Радимов павел александрович. Биография

Павел Александрович Радимов - художник, общественный деятель, жизнь и творчество которого связаны со становлением советского изобразительного искусства. Он был одним из последних представителей Товарищества передвижных художественных выставок и одним из основателей и первым председателем Ассоциации художников революционной России (АХРР). Радимов вошел в историю советского искусства прежде всего как мастер пейзажа. Тонкие лирические картины русской природы, а также виды старых городов с памятниками древнерусского зодчества - основная тематика его творчества.

Будущий художник родился в 1887 году в селе Ходяйнове Рязанской губернии. Его прадед, дед и отец были сельскими дьячками. Павлу Радимову также прочили духовную карьеру. Его отдали сначала в духовное училище в Зарайске, а затем в Рязанскую семинарию. В семинарии Радимов начинает самостоятельные занятия рисунком и живописью. Уже в это время искусство становится его главным увлечением. Радимов бросает семинарию и уезжает в Москву, мечтая поступить в Московское Училище живописи, ваяния и зодчества. Однако в столицу он прибыл с опозданием - вступительные экзамены в Училище уже окончились. Но приезд в Москву не был напрасным. В течение года Радимов берет уроки живописи в частной студии Большакова. Однако в 1906 году Радимов поступает в Казанский университет, на историко-филологический факультет, после окончания которого преподает историю искусства и литературу в Казанской художественной школе. Все эти годы он не бросает занятия живописью. Благотворное влияние на его становление как профессионального живописца оказало знакомство и творческое общение с художником Н. И. Фешиным, выпускником Академии художеств.

Ранние работы Радимова - пейзажные и жанровые этюды небольшого формата ("Осенний базар", 1911; "Деревня Кукушкино под Казанью", 1912; "Башкирия. Близ Стерлитамака", 1913). Фрагментарность, "случайность" композиции, обобщенность в изображении фигур, крупные мазки, наложенные на плоскость холста, подобно мозаике, отличают работы Радимова в этот период. Уже тогда художник выставляет свои работы на выставках передвижников, а затем становится членом Товарищества передвижных художественных выставок.

В первые же годы после Октябрьской революции Радимов активно включается в культурное строительство. Он совместно с товарищами организует бесплатные выставки картин, в 1919 году становится заведующим отделом искусств Наркомпроса Татарской республики. В 20-е годы Радимов выступает одним из инициаторов объединения художников реалистического лагеря, которые видели будущее советского искусства в неразрывной связи с жизнью народа.

В 1922 году была создана Ассоциация художников революционной России, в которую вошли бывшие передвижники и молодые советские художники. Радимов был первым председателем АХРР и членом правления до конца существования объединения. Члены АХРР ставили перед собой задачу "документально изобразить великий момент истории в его революционном порыве". В этот период художник создает серию портретов героев революции - М. В. Фрунзе, С. М. Буденного, К. Е. Ворошилова, А. В. Луначарского. Строгость, предельная лаконичность образной трактовки и композиции отличают эти портреты, ставшие своеобразными этюдами для большого полотна на историко-революционную тему "Выступление В. И. Ленина на IV конгрессе Коминтерна в 1922 году" (1927).

В 20-е годы Радимов в своей живописи обращается к тематике народных праздников, обрядов и обычаев ("Хоровод", "Невеста", "Хлебановна", все 1928). Для этих полотен характерны этнографическая точность воспроизведения деталей быта и вместе с тем свободная живописная манера, яркий насыщенный колорит. В них прослеживается близость к творчеству живописцев старшего поколения - Ф. Малявина, А. Архипова.

Радимов много путешествовал. Еще в 1910-е годы он побывал в татарских деревнях, в Башкирии, пожил среди марийцев и чувашей. Он писал о том, что "художнику путешествовать необходимо - зорче видит его око, яснее разум, умнее желания". В 1934 году Радимов совершает поездку в Туркмению. Там живописец создает портреты, в которых психологическая характеристика персонажей сочетается с интересом к детальной передаче особенностей национального костюма, украшений ("Портрет Юсуповой", "Дервиш в Хиве", обе 1935), а также пейзажи, сочная цветовая гамма которых созвучна самим краскам южной природы ("Хорезм. Новый Ургенч", "Базар в Тамаузе", "Утро в Фирюзе", все 1935). В полотнах Радимова была запечатлена и древняя среднеазиатская архитектура, величественная и монументальная ("Мавзолей Тюрабек Ханым", "Мечеть в Аннау", обе 1934).

Иным был подход при создании картин, посвященных родной русской природе. Так, в пейзаже "Речка Воря" (1935) художник стремится передать едва уловимые состояния осенней природы, используя тонкие сочетания серебристо-серых, перламутровых тонов. Природа России никогда не была для Радимова отделена от ее истории. Тема славного прошлого отечественной культуры приобрела решающее значение в творчестве художника в годы Великой Отечественной войны. Она развивается Радимовым в серии "Памятники старины", в пейзаже "Весна в Загорске" (1943), во многих других полотнах, представляющих памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры, Загорска, Звенигорода. Загорск и его окрестности вдохновляли художника до последних дней его жизни. Сам Радимов писал: "С детских лет у меня пристрастие к памятникам отечественной истории, и высшее наслаждение для меня - поехать посмотреть маленький городок Московской или соседней области..."

Творчество Радимова было неразрывно связано с русским реалистическим искусством, верность которому он сохранял всю свою долгую творческую жизнь.

О. Лысцова

Сто памятных дат. Художественный календарь на 1987 год. М.: Советский художник, 1986.

Павел Александрович Радимов (11 сентября 1887, село Ходяйново, Зарайский уезд, Рязанская губерния — 12 февраля 1967,Хотьково, Московская область) — русский советский «крестьянский поэт » и художник, последний председатель Товарищества передвижников и первый председатель Ассоциации художников революционной России (АХРР) в 1922 и 1927—1932 годах, а также последний председатель ВСП (Всероссийский союз поэтов) — организации, просуществовавшей до 1929 года.

Самой запоминающейся чертой поэтического творчества писателя стали стихи на крестьянскую тему, написанные гекзаметром; в живописи предпочитал пейзажную тему.

Родился в деревне в Рязанской губернии. Отец — сельский священник в Рязанской губернии. Окончил духовную семинарию и историко-филологический факультет Казанского университета, одновременно брал уроки рисования. В 1912 участвовал в выставке художников передвижников с жанровыми картинами на тему крестьянской жизни; в 1914 по рекомендации Поленова и Репина вступил в Товарищество художников-передвижников.

Преподавал историю искусства в Казанской художественной школе. Тогда же дебютировал как поэт: в 1912 издал первый поэтический сборник «Полевые псалмы», который и Н. Гумилев, и В. Брюсов отметили как многообещающий. Вышедшая через два года в Казани вторая книжка П. Радимова — «Земная риза» в целом разочаровала критиков. «Мы можем заключить, что имеем дело с поэтом, пожелавшим отмежевать себе небольшую область и дальше ее не высовывать носа», — писал Н. Гумилев, особо отметивший длинную поэму в гекзаметрах «Попиада» (историю семинариста, едущего вместе с отцом по приходам выбирать себе невесту).

В дальнейшем П. Радимов часто эксплуатировал найденный им прием: бытовые картинки русского села, описанные торжественным «античным» размером, давали эффект неожиданной современной стилизации «Трудов и дней» Гесиода. Позже стихи были собраны им в единую книгу, в разном объеме выходившую несколькими изданиями (Казань, 1922; Ревель, 1923; Берлин, 1923; Москва, 1924 и 1926).

После революции на стороне победившей власти включился в культурно-агитационную работу сначала в Казани (возглавлял отдел искусств Наркомпроса Татарии), потом в Москве. Как художник присутствовал на партийных съездах, делая наброски к портретам вождей, создал картины «Заседание в Кремле», «Выступление Троцкого на II конгрессе Коминтерна».

Дружил с Луначарским, Ворошиловым и Буденным. Избирался председателем Всероссийского Союза поэтов. В стихах остался верен себе, рассказывая в гекзаметрах, сонетах и октавах о том, как баба парится в бане и как нужно правильно печь блины.

П. Коган в 1926 писал: «Поэзия Радимова нужная, может быть, самая нужная поэзия в наше время... Революция уперлась в проблему крестьянина». Вскоре «проблема крестьянина» была решена на государственном уровне, и П. Радимов попал под кампанию «раскулачивания кулацких поэтов», после чего переключился на пейзажно-описательную лирику с элементами социалистической бутафории (красный флаг на дугах телеги и проч.).

Издал еще с десяток книг; итоговый сборник «Столбовая дорога» вышел в 1959.

Весна

Враз кукарекнул петух на плетне, и задорному кличу
Вторит с дороги другой, зоб понатуживши вмиг.
Оба певца, горлопаня, под ветер хвосты распустили,
Вихорь, с бугра налетев, створку в воротах открыл.
Виден весь двор мужика Агафона: омшанник, закуты
Для лошадей и коров, с дверцами все, катухи.
Овцы глядятся гурьбою сквозь дранки набитой решетки,
Мордою мерин гнедой ткнулся в телегу. Об ось
Чешет заржавленный бок отлежавшийся за зиму боров.
Куры в соломе клюют выбитый колос пустой.
К ним воробьи налетели, просыпались стаей с застрехи,
Подняли щебет такой, что и скворцу не стерпеть,
Он лишь с вчерашнего дня домовничает в новой скворешне,
Хитрый резьбой Агафон вывел над нею князек,
Полочку вместо крылечка приделал и прутик засунул,
Поднял на длинном шесте певчему гостю жилье.
«Эк заливается птица!» - промолвил хозяйке хозяин, -
«Значит, весна напрямки к нам на деревню пришла».
Баба, помои плеснув и поневу спустив над коленкой,
Поторопилась быстрей с шайкою в избу войти.
А Агафон, засучив рукава, что есть силы ударил
Вилами в жирный навоз, пласт отрывая сырой.

В усадьбе Достоевского

Опять бегут бугры, а с ними перелески,
А вот и старый парк, где Федор Достоевский
Жил по летам не раз. Как тень в лесу темна!

Широкоствольных лип, коряжистых дубов
Стоит высокая зеленая стена.
На узенькой тропе не слышен звук шагов

Творца, видавшего в Сибири мертвый дом.
Он ждал, поднимется народ российский к свету.
Смотри, горит восток за золотым бугром,
И жаворонок песнь мне, сельскому поэту,

Поет, дрожит; исчез в просторе голубом.
Идут в работе дни, конец приходит лету.
Комбайн срезает рожь… Как хорошо кругом!
Я родине отдам любовь и песню эту.

Где-то сыч закричал... ∞

* * *
Где-то сыч закричал, - сторожит он в полночь колокольню.
Где-то алая зорька зажглась и потухла безгласно.
Поднимается месяц немеркнущим оком и красным,
Он идет над землею пространной и дольней.

В этот вечер весенний неправду и злое кто скажет?
И хулой укорит ли он имя Великого Бога?
Изомнет ли ногою цветы? - они там, где овражек,
Украшают ковром пол Земного Чертога.

Желанье

Тревожным ропотом дубровы
Душа взволнована моя.
Шумит в вершинах ветр суровый,
И листьев легкая струя

Кружится в бездыханном танце
На тризне пышно-золотой,
И смерти лик сквозит в багрянце,
Покрывшем землю пеленой.

Я знаю: гостью роковую,
Грозящую небытием,
Напевом строк не зачарую.
Она холодным лезвием

Пронзает грудь. Но в сладкой боли
Хотел бы я на тленный прах
Уныло дремлющих раздолий
Сойти с улыбкой на устах.

Зной ∞

Луг, заклейменный метами косцов.
Жестоким солнцем спалена трава.
Болото высохло. У берегов
Ручья, склонясь, шепчу свои слова.

Вся выжжена душа. Среди пустынь
Томящий зной, и вихорь не кружит.
Безрадостно склоняется полынь
Над колеей, где мертвый грач лежит.

К Аполлону

Порфироносный, солнцеокий,
Мой бог, великий Аполлон!
Услышал я глагол высокий
И лиры среброструнной звон.

Влеком таинственною силой,
Как цвет к весеннему лучу,
Свирелью бедной и унылой
Я рощу огласить хочу.

Не будь жестоким в яром гневе!
Мне страшен Марсия злой рок,
Когда на красноствольном древе
Из жил струился алый ток.

Не славы жажду. Дерзновенный
Я меч не обагрил в крови.
В душе мой ключ запечатленный
Дрожит алмазами любви.

И лишь златая колесница
Восстанет в тверди голубой,
Поет убогая цевница
О тихой радости земной.

Когда белеется в полях гречиха...

* * *
Когда белеется в полях гречиха,
Как первый снег, цветы ее былинок,
Когда царит покой в колосьях тихо,
Лишь жук гудит, сронив пыльцу с тычинок.

Выходит на межу с детьми зайчиха
В час сумерек, в траве среди росинок
Горит светляк, в ручье, как рыбье Лихо,
Шагает цапля - мест болотных инок.

Тогда мечта поет о тихих грезах
Моей любви, о снах вечерних лета,
Тогда мне слышится в лесных березах

Песнь иволги, тогда к ногам поэта
Ссыпает лепестки свои калинник
И сторожит поля куст-чубаринник.

Корова

Вымя, набухшее за день, корова несёт над землею
Низко, как полный сосуд, капли дрожат на сосцах...
Тучен был корм на пару: горлуна, молодой чернобыльник,
В белых цветах повитель, кашка, шершавый лопух.
Больше не клонит она головы, но, подбрудок повесив,
Кистью хвоста шевеля, медленным шагом идёт.
Шерсть её красная, с белым пятноми на лбу и на шее.
Дома Красоткой зовут, слово понятно ей "тпрень".
Всякий её отличит по рогам, перевязанным лентой.
Это хозяйка её, полная станом жена,
Жизнь услыхавши под сердцем другую, тогда ж повязала,
Слово промолвив: "Носи, сына корми молоком".

Лавра

Зима. От инея стал тополь весь кудрявый,
Над Лаврой день взошёл с пылающим лицом.
Здесь некогда Донской пред битвой величавой
Благословение от Сергия крестом
На подвиг принимал. И грянул бой кровавый
Перед Мамаевым злочённым шатром.
Ты, Лавра, дождалась другой великой славы,
Как в смутные года в московский злой погром,
Вождей Пожарского и Минина полки
Ударили врага из-за Москвы-реки.
"За Сергия!" -тут клич послышался тогда,
И ополченье в бой стремилось, как поток,
И со шляхтой панскою был трудный бой жесток,
Но над страной взошла счастливая звезда.

Ладья

Умом пытливым я бессилен
Постигнуть тайны бытия.
Как трепет гаснущих светилен,
Мысль говорящая моя.

Иным я кормчим доверяю
Свою покорную ладью,
Веселья полн окрест взираю
И мира тишину пою.

И дремлют бури роковые,
И безмятежен легкий стих, -
Но в час ночной, как вести злые,
Доходит гул пучин морских.

Начинает разворачиваться лист... (О Есенине)

Начинает разворачиваться лист,
Скоро кинет кисть черемуха в саду.
По проселку ходит с песней гармонист,
Как Есенин в незапамятном году.
Эти песни он у родины узнал,
Не одну он деву-кралю целовал,
Оттолкнуть его девчонка не могла,
И черемуха, как кипень, зацвела.
Где ты, гений незадачливый Сергей,
Песней Русь теперь прославилась твоей,
Средь полей ты бродишь и среди долин
Русокудрый юный Лель, крестьянский сын.

Ночь

Ночь, осиянная звездами,
С золоторогою луной,
Над заблиставшими снегами
Скользит размеренной стопой.

Я, полюбивший до забвенья
Великолепие пустынь,
Мятельный прах, унылость пенья
И порубежную полынь, -

Душой раскрытой принимаю
Скрижалей древних письмена
И взором радостным читаю
Миров златые имена.

Язык природы вдохновенной
Мне внятен, мудрый и простой,
И я душой своей нетленной
Сливаюсь с вечной красотой.

Ночь на Купалу

Ну, ночка! Бог спаси! Тут всякой чертовщины
Не оберется ввек крещеный человек.
Какие чудища! Рога, что две тычины.
Какое сборище уродов и калек!

Сбежались из лесов, лугов, топей, трясины,
Из логовищ пустых и обмелевших рек.
Вот лешие пришли - угрюмые детины.
Меж ними набольший Дубовик-Дровосек.

Зажгли костер в лугах: яичницу готовят
Из пестрых бученей... Валит не дым - содом.
Русалки у реки свой хоровод заводят

И оголтелые - вот крест вам - нагишом
Сигают чрез костер бесстыдною гурьбою,
Глумяся хохотом и дерзкой похвальбою.

О полях, что пьянятся...

* * *
О полях, что пьянятся от вешнего солнца,
И о криках с небес журавлей я пою,
Об отсветах в ручье золотого червонца,
О зеленой осоке, склоненной к ручью.

И о том, что у жизни так радости много
И простора пьянящих зеленых полей...
Знаю сердце свое: родилась в нем тревога
О мирах неизвестных, о радостном солнце,
Родилась в нем тревога под крик журавлей.

Омут

Какая тишина! Багряный месяц всходит
За гладью Божьих нив, за скатами полей.
Русалка на реке ночную песнь заводит
О золотых дворцах подводных королей.

У мельничных колес шумит и колобродит
Утопленниц толпа и призрачных теней.
Влюбленный водяной из-под коряг не сводит
С печальной девушки пылающих очей.

Ему так странно то, что, слезы проливая,
Грустит она. О чем? Чем жизнь милей земная?
И, мнится, в тишине, пугая речью странной,

Ей шепчет про любовь, про нежный поцелуй...
О, сколько тайных слов я в полночи обманной
Услышу под напев ласкающихся струй!

Пан

Ночью осенней торжественной,
Веющей грозным молчаньем,
Слышу я голос божественный,
Слитый с лесным трепетаньем.

Гимнами радостно-странными
Падают звуки свирели
С листьями благоуханными
На парчовые постели.

То - среди чащи под кленами
Пан, повелитель дубравы,
Над деревами зелеными
Горечь свершает отравы.

Чуя зимы приближение,
Видя в покое спасенье,
В чуткое оцепенение
Он погружает растенья.

Перед весной

Весна застряла в снеговых сугробах.
За непогодой не летят грачи,
Лишь стаи галок, серых, крутолобых,
Кружат в зените заревой парчи

И рушатся на белые березы
Ватагой говорливой без ума.
Еще гремят последние морозы,
Еще метет метелица-зима.

Но каждый вечер золотистей зори,
И дальний лес заметно почернел.
Близка пора, как в полевом просторе
Подымет солнце алый самострел…

Пойло

Всякая дрянь напихалася за день в большую лоханку:
Тут кожура огурцов, корки, заплесневший хлеб;
В желтых помоях из щей, образуемых с мыльной водою,
Плавает корнем наверх вялый обмусленный лук;
Рядом лежит скорлупа и ошметки от старой подошвы,
Сильно намокнув в воде, медленно идут ко дну.
Всклянь налилася лоханка, пора выносить поросятам,-
В темном они котухе подняли жалобный визг.
Старая бабка Аксинья, в подтыканной кверху поневе,
Взявши за ушки лохань и, поднатужась, несет.
Вылила вкусное пойло она поросятам в корыто.
Чавкают, грузно сопят, к бабе хвосты обратив.

Полдень ∞

Тяжек полуденный зной, изливаемый небом жестоким:
Оводы жалят коров, вьется столбом мошкара.
Мухи с зеленым брюшком пересохший навоз облепили.
Медленным взмахом хвоста бык отгоняет врагов.
Дремлет понурое стадо. Взмесили уютную тину
Свиньи, забравшися в пруд. Овцы же в кучу сошлись.
Спит и пастух, закрываясь от жара овчинною шубой, -
Высунув жаркий язык, дышит собака над ним.

Попиада (отрывок)

Словно заря, выходя в небеса золотые, играет
Светлой улыбкой лучей на зеленом лугу и на дальнем
Лесе таинственно-синем, -- так Маша к гостям появилась,
Вызвав у Федора видом прелестным волнующий трепет
И заставляя отца Александра с челом просветлевшим
Громко воскликнуть: "Ай, дочка у вас, королева, царевна!.."

Радонеж

В старинный Радонеж по жаворонков пенье
Иду с котомкою дорогой без дорог.
Окончилось зимы осадное сиденье;
Крутая липнет грязь, и чмокает сапог.
Развесила ветла пушистые подвески,
Снегами кое-где белеют перелески
Пустые ржанища желтеются окрест,
Янтарною водой налиты мочажины.
Поместье Калиты средь этих было мест,
Владимир Храбрый здесь гостил с дружиной.
Я в древней вотчине: мелькнул на церкви крест,
И пожар под Селом все залила лощины,
И утки дикие, покинув свой насест,
Над головой летят до новой луговины.

Разочарование

Зеленая вечерняя звезда
Уже взошла.
Опять весна. Опять бежит вода.
Трепещет мгла.

И вновь растерянный вперяю взор
В немую даль.
И снова зимний тяготит укор.
И сердцу жаль, -

Жаль, что прожить в изменах суждено
Всему, всегда.
А в небе беспристрастно, холодно
Дрожит звезда.

Родина

Деревья в инее, а снега вовсе нет,
Зима задумалась у столбовой дороги.
Радимов Павел я, художник и поэт,
Советский гражданин и человек нестрогий,

В коломенском краю свой написал сонет,
Бродя вблизи Оки, где берега пологи,
Где протекла пора моих ребячьих лет,
Где ездил много раз, усевшися на дроги.

Я помню, помню вас, поемные луга!
Вот на реке паром, вот Ловцы, Белоомут,
Вот бричка ямщика и со звонком дуга,

Вот Горки на Яру и под горою омут,
Внизу ж стоят стога, и зелени нет края.
Дай ширь твою вдохнуть, о сторона родная!

Свиной хлев ∞

Невероятную грязь наследили в углу поросята,
Ибо прохладу и тень зной заставляет искать.
В липкий навоз, где вода пузырями зелеными смотрит,
Морды уткнув до ушей, мирному сну предались.
Первый с льняною щетиной лежит, повернувшись к корыту,
Пестрому сверстнику в нос задом уперся своим.
Луч золотой, проскользнувши в заборные щели, играет
На розоватом боку, сладко дрожащем во сне.

Следить хоругви в облаках...

* * *
Следить хоругви в облаках,
Плескаемые многошумно,
Словам хвалебным в ирмосах
Внимать душой благоразумно.

Иль, заменив пономаря,
Раздуть потухшее кадило.
Какая ясная заря
В те годы надо мной всходила!

Теперь на торжищах градских
Дни проводящий суетные,
Я древних славословий стих
Забыл, как гимны полевые.

Но в дни, когда весенний зов,
Великолепием блистая
И первой роскошью листов,
Звучит от края и до края,

Когда все золотом горит,
Поет звенящими речами,
Когда трава в ложбинах плит
Сквозит, краснея стебельками,-

Волнуясь, трепетно дыша,
Былому счастью благодарный,
Я плачу, и дрожит душа,
Как луч, печалью светозарной.

Смиренной повести моей...

* * *
Смиренной повести моей
Прочти немногие страницы:
Отец мой - сельский иерей
Веленьем Божией Десницы.

Представил ныне пред собой
Его я в парчовой фелони,
С каймой блестящею литой,
В тумане синих благовоний,

Когда под звон колоколов
Идет в весеннем крестном ходе
Средь зеленеющих хлебов,
Благословляя жизнь в природе.

Как я любил щекой своей
К епитрахили прикасаться
И взором радостных очей
В лазурной вышине теряться!

Сухая осень

Прошла пора цветущих лип.
Давно забыты дни страдные,
Когда восходы золотые
Встречал телег немолчный скрип.

Истерлась зелень у лесов,
Надевших ризу аналоя.
Пора осеннего покоя
И журавлиных голосов

Сменила верным чередом
Сверканье кос и звон брусницы.
Где пламевейные зарницы?
Смотри: какая тишь кругом!

Над покачнувшимся плетнем
Краснеют гроздьями рябины,
Да хмеля желтого тычины
В пустырь грозятся костылем.

Сырой вечер ∞

Скучен в деревне глухой неприветливый вечер осенний.
Давеча дождь моросил. Пахло моченцем с пруда.
Чей-то ребенок кричал. Равнодушно, лениво сидели
Перед поповым крыльцом утки, наевшись лузги.
Вот и смеркается. Стадо пустили. И в воздухе мозглом
Грустно разносится рев. Сельский священник идет
В мелочной лавке купить табаку и селедок на ужин.
Слышно: на барском дворе с цепи спускают собак.

Тишина

Как хрусталевых ниток четки
Росинки влаги дождевой.
Осины трепетны и кротки.
Наряд омывши золотой,

Не дрогнут ветки. Мерным стуком
Ударит капля в рдяный лист,
И чаща отзовется звуком, -
Лес нежно-чуток, голосист.

Не прошуршит в корнях мышонок,
И ящерицы спят в норах,
И под ногою странно-звонок
Становится хрустящий прах.

Туча

По небу синему грозный пророк Илия поркатился.
Бросил, Громовник, стрелу - змейкой сверкнула она.
Из-за попова сарая надвинулась гулкая туча.
сено увезть до дождя с луга спешат мужики,
Громок колёса стучат... На бугре чей-то воз накренился:
Лопнула ось пополам, выскочил шкворень, звеня.
Вихорь на старый плетень навивает зелёное сено
И на спокойном пруде зыблет дрожащую рябь.
Первые капли дождя взбудоражили пыль на дороге.
Кличет наседка детей. Ласточки сели в гнездо.
снова могучий раскат... И, снимая дырявую шапку,
Истово дюжий мужик лоб осеняет крестом.

Павел Александрович Радимов (1887-1967). Отец - сельский священник в Рязанской губернии. Окончил духовную семинарию и историко-филологический факультет Казанского университета, одновременно брал уроки рисования. В 1912 участвовал в выставке художников передвижников с жанровыми картинами на тему крестьянской жизни; в 1914 по рекомендации Поленова и Репина вступил в Товарищество художников-передвижников.

Преподавал историю искусства в Казанской художественной школе. Тогда же дебютировал как поэт: в 1912 издал первый поэтический сборник «Полевые псалмы», который и Н. Гумилев, и В. Брюсов отметили как многообещающий. Вышедшая через два года в Казани вторая книжка П. Радимова - «Земная риза» в целом разочаровала критиков. «Мы можем заключить, что имеем дело с поэтом, пожелавшим отмежевать себе небольшую область и дальше ее не высовывать носа», - писал Н. Гумилев, особо отметивший длинную поэму в гекзаметрах «Попиада» (историю семинариста, едущего вместе с отцом по приходам выбирать себе невесту).

Издал еще с десяток книг; итоговый сборник «Столбовая дорога» вышел в 1959.

Какой простор! Руси великая краса!
Тебя забыть нельзя, и разлюбить нет силы.
Над головой светлы, высоки небеса,
И сердцу дорог край, родной, любимый, милый…

Чувство родины существует для каждого из нас. А родная природа не только то, что невольно видит и чем любуется глаз. Мы приходим к её пониманию при чтении произведений Пушкина, Тургенева, Фета, Пришвина, Паустовского, Есенина и других.
Любуясь живописными полотнами Левитана, Шишкина, Поленова, Пластова. Творчество П.А. Радимова мы воспринимаем двояко: как поэта и живописца.
Отец Павла Александровича, мечтал, чтобы сын пошел по его стопам священника, но юношу влекло искусство.
С детских лет в нем проявились два одинаково сильных влечения: к поэзии и к живописи. И хотя они так и прошли через всю его жизнь, как две струи, все же можно сказать о том, что Радимов был поэтом в живописи и живописцем в поэзии.
И все-таки учиться Радимов стал в духовном Зарайском училище, а затем в Рязанской духовной семинарии. И там Павел Радимов в числе добровольных учеников художника Шумова самозабвенно отдается живописи и рисованию. Это было время первоначального становления таланта будущего художника и поэта. В Рязани Радимов делал этюды с натуры, изучая изобразительное искусство.
В 1905 году, не окончив семинарий П.Радимов уехал в Москву с твердым намерением получить художественное образование.
Но живописная мастерская, куда он поступил учиться, его салонным, далеким от реализма искусством. Радимов оставляет Москву и в 1906 году поступает учиться на историко-филологический факультет Казанского университета. Там он учился живописи и рисованию у художника Фешина, которого И.Е. Репин называл одним из величайших русских живописцев.
В это время формируется мировоззрение Радимова, совершенствуется мастерство, мелодичные, понятные простому человеку, как его картины. Его поэзия учит понимать красоту родных, русскую природу.
Вооружившись кистью и пером, Радимов выходил на поиски прекрасного, и земля раскрывала перед ним свои неисчерпаемые россыпи красок. Восторгаясь красотами родной природы, пишет поэтические строки:

Не губить хочу жизнь свою,
А любить и радостно пылать,
Оттого-то сторону родную
Называю теплым словом: мать.

Упорная работа, неустанное стремление к совершенству принесли свои результаты: в 1908 году на художественных выставках появились первые картины П.А.Радимова. Наряду с успехами в живописи, он многого достигает и в поэзии, становясь художником-поэтом, певцом русской природы. Первый сборник его стихов вышел в 1912 году.
Географически Павел Радимов – поэт и живописец Подмосковья. Пешком исходил он все подмосковные поля и луга, пробираясь то в Радонежск, то в Зарайск, то в Звенигород, то в Загорск.
Певец природы, Радимов больше всего тянулся к средней полосе России. Живя в Абрамцево, под Москвой, он не разрывал связи с Рязанской землей: нередко посещал родной край и написал больше тридцати этюдов, отображающих близкую ему с детства природу Рязанщины.

Сорока щиплет паклю из пазов,
К морозу тянет, ветлы в серебре.
Примолкший день пустыней от снегов,
Ветряк крылом не машет на горе.

Зайчиных лап в снегу петлят следы.
В синеющих дымках с утра село.
Под пышной бахромою снят сады.
С головкой вешки в поле замело.

Покоем тишины и дуб объят,
Век сторожем стоит на перекрестке.
Какой простор! Куда и кинешь взгляд –
Пушинки, льдинки, снеговые блески.
1953год

Он говорил, что самое большое и благотворное влияние на него творчество оказали рязанские поля и луга, поэзия Сергея Есенина и дружба с художником, земляком Абрамом Ефимовичем Архиповым.
Об этой связи с родным краем свидетельствует его живописные полотна и особенно стихи. В них отразилась природа Рязанского края, его люди, историческое прошлое: "Княгиня Евпраксия”, "Омут на Вожже”, "Рязань”, "Родина”, "Дом Пирогова”, "Павлов”, "На Оке”, "Есенин” и другие.

*Княгиня Евпраксия*

В Зарайске – городе в старинные года
Смерть приняла ты на покрове снежном
Под башнею была, погребена тогда
С супругом Федором, с Иваном, сыном нежным.

Зимой морозною ворвалася орда,
И пламеня деревень взвилось столбом мятежным.
Как черная пурга, нагрянула беда,
И разоренный край простором стал безбрежным.

На похоть и позор жестокому монголу
Тогда не отдалась ты, верная жена,
С узорной лестницы низринулася долу
И память веков теперь окружена,
Три каменных креста я помню над могилой,
И в сердце я ношу твой горький образ милый.
1943год

*Омут на Воже*

Воспоминаньями себя тревожу,
Я помню Глебово и речку Вожу.
Передо мною луг некошен и нетронут,

Вдали лесок, осинник молодой,
У Глебова обрыв и черный омут,
Что там лежит под темною водою?

И мысль бежит вопросам тем навстречу,
Былых времен страница мне ясна,
Здесь дал Донской впервой татарам сечу
С дружиной москвитян, и кровь алей вина

Стекала в омут тот. Следов я не примечу
Боев старинных. Край цветет. Весна.
И марево волной колеблется далече,
И неба высока немая тишина.
1952год

Еще в 1914 году Павел Александрович по рекомендации известного уже в то время художников Репина и Поленова был принят в члены Товарищества передвиженных выставок. В 1922 году, будучи последнем председателем Товарищества, Радимов организовал 47-ую по свету выставку. Ему была отведена художественная мастерская в Кремле. Он написал ряд портретов государственных деятелей, создал большое количество этюдов старого, древнего и обновленного Кремля.
Кто бывал на выставках картин П.А Репина, того невольно должны были привлекать яркие, лирические и задушевные пейзажи Подмосковья и памятники русской старины – Кремль, соборы, церкви, башни. Особенно известны его картины, посвященные временам года: "Март”, "Ранняя весна”, "Поздняя осень”, "Зимний закат”, "Березы” и другие.
Занимаясь живописью, Радимов продолжал писать стихи. Он был членом литературного объединения "Кузница”. Начиная с 1912 года Радимов имел дружеские отношения с величайшим поэтом России Сергеем Есениным, вместе с которым около года прожил на одной квартире.
Вот как отзывался и писал Павел Александрович Радимов о своем друге земляке Сергее Есенине:
"Впервые я увидел его на одном литературном вечере в Москве. Председателем вечера был Валерий Брюсов. Я прочитал свои стихи "Журавли”.

*Журавли*

Дни расставания пришли с журавлями,
Тянутся их косяки над полями,
Слышите в небе и вопль и молва.
На крутом склоне желтеет трава.
Дымкой седой заходили туманы,
Желуди дуб уронил на поляны.
А на реке на крапивы глухой
Ветер беседу ведет с осокой.
В дальнем болоте виднеются цапли,
Нехотя с неба срываются капли.

Когда ушел с эстрады, за кулисами ко мне, протягивая руки, поздравляя с успехом подошел улыбающийся, жизнерадостный Есенин. Глаза Есенина светились веселым блеском, он был весь в движении. Как поэта он меня знал: ведь село Ходяйново от Константинова в сорока верстах. Уже потом бывали мы с Есениным и в Солотче, и на станции Рыбное...
Однажды встретились мы с ним у Моссовета. Есенин сказал: «Приходи ко мне завтра в пять, буду читать новую поэму "Анна Снегина”. В назначенный час в квартире его стали собираться гости: Всеволод Иванов, Леонид Леонов, Корнелий Зелинский и другие…
Свою поэму Есенин читал изумительно. Мы слушали его, как потрясенные: звучали проникновенные строки о новой жизни в деревне. Казался мне Есенин по-пушкински народным поэтом”.
Радимов был покорен необыкновенным поэтическим талантом своего земляка и сохранил о нем самые добрые воспоминания. В память об этой дружбе Радимов написал стихотворение "Есенин”, где он называет поэта русокудрявым юным Лелем.

Начинает разворачиваться лист,
Скоро кинет кисть черемуха в саду,
По проселку ходит с песней гармонист,
Как Есенин в незапамятном году.

Эти песни он у родины узнал,
Не одну он деву-кралю целовал,
Оттолкнуть его девчонка не могла,
И черемуха, как кипень, зацвела.

Где ты, гений незадачливый Сергей,
Песней Русь теперь прославилась твоей,
Средь полей ты бродишь и среди долин,
Русокудрый юный Лель, крестьянский сын.

Павел Александрович Радимов много лет был председателем Ассоциации художников революционной России. Участвовал в создании этой организации и Е.А. Кацман, член-корресподент Академии художеств СССР. Он так рассказывает о нашем земляке:
"Самое яркое воспоминание, связанное у меня с Радимовым, - это поездка в 1926 году к Репину, в Финляндию.
Репин заболел. Его дочь прислала письмо художнику Бродскому, а тот показал его нам с Радимовым. И вот все мы отправились в путь немедленно, чтобы хоть чем-то помочь Илье Ефимовичу. Репин был рад нашему появлению, а мы старались не очень утомлять его разговорами. Как-то, когда Репин отдыхал, отправились мы, с Павлом Александровичем на прогулку. И вот смотрю: Радимов стоит и палкой на песке пишет длинные строчки. Я подошел к нему, и он прочитал:

«Старый художник у моря
живет,
сединой убеленный.
В море вскипают валы,
волны, как время бегут.
Старец думает думу
о жизни,
шумящей, как море.
Ветер искусству его
вольную славу поет!»

Я сказал Радимову, что это замечательно, как у Гомера, и мы пошли к Репину. Радимов прочитал ему эти строки. Илья Ефимович растрогался: «Цельно, и как красиво!»”
Радимов посвятил Репину свой стих "Море”, а портрет Репина, созданный Радимовым хранится в Государственной Третьяковской галерее.
Друзьями Павла Александровича были знаменитые Кукрыниксы. Один из них, Николай Александрович Соколов, с огромной любовью отзывался о своем друге:
"Радимов любил русскую землю и писал свои лирические пейзажи всегда с настроением. Он не мудрил, не изобретал какого-то философского отношения к природе: что видел, что чувствовал, то и передавал на холсте. Павел Александрович Радимов был искренним и честным художником и сохранил свое, радимовское, лицо в живописи. И в поэзии тоже”.
Скромный, чуткий и взыскательный мастер, Радимов изобразил на холсте много картин, которые были взяты в Третьяковскую галерею, Музей Революции, Музей имени Ленина и музеи других городов. Его картины распространились на выставках в Италии, Германии, Англии, Америке.
Художник рисовал выдающихся деятелей международного коммунистического движения – Клару Цеткин, Сен-Катаяма, Георгия Дмитрова, Василия Каларова, негритянского писателя Клорда Миккея. В своих работах он стремился показать современника – вожака революционных масс.
Верность своей теме. Через родную его сердцу Русь Радимов видел красоту и теплоту своей Родины. В стихах он это выразил так:

О, сколько милой красоты
И прелести необычайной
Во всем: в глубоком рыхлом снеге,
В тычинках вешних и кустах,
В примолкших избах и дворах,
В звенящем вскрике, хрустком беге,
В леске синеющем едва.

Тема крестьянского быта, исторического прошлого русского народа составляет основное содержание стихов и картин Павла Радимова. Историческое прошлое отразилось в ряде стихотворений поэта: "Дом Пирогова”, "Куликово поле” и другие

*Куликово поле*

Я с детства помню Вас, Ослабя – Пересвет,
Монахи – иконки несокрушимой силы.
Стоял туман в лугах, слетал с небес рассвет.

И солнце купы под лучом позолотило.
А на земле была великая вражда.
Донского тихий стан, пред ним гроза-орда.

Вот тучный богатырь от ней несется вскачь
И злою епанчой по росным травам плещет.
Он наводил на Русь полон, и смерть, и плачь.
Он яростно коня ременной плеткой хлещет.

Но смерть найдет себе неистовый палач.
Сжал Пересвет копье и сдвинул брови резче.
Вот сшиблись, пыль кипит, подковы искры мечут.
Богатыри мертвы, и бой трубит трубач.

В свое время творчество Павла Александровича Радимова высоко оценил Максим Горький, отличив народность его стихов и картин. До конца своих дней Павел Александрович Радимов писал книгу воспоминаний "Утрой живописца”, в которой рассказывается о детстве и юности, а также встречах с выдающимися людьми.
Павел Александрович Радимов был человеком, страстно влюбленным в жизнь. И на склоне лет он, сильный и спокойный, поражал всякого, кто с ним знакомился, с энергией, веселостью, широтой интересов и увлечений.

Деревья в инее, а снега вовсе нет.
Зима задумалась у столбовой дороги.
Радимов Павел я, художник и поэт,
Советский гражданин и человек нестрогий.

В Коломенском краю своей написал сонет,
Бродя вблизи Оки, где берега пологи,
Где протекала пора моих ребячьих лет,
Где ездил много раз, усевшийся на дороги.

Я помню, помню Вас поемные луга!
Вот на реке паром, вот Ловцы, Белоомут,
Вот бричка ямщика и с колкольцам дуга.

Вот Горки на яру и под горою омут.
Внизу ж стоят строга, и зелени нет края,
Дай ширь, твою вдохнуть, о сторона родная!

Не стало Павла Александровича 12 февраля 1967 года. На восьмидесятом году жизни от нас ушел яркий талант, соединявший в себе редкое дарование живописца и поэта.
Когда раскрываешь книгу стихов Павла Александровича Радимова, дополненную красочными иллюстрациями с его картин, создается целостное впечатление об удивительном разнообразии и красоте родной природы и необыкновенно талантливом русском народе – созидателе. А всякого, кто в последние годы встречался с художником-поэтом, покоряло гостеприимство седого красивого старика, который весь точно светился радостью жизни и творчества. На протяжении полувека кистью художника и словом поэта Радимов служил людям, которые ценили и ценят его прекрасное творчество.