЕ БРОДВЕЙ, НЕОКУПАЕМ»

- Вы привезли в Казань «Топливо» как элемент своего нового проекта. Pop- up театр - в чем его отличие от других экспериментальных площадок?

В том, что это проект, который всегда детерминирован во времени - он существует полтора месяца на одной территории, а потом исчезает. Это театр, который идет на территории, где есть сгусток энергии, люди занимаются чем-то интересным, например, модный бар Beatnik в Петербурге. Или весенняя сессия, которая, возможно, состоится в питерском арт-кластере. Это театр, который приводит не к себе, а идет туда, где уже есть энергия, к людям, которые, может быть, в театр не ходят.

Если говорить о художественных задачах, то они формально-организационные, которые имеют под собой идеологическую и художественную базу, это все-таки не авторский театр, а коллаборация, попытка объединить художников, которые работают с современностью, и у них очевидно разный к ней подход. И когда они объединяются в одном месте в довольно сжатые сроки, у людей, которые приходят, есть возможность посмотреть объемный и разный взгляд на современность.

- Pop- up ограничивается пространством Петербурга?

Это вызвано тем, что я живу в Петербурге. Площадки независимые есть, но такому городу, как Петербург, нужно больше независимых площадок. Само-собой разумеется, что когда разные люди делают площадки, то наполняют их разными идеологиями. То, что сделали мы - не было таких площадок в Петербурге, и мы чувствовали дефицит, потому что самим часто некуда идти со своим спектаклем, сейчас нет финансовой, законодательной, налоговой возможности существовать независимому театру.

- Почему?

Театр, если это не Бродвей, неокупаем. В Европе есть фонды, которые аккумулируют деньги и направляют куда нужно, и в некоторых странах так устроено законодательство, что бизнесу выгодно поддерживать или давать деньги в фонды, потому что это дает налоговое послабление.

- В России этих условий нет по причине нашего привычного бардака или это часть государственной политики?

Русский театр - это очень ригидная система, образованная советской властью в 20-е годы, был скопирован театр Станиславского и Немировича-Данченко как образец, потому что это был удобный инструмент трансляции государственной идиологии. В каждом городе есть театр по его образцу, и эта существующая модель долго всех устраивала. Мне кажется, изменить ее сложно, это происходит очень медленно.

Возвращаясь к Pop-up театру. Это формат, который возник в Британии, дизайнеры не могли зайти в модные дома, но хотели показать свою продукцию, и открывали Pop-up store в гаражах, квартирах. За счет сарафанного радио собиралось много людей - это было ярко и интересно. Этот формат очень демократичен, на уровне горизонтальных связей. Важно, что Pop-up театр не платил за аренду помещения, никогда не сможет и не будет этого делать, наоборот, поступают десятки предложений от пространств в городе, которые хотят, чтобы на их территории был сделан театр, потому что это аккумуляция людей, смыслов, публикаций в СМИ.

Мне кажется, эта модель может масштабироваться, я готов делиться нашим опытом, чтобы ее повторяли в других городах. Мы ввели в пространство это понятие, но я не говорю, что это я, ее, наоборот, нужно заимствовать. Почему важны горизонтальные связи? Недавно были масштабные пожары, с которыми не справлялось МЧС. И объединились люди, собрали деньги, закупили оборудование и тушили пожар. Так происходит постоянно - мы можем многое сделать, не дожидаясь отмашки и дотаций, которые, безусловно, нужны. Модернистское общество развивается быстро не только за счет экономики и политики, но и за счет развития социокультурных связей, в которые тоже нужно вкладывать. Это я сейчас цитирую профессора экономики Александра Аузана. Специалисты провели исследования и выявили в обществах, которые стремительно развиваются, схожесть этих трех факторов. Третий фактор имеет решающее влияние на прогресс.

- В России это пока касается немногих людей и сообществ.

Нет последовательности. Но она тоже не может взяться на ровном месте. Мы не ждем, пока нам дадут возможность, мы ее сами берем и реализуем. Если получается, можно масштабировать и, может быть, получится диалог с властью, которая поймет, что это нужно и выгодно поддерживать. Наши коллеги, думаю, тоже не будут против. Творческая лаборатория «Угол», которая возникла, - это очень позитивное явление, не маргинальное, а созидательное.

