Русская литература xvii века: трансформация средневековой системы жанров и зарождение новых литературных форм.

ЛИТЕРАТУРА 17 век

Как и в предшествующее время, литература XVII в. были тесно свя-

заны с общественно-политической мыслью, она непосредственно отра-

жала и воплощала в своих произведениях социально-политические уст-

ремления различных общественных слоев, живо откликалась на важней-

шие явления современности. И вместе с тем русская литература вступила

в новый этап своего развития, что оказалось и в содержании и в

развитии форм литературного творчества.

Появились различные произведения, остро критиковавшие церковь и

церковников. Выдающимся памятником русской литературы XVII в. ста-

ла автобиографическая повесть одного из самых ревностных и неистовых

защитников церковной старины - протопопа Аввакума. Его рассказ о сво-

ей полной гонений жизни написан простым, бесхитросным языком.

Новым явлением в литературе было распространение силлабическо-

го стихосложения. Оно связано в особенности с деятельностью белорусс-

кого ученого и просветителя Симона Полоцкого, приглашенного в Моск-

ву для обучения царских детей. В 1680 году Симеон Полоцкий перело-

жил на стихи Псалтырь. Это переложение долгое время было широко

распространенным учебным пособием в России.

В 1678-1679 г.г. появились два сборника стихотворений Симео-

на-Полоцкого - "Вертоград многоцветный" и "Рифмалогион". Стихи Си-

меона Полоцкого посвящены воспеванию Российского государтсва и его

правителей, они пампезны и нарядны.

В творчестве С.Полоцкого воплотился так называемый "стиль ба-

рокко" второй половины XVII в.

Направление в литературе, возглавленное Симеоном Полоцким, по-

лучило дальнейшее развитие в конце столетия в стихах Сильвестра Мед-

ведева и Кариона Истомина.

Таким образом, на протяжении XVII в. произошли значительные пе-

ремены в развитии русской литературы, знаменовавшие собой важный

шаг ее движения к реализму, ее раскрепощения от сковывающего воз-

действия религиозной идеологии.

ЗОДЧЕСТВО 17век

Как и в истории всей русской культуры, XVII в. занимает особое

место в развитии русского зодчества. И в этой области с большой

силой проявилась стремление к отказу от вековых канонов.

По-прежнему подавляющее большинство построек не только в дере-

внях, но и в городах возводилось из дерева. Каменные храмы и

отдельные светские здания были в городах окружены морем деревянных

строений. Частые пожары, среди которых были также громадные, как

пожар 1626 года, уничтоживший значительную часть Москвы, опустошили

города и села.

Но взамен погибших деревянных строений быстро возводились но-

вые. Веками сложившиеся искусство строительства из дерева достигло в

XVII в. высокого технического и художественного уровня. Выдающимся

произведением деревянного зодчества был знаменитый дворец в Коло-

менском, построенный в 1667-1678 г.г. под руководством плотничного

старосты Семена Петрова и стрельца Ивана Михайлова.

В деревянном зодчестве с большой силой проявилась народная ху-

дожественная культура.

Светские элементы проникали все более и в каменное зодчество.

Важнейшим фактором, определившим подъем каменного зодчества, было

развитие производительных сил. Ремесленное производство поднялось

на более высокий уровень.

Каменные постройки появились теперь не только в городах, но

иногда и в селах.

Выдающимся светским сооружением первой половины XVII века

является Теремной дворец в Московском кремле, построенный в

1635-1636 г.г. Баженом Огурцовым и Трефилом Шарутиным. Теремной

дворец воплотил в себе замечательные черты яркого русского народ-

ного творчества и искусства. Этот дворец представляет собой трех-

этажное на высоких подлетях здание, увенчанное высоким "теремком".

Золотая кровля и два пояса лазурных изразцовых карнизов придали

дворцу нарядный, сказочный вид. Здание богато украшено резьбой.

Многие формы отделки непосредственно идут от приемов деревянного

зодчества. Богатством декоративного уюранства отличается Золотое

крыльцо, вызвавшее ряд подражаний.

Значительной перестройке подвергся Московский Кремль. В 1624-

1625 г.г. англичанин Фристофор Галовей вместе с Баженом Огурцовым

возвели Спасскую башню в ее теперешнем виде. Новая башня создала

парадный въезд в Кремль и связала своей вертикалью кремлевские собо-

ры с Храмом Василия Блаженного на Красной площади в единый ан-

сабль. Перестройка кремлевских башен придала Кремлю совершенно но-

вый вид. Строго крепостной его облик уступил место торжественному

ансаблю, воплотившему в себе величие и мощь Российского государства.

Замечательные постройки появились в Ярославле, Толчкове - цер-

ковь Иоанна Предтечи, Воскресенские церкви в Кастроме и РОманове и

Строгая церковная регламентация оказалась в конечном счете бес-

сильна воспрепятствовать развитию народного, светского начала в зод-

честве. Как и в других сферах культуры, влияние религии и церкви в

зодчестве оказалось в XVII в. заметно подорванным. Последние два

столетия XVII в. ознаменовались новым, высоким подъемом зодчества.

ЖИВОПИСЬ 17 век

Церковь прекрасно понимала огромную силу воздействия искусства

на народные массы и, как и в других областях культуры, всеми силами

старалась обеспечить сохранение контроля над живописью, проповедо-

вала глубоко консервативные идеи с целью полного подчинения ее стро-

го религиозной догматике.

Церковь особенно гневно преследовала распространение в селах и

городах произведений народных мастеров-иконописцев, которые далеко

отходили от установленных канонов. Среди этих мастеров было немало

живописцев, наделенных большим талантом.

Реалистические тенденции в живописи XVII в. развивались еще

очень медленно. Большое место занимала унаследованная от XVI в. тра-

диция отвлеченно-догматического и аллегорического изображения. Хо-

рошо прорабатывались детали, но обобщенного реалистического изоб-

ражения художники XVII в. еще не могли дать. Росписи и иконы были

перегружены мелкими сценами и предметами, вокруг главных изобра-

жений нанизывалась масса клейм со всеми подробностями жития. По-

мимо этого делались еще пояснительные надписи. Внутренний мир че-

ловека, как правило, не умели раскрыть, главное внимание уделялось

изображению внешних поступков и действий. Эмоциональность отсту-

пала перед описанием.

Высшая ступень развития живописного искусства в XVII веке свя-

зана с деятельностью выдающегося художника Симена Ушакова

(1626-1686). Его знаменитые произведения "Спас нерукотворный", в

котором художник изобразил классически правильное лицо, а также

большая икона "Насаждение древа государства Российского". В 1671 г.

С.Ушаков создал икону на традиционный сюжет "Троицы".

Примечательным явлением в живописи, отразившим возросший,

как и в литературе того времени, интерес к человеческой личности, бы-

ло распространение портретных изображений. Это оказалось не только

в направлении творчества С.Ушакова. Многие представители знати ста-

ли заказывать свои портреты за границей, но и в самой России тоже по-

явились попытки создания портретов.

Таким образом, русская живопись XVII в. вступила в переломную

эпоху, все более выявляя новые тенденции, ведшие ее по пути станов-

ления реалистического начала и освобождения от церковно-иконаичес-

ких традиций.

МУЗЫКА И ТЕАТР 17 век

К XVII в. русская музыкальная культура имела устойчивые мно-

говековые традиции. Как и другие области народного творчества, она

была безымянна. Существовали местные певческие школы со своими

особенностями "распевов". Но повсюду господствовало хоровое много-

песни были богаты и жанровым разнообразием, и мелодичностью, и

глубокой выразительностью, с огромной силой передающий самые раз-

личные психологические состояния человека. Особенности народного

хорового творчества были восприняты в немалой степени и церковной

Большой популярностью, как и в предыдущее время, пользовался

народный театр. По всей России бродили скоморохи. Народ любил тра-

диционный театр Петрушки с его веселыми и меткими выступлениями

против богачей, попов, неправедных судей.

Новым явлением было возникновение первого придворного театра.

Инициатором его создания был широко образованный по тому времени

боярин А.С.Матвеев. Театр был организован для того, чтобы по-новому

отпраздновать рождение царевича Петра в 1672 году. Труппа театра (60

человек) была первоначально набрана из жителей Немецкой слабоды,

где под руководством пастора И.Г.Грегори ставились иноземцами люби-

тельские спектакли.

Просле смерти царя Алексея Михайловича в 1676 году под влияни-

ем патриарха Иоакима, враждебно относившегося ко всему иноземно-

му, театр прекратил существование.

Оторванный от народного искусства и предназначенный для уз-

кого круга феодальной знати, театр пастора Грегори не оставил

серьезных следов в истории русской театральной культуры.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е 17 век

Определяя основное содержание и направление историко-куль-

турного процесса средневековой России, можно с полным основанием

говорить, что эта культура уходила своими корнями в народное твор-

чество и имела в нем главную питательную среду своего развития. В ус-

ловиях феодального общества, крепостничества Россия обнаружила за-

мечательные богатства творческих сил народа в культуре. Эти силы пи-

тали и культуру господствующих классов, которые использовали ее в

переработанном виде в своих классовых целях.

Культура народа проникнута светлым чувством оптимизма, она

жизнеутверждающая по своему духу. Беспредельная самоотверженная

любовь к родной земле, красота трудового и ратного подвига, высокое

нравственное благородство, твердая вера в победу добра над злом, спра-

ведливости над неправдой и обманом и вместе с тем глубокая поэтич-

ность, неистощимый юмор, меткое выделение типичных жизненных яв-

лений, здравость и точность их оценок - все это характерно для произ-

ведений народного творчества феодальной эпохи. В той или иной степе-

ни, в разных формах эти замечательные качества народного творчества

пробивали дорогу не только в литературе, но зодчестве, живописи.

Развитие русской культуры XVII века отразило свойственные это-

му времени особенности и противоречия. Они были обусловлены, в ко-

нечном счете, социально-политическими и экономическими процесса-

ми, проходившими на Руси. Феодальный способ производства с прису-

щими ему консерватизмом в развитии производительных сил, господс-

твом замкнутого натурального хозяйства, слабо развитым обменом,

традициями к сохранению политической системы феодальной раздроб-

ленности, замедлял также развитие культуры, формирование местных

традиций и особенностей.

Несомненно, что на развитие русской культуры громадное влияние

оказало господство религиозного мировоззрения. Церковь сыграла оп-

ределенную роль и в распространении грамотности, и в развитии зод-

чества и живописи. Но в то же время церковь ревниво оберегала свои

догматы и враждебно относилась к новым явлениям в культуре, являясь

тормозом в развитии наук, технических знаний, литературы, искусства.

И тем не менее русская культура развивалась не изолированно от миро-

вой культуры, обогащаясь ее достижениями и внося свой вклад в ее раз-

Культурные достижения семнадцатого века вошли в круг непри-

ходящих художественных ценностей нашей страны, они - части нашего

национального богатства, славы и величия нашего народа.

Русская литература 17 века

Литература 17 века, с одной стороны, привнесла новые черты в русский литературный процесс и таким образом вполне органично встраивается в начало «переходного» XVII столетия, а с другой стороны - вполне продолжает целым рядом черт существовавшую ранее традицию. В литературе 17 века активно зарождаются новые жанры для русской литературы. Появляются сатирические повести и книжная поэзия. Впоследствии эти жанры заняли свою, особую нишу, в русской литературе.

17 век, был последним веком летописания на Руси. «Новый летописец» описывает события от времени правления Ивана Грозного, и до окончания «смуты». Главную роль в литературе 17 века, занимали произведения исторической тематики. Особенностью книг исторической тематики эпохи 17 века была яркая публицистичность.

В 10-е годы XVII в. келарем Троице-Сергиева монастыря Авраамием Палицыным было написано «Сказание» - один из самых известных и популярных памятников литературы Смутного времени. В центре повествования - знаменитая осада Троице-Сергиева монастыря, рассказ доведен до 1618 г. Историки довольно высоко ставят этот текст за его фактографичность.

Пытаясь вскрыть причины Смуты, Авраамий Палицын говорит о всеобщем падении нравов и подчеркивает социальные противоречия предшествующего периода. Упоминается страшный голод, который случился при Борисе Годунове и в результате которого умерло огромное количество народа: потом выяснилось, что амбары богачей ломились от огромного количества скрываемого от людей хлеба. Богатые не пощадили своих людей, поэтому наши враги не пощадили нас.

Еще одна причина Смуты - это, по мысли Палицына, превращение Борисом Годуновым самодержавия в самовластие. Публицист осуждает царский произвол и связанное с ним слепое повиновение монарху его советников, призванных управлять государством. Впрочем, еще более, чем самовластие царя, Палицына страшит самовластие народа.

В русской литературе 17 века, проявляется большой, живой интерес к истории. Появляются исторические сочинения обобщающего характера. В 70-ых года 17 века, появилась первая историческая книга «Синопсис» (обозрение). Написал её монах Киево-Печерского монастыря Иннокентий Гизеля. Труд Гизеля рассказывал истории России и Украины с самого начала, с момента образование Киевской Руси. В 17-18 века, книга «Синопсис» использовалась как учебник по русской истории.

Было в литературе 17 века, ёще несколько ценных рукописных трудов. Книга «Скифские Истории», за авторством А.И. Лызлова описывает борьбу русского народа, и европейцев со «скифами». К «скифам» автор отнес монголо-татар и турок. Ценность труда Лызлова состоит в том, что в книге, он умело связал знания русских и европейских источников, составив достаточно правдивую и ясную картину происходящего.

Литература 17 века включила в себя не только исторические повествования далекого прошло. В этом веке происходили события, которые заслужили внимания современных литераторов. «Повесть об Азовском осадном сидении» рассказывает про Азовские походы. Основой повести послужил захват донскими казаками турецкой крепости. Автор этого замечательно произведения не установлен, но, есть вероятность, что это начальник воинской канцелярии Федор Порошин. Свою нишу в литературе 17 века заняли и книги нравственного содержания. Большое распространение получило «Жития Святых». Так же очень популярна была автобиография идеолога старообрядчества Аввакума - «Житие протопопа Аввакума».

Процесс жанровой трансформации древнерусской литературы начинался не извне и не столько был связан с западным влиянием, сколько оказался первоначально исподволь спровоцированным внутренними закономерностями литературного развития.

К новым чертам литературы Смутного времени следует, несомненно, отнести появление виршеписания. О том, что это все-таки стихи, можно судить, пожалуй, только по наличию рифмы (практически всегда парной, довольно часто - глагольной). Первоначально такие стихи, получившие название «досиллабических виршей» (от польского wiersz - стих) складывались на Украине. Возможно, один из самых ранних примеров таких стихов - краткие вирши Герасима Смотрицкого, прилагаемые к Острожской Библии, напечатанной Иваном Федоровым в Остроге в 1581 г. Российско-польские контакты в эпоху Смутного времени способствовали чрезвычайно интенсивному проникновению досиллабических виршей из Украины (находившейся в то время под властью Польско-Литовского государства) на Русь. Вирши могли представлять собой самостоятельные произведения, но по большей части входили в состав традиционных прозаических (чаще всего риторических, ораторских или публицистических) произведений.

Д.С. Лихачев отмечал в свое время, что новаторской чертой периода начала XVII столетия следует считать открытие литературой человеческого характера - характера не только общественно значимого