«МЫ ЖИВЕМ В ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНОМ ВРЕМЕНИ, КОГДА МЫ ПОБЕДИЛИ ПРОСТРАНСТВО»

Если брать Казань как пример отношений, те, кто управляют «театрами с колоннами», смотрят на такие проекты очень свысока.

Когда Стив Джобс пошел к инвесторам искать денег на первый массовый персональный компьютер, то над ним посмеялись и сказали: «Кому нужен компьютер дома?» Меняют мир люди, которые что-то хотят делать и делают. К этому можно относиться цинично, смеяться, но если это происходит, может пройти время, и мы не сможем представить нашу жизнь иначе.

Мы живем в очень интересном времени, когда мы победили пространство. Мы завтра можем оказаться в Берлине и послезавтра - в Нью-Дели. Мы можем делать это еще быстрее, так как у нас есть интернет - и прочитать, что сделали наши коллеги в «Шаубюне» (знаменитый театр в Берлине - прим. ред. ) или Новосибирске. Эта глобальность мира позволяет случаться интересным вещам где угодно. Нет такой закономерности: если у тебя есть деньги, ты обязательно делаешь интересный и успешный театр. Эксперты «Золотой маски» ездят в те города, куда даже самолеты не летают, и смотрят спектакли, собирают их на фестиваль в Москву - свидетельство того, что интересные вещи могут случиться где угодно.

- Вам важно, что вы второй год подряд попадаете в номинацию «Золотой маски» (в прошлом году со спектаклем «Присутствие» в театре на Таганке, в этом году со спектаклем «Элементарные частицы» - прим. ред.)?

Конечно. Это продолжение диалога, а диалог - это самое важное.

Но даже в Казани есть театры, которые намеренно говорят, что они не будут ставить спектакли, которые понравятся экспертам «Золотой маски», мол, мы делаем для зрителей.

Я могу сказать, что есть место для всего. Каждый вправе делать собственный выбор. Сделать спектакль, который понравится экспертам, - очень сомнительная максима, ты, на самом деле, не можешь сделать спектакль, который кому-либо понравится, это может либо произойти, либо нет. Целые книги написаны про то, как сделать что-то успешное: стать успешным предпринимателем за 7 дней, выучить новый язык за 10 уроков. Но мы все знаем, что это не работает. Невозможно украсть идею, потому что это то, что есть в тебе. У нас у всех свой, непростой путь, и надо идти по нему самому.

«ДВА СПЕКТАКЛЯ ПОСЛЕДНЕГО СЕЗОНА, КОТОРЫЕ НА МЕНЯ СИЛЬНО ПОВЛИЯЛИ, Я НЕ ВИДЕЛ»

- В какой театр вы бы посоветовали пойти человеку, который на несколько дней оказался в Питере?

В БДТ очень интересный спектакль «Пьяные» по пьесе Вырыпаева. Во-первых, мне нравятся его тексты. И я понимаю, что Андрей Могучий как художник, который сейчас работает с большим репертуарным театром, решает очень интересную задачу - как сегодня режиссеру и художественному руководителю работать с большим репертуарным театром? Я вижу эти размышления в его спектаклях. Там с залом происходят интересные вещи: я видел, как гигантский зал нервно слушает первый акт, и постепенно у него открывается дыхание. Зал откликнулся и на текст Вырыпаева, и на постановку. Не только за спектаклем, но и за тем, что происходило со зрительным залом, который пришел холодный - вряд ли они были подготовлены, было очень интересно наблюдать.

При этом человеку, который ищет, я могу посоветовать воспользоваться Google или «Яндексом», найти сайты, которые пишут о спектаклях, почитать статьи критиков и довериться интуиции. Мы очень разные - нужно верить только себе и не лениться изучать. Я отвечал для «Афиши» о спектаклях, которые произвели на меня сильное впечатление и обнаружил странную вещь: оказалось, что два спектакля последнего сезона, которые на меня сильно повлияли, я не видел. Я о них много читал, смотрел ролики, отзывы, нашел статью на английском. У меня сложилось такое интересное впечатление, что я решил сделать спектакль, который никто не может увидеть.

- И что же это может из себя представлять?

Я открыл в себе этот парадокс спектакля полгода назад и уже не первый раз об этом рассказываю, может быть, в этом и заключается мой проект. Не обязательно все пути должны приходить к освещенной софитами площадке. Может быть и по-другому, могут быть пути, ведущие в тупики, не зайдя в которые мы не сможем двигаться дальше.

Справка

Семен Александровский - театральный режиссер, актер.

Окончил режиссерский факультет СПГАТИ в 2007. В 2006 - 2007 - актер в МДТ - Театре Европы. Постановки: проект «Мой друг Гитлер» Мисимы в Санкт-Петербурге, «История обыкновенного безумия» по Буковски в баре Place в Санкт-Петербурге; «Бидерман и поджигатели» Фриша в Алтайском театре драмы им. Шукшина, Барнаул, «Мать» Равенхилла, «Поросенок и Карасенок» Клавдиева в Канском драматическом театре, «Парикмахерша» Медведева в Прокопьевском драматическом театре, «Заполярная правда» Клавдиева в «ON.ТЕАТР», «Ипотека и Вера, мать ее» Черлака в Красноярском ТЮЗе, «Утюги» Яблонской в Челябинском камерном театре, «Иллюзии» Вырыпаева в Драматическом театре им. Лермонтова в Абакане, «Пустота» в рамках проекта «Театральный альманах», Shoot/Get Treasure/Repeat Равенхилла в театре Рost совместно с Волкостреловым, «Загадочное ночное убийство собаки» Хэддона, в рамках лаборатории МХТ «Новые сказки», «Маскарад, Маскарад» Угарова в театре «Приют комедианта», «Радио Таганка» в Театре на Таганке, «Элементарные частицы» и «Ручейник, или Куда делся Андрей?» по Дурненкову в Театре «Старый дом» в Новосибирске, «Кратковременная» Стешика на международном форуме театрального искусства «Теарт» в Минске.

Семён Анатольевич Александровский родился в Перми в 1982 году.

С 1990 по 2002 год жил и учился в Израиле. Принимал участие в постановках молодежной театральной студии под руководством И.А.Мушкатина.

ОБРАЗОВАНИЕ:

Дипломный спектакль : "Жизнь и судьба" по роману Василия Гроссмана (2007 г.).

После окончания СПбГАТИ год проработал в Академическом Малом Драматическом Театре – Театре Европы Л.А.Додина в качестве актера.

ТЕАТРАЛЬНЫЕ ПОСТАНОВКИ:

• 2007
  - Выпустил свой первый спектакль по пьесе Юкио Мисимы "Мой друг Гитлер" в атриуме дома еврейской культуры "ЕСОД" в Петербурге.
• 2008
  - Моноспектакль "История обыкновенного безумия" по собственной инсценировке прозы Чарльза Буковски. В моноспектакле Семен Александровский выступает в качестве актёра. Спектакль стал лауреатом международных фестивалей моноспектаклей "SOLO" (г.Москва) и "Монокль" (г.Санкт-Петербург).
  - В рамках Пермской театральной лаборатории "Пространство режиссуры" спектакль по пьесе Бориса Голлера "Мальчик у телефона" .
• 2009
  - В Алтайском краевом театре драмы им. В.М.Шукшина постановка спектакля по пьесе Макса Фриша "Бидерман и поджигатели" .
  - В рамках Канской театральной лаборатории спектакль по пьесе Марка Равенхилла "Мать" . Спектакль стал участником фестиваля "Театральная весна" (актриса в роли Хейли получила специальный приз жюри), и "Фестиваля малых городов России" (актриса получила специальный приз жюри "Надежда").
  - В Санкт-Петербургском Академическом Драматическом театре В.Ф. Комиссаржевской спектакль "Вечер с бабуином" по пьесе Максима Кантора.
• 2010
  - В Прокопьевском драматическом театре спектакль по пьесе Сергея Медведева "Парикмахерша" .
  - В Канском государственном драматическом театре спектакль по пьесе Юрия Клавдиева "Поросенок и Карасенок" .

УЧАСТИЕ В ЛАБОРАТОРИЯХ ПО СОВРЕМЕННОЙ ДРАМАТУРГИИ:

• 2008, г.Пермь
  Пермская театральная лаборатория "Пространство режиссуры": "Мальчик у телефона" по пьесе Бориса Голлера.
• 2009, г.Канск
  "Мать" по пьесе Марка Равенхилла.
• 2010, г.Санкт-Петербург
  Вторая Молодежная театральная режиссерская лаборатория "ON.ТЕАТР": "Заполярная правда" по пьесе Юрия Клавдиева.
• 2010, г.Саратов
  Творческая лаборатория "Четвертая высота. Дети во взрослом мире": "Дети Натана" по пьесе Ульриха Хуба.
• 2010, г.Канск
  "Канская театральная лаборатория": "Война и мир" по пьесе Марка Равенхилла.
• 2010, г.Псков
  "Драмдесант. Новая европейская драматургия": "Танец "Дели" по пьесе Ивана Вырыпаева.
• 2011, г.Балаково
  Творческая лаборатория современной драматургии "Семинар по поддержке театров малых городов России. "Мастера": по пьесе Ильи Тилькина.

УЧАСТИЕ В ФЕСТИВАЛЯХ:

• 2010, г.Красноярск
  Фестиваль современной драматургии "Драма. Новый код" ("ДНК"): "Фронтовичка" Анны Батуриной и "Запертая дверь" Павла Пряжко.

Окончил режиссерский факультет СПбГАТИ в 2007 году (мастерская Л.А. Додина).
С 2006 по 2007 гг. работал актером в Санкт-Петербургском Малом Драматическом Театре – Театре Европы.
Постановки: «Мой друг Гитлер» Ю. Мисимы (проект «site-specific» в Санкт-Петербурге, 2007), «История обыкновенного безумия» по Ч. Буковски (Бар «Place» в Санкт-Петербурге, 2008), «Бидерман и поджигатели» М. Фриша (Барнаульский театр драмы им. В.М. Шукшина, 2009), «Мать» М. Равенхилла (Канский драматический театр, 2009), «Парикмахерша» С. Медведева (Прокопьевский драматический театр, 2010), «Заполярная правда» Ю. Клавдиева («ON.ТЕАТР», Санкт-Петербург, 2011), «Ипотека и Вера, мать ее» Е. Черлака (Красноярский ТЮЗ, 2011), «Утюги» А. Яблонской (Камерный театр, Челябинск, 2011), «Иллюзии» И. Вырыпаева (Драматический театр, Абакан, 2012), «Shoot/GetTreasure/Repeat» М. Равенхилла (совместно с Д. Волкостреловым, Театр Post, Санкт-Петербург, 2012), «Три дня в аду» П. Пряжко (в рамках фестиваля «Территория» – живые пространства, 2012), «Кратковременная» К. Стешика на Международном форуме театрального искусства «ТЕАРТ» (Минск, 2013), «Маскарад Маскарад» М.Угарова (театр «Приют комедианта», Санкт-Петербург, 2013), «Присутствие». Спектакль о спектакле «Добрый человек из Сезуана» Ю.П.Любимова (Москва, Театр на Таганке, 2013), «Радио-Таганка» по документам о закрытии спектакля «Владимир Высоцкий» (Москва, Театр на Таганке, 2014), «Рисунки на потолке» (ТЮЗ им. Брянцева, Санкт-Петербург).

В Новосибирском драматическом театре «Старый дом» поставил спектакли «Ручейник, или Куда делся Андрей» (2012) и «Элементарные частицы» (2014).

Связанные материалы

• «Элементарные частицы»: А кто не обломался?

  «Семен Александровский и Вячеслав Дурненков возвращаются в театр «Старый дом». Предыдущая их постановка «Ручейник, или куда делся Андрей?» стала первым постдраматическим экспериментом на новосибирской сцене. Новая работа - спектакль «Элементарные частицы» - стала еще более резонансным событием, так как помимо непривычной эстетики он цепляет зрителя также и выбором материала. Это «спектакль об Академгородке», - Дмитрий Королев рассказ ОКОЛО о своем видении спектакля.

• «Элементарные частицы»: Искомая Z

  «Спектакль «Элементарные частицы» не об Академгородке, не только о нем. Это взрослое высказывание о советской цивилизации, о той плакатной утопии, которая сначала прогибалась под идеологическим партийным прессом, а потом сдалась под натиском общества безудержного потребления», – Яна Глембоцкая рассказала ОКОЛО о своей встрече с новым спектаклем Новосибирского драматического театра «Старый дом» в режиссуре Семена Александровского.

Карьера Режиссер, Режиссер-постановщик

Всего фильмов 8

Жанры драма, опера

Жанры драма опера

С 2002 по 2007 год учился на актерско-режиссерском курсе в Санкт-Петербургской Государственной Академии Театрального Искусства (СПбГАТИ), мастерская Льва Абрамовича Додина — дипломный спектакль «Жизнь и судьба» по роману Василия Гроссмана (2007 год).

Театральные постановки: свой первый спектакль Семен Александровский выпустил по пьесе Юкио Мисимы «Мой друг Гитлер» в Петербурге (2007). В 2008-м — моноспектакль «История обыкновенного безумия» по собственной инсценировке прозы Чарльза Буковски, где так же выступил актером. Спектакль стал лауреатом международных фестивалей моноспектаклей “SOLO” (Москва) и «Монокль» (Санкт-Петербург). 2009 год: в Алтайском краевом Театре драмы им. В. М. Шукшина — постановка спектакля по пьесе Макса Фриша «Бидерман и поджигатели».

В рамках Канской театральной лаборатории — спектакль по пьесе Марка Равенхилла «Мать», ставший участником фестиваля «Театральная весна» и «Фестиваля малых городов России 2010». В Санкт-Петербургском Академическом Драматическом театре В. Ф. Комиссаржевской — спектакль «Вечер с бабуином» по пьесе Максима Кантора. В Прокопьевском драматическом театре — спектакль по пьесе Сергея Медведева «Парикмахерша» (2010), ставший участником «Фестиваля малых городов России 2011». В Канском государственном драматическом театре — спектакль по пьесе Юрия Клавдиева «Поросенок и Карасенок». В Санкт-Петербургском театре «ON. ТЕАТР» — спектакль «Заполярная правда», по пьесе Юрия Клавдиева (2011).

Участие в лабораториях по современной драматургии: Пермская театральная лаборатория «Пространство режиссуры»: «Мальчик у телефона» по пьесе Бориса Голлера (2008, Пермь), «Канская театральная лаборатория»: «Мать» по пьесе Марка Равенхилла (2009, Канск), Вторая Молодежная театральная режиссерская лаборатория «ON. ТЕАТР»: «Заполярная правда» по пьесе Юрия Клавдиева (2010, Санкт-Петербург), творческая лаборатория «Четвертая высота. Дети во взрослом мире»: «Дети Натана» по пьесе Ульриха Хуба (2010, Саратов), «Канская театральная лаборатория»: «Война и мир» по пьесе Марка Равенхилла (2010, Канск), «Драмдесант. Новая европейская драматургия»:"Танец «Дели» по пьесе Ивана Вырыпаева (2010, Псков), Фестиваль современной драматургии «Драма. Новый код» («ДНК»): «Фронтовичка» Анны Батуриной и «Запертая дверь» Павла Пряжко (2010, Красноярск), Творческая лаборатория современной драматургии"Семинар по поддержке театров малых городов России. «Мастера»: «RELOAD (перезагрузка)» по пьесе Ильи Тилькина (2011, Балаково), Фестиваль современной драматургии «Драма. Новый код» («ДНК»): «Язычники» Анны Яблонской и «Бог щекотки» Николай Рудковский (2011, Красноярск), Творческая лаборатория современной драматургии «Фронотвичка» Анны Батуриной (2011, Кемерово), Творческая лаборатория современной драматургии «Вешалка» — «Ипотека и Вера, мать ее» Егор Черлак. (2011, Красноярск)

С тобой на одном курсе учились Данила Козловский и Лиза Боярская. А ты на артиста или на режиссера учиться шел?

Я ехал в Россию из Израиля, где рос, заниматься театром — каким конкретно образом, я не знал. Просто хотелось быть в этой среде, потому что люди там решают серьезные философские вопросы. Но уже на первом курсе я понял, что мое — это, конечно, режиссура: самому какие-то процессы инициировать, создавать, организовывать. Благо курс был актерско-режиссерский, и у нас не было принципиально никакого разделения, каждый мог идентифицировать себя по собственному усмотрению. Но актерский опыт помогает мне в работе с артистами.

Ты ставишь им непростые задачи: твой выбор в искусстве — прогрессивный постдраматический театр.

История с перевоплощением в персонажа всегда казалась мне странной, нечестной и нелепой. Как сделать, чтоб артист оставался на сцене личностью и работал с персонажем как с объектом, не превращаясь в него? В нашей театральной школе такого нет. Я изобретал этот способ сам — как велосипед. А потом оказалось, что в европейском театре ему посвящено целое направление. Но я наработал методологию, которой успешно пользуюсь. Идеальное воплощение этого метода — то, как существует артист Макс Фомин в нашем спектакле «Топливо».

Это была первая премьера основанного тобой Pop-up театра, которому исполняется три года. Расскажи, как ты выдумал такую штуку — театр без собственных подмостков?

Это романтическая история. Моя жена Настя родила, и я отменил все поездки, чтобы быть рядом. Освободилось время, я позвал Макса, и мы начали прямо на диване репетировать «Топливо». Но встал вопрос — где его выпускать. Со своим спектаклем в чужой театр не придешь — значит, черт побери, нужно открывать собственный. Мы на месяц захватили второй этаж над модным тогда в Петербурге баром «Битник» — там хотели сделать ресторан, и этаж был в предремонтном состоянии, то есть абсолютно пустой. Быстро выпустили там спектакль, организовали первые большие гастроли московского Театра. doc, окупили небольшой бюджет продажей билетов. И поняли, что театр без привязки к месту — хорошая стратегия. Появились спектакли «Буковский в баре», «Задержанный» про Сергея Довлатова, который представляет собой бар-хоппинг по пяти кабакам на улице Рубинштейна.

Судя по всему, ты предпочитаешь ставить в барах.

Бары — моя любовь, надо делать то, что любишь, совмещать работу и удовольствие. И Петербург каким-то фантастическим образом стал барной столицей России. Тут высочайшая барная культура, и спектакли в барах — определенный ее срез. Когда мне предлагают эти спектакли куда-то привезти, я отказываюсь: хочется, чтоб они оставались частью питерской мифологии. Посмотреть на разведение мостов, сходить в Эрмитаж, увидеть белые ночи и напоследок уникальные спектакли в барах.

География твоих работ тем не менее гораздо шире: недавно ты поставил оперу в Перми — и она получила «Золотую маску».

Cantos — мой первый оперный спектакль. Идею его придумали композитор Леша Сюмак и худрук театра Теодор Курентзис. Это история поэта-модерниста Эзры Паунда, который к концу жизни, разочаровавшись и раскаявшись во многих своих поступках, замолчал. Cantos — это моноопера наоборот: центральный герой в ней — скрипка, а аккомпанементом является хор. Фантастика еще заключается в том, что это была не какая-то классическая опера, которая требует интерпретации или поиска нового подхода. Это была работа с живым композитором — прямо начиная с процесса написания музыкального текста.

Пермь — это же третья твоя малая родина, наряду с Петербургом и Израилем?

Да, я там жил до восьми лет. А мой дедушка был заместителем директора в том самом Пермском театре оперы и балета. Как-то раз я пошел в архив и нашел там его автобиографию, которую он писал при поступлении на работу. Мы жили совсем рядом. Слева от театра была квартира дедушки и бабушки, справа — моя и мамы. И в детстве меня по этому парку катали на коляске и водили в этот театр на спектакли. И когда я первый раз приехал на технический визит и вышел прямо на эту сцену, меня просто распирало от чувств, я улыбался во все лицо. Потому что оказался на сцене, на которую когда-то смотрел из зрительного зала ребенком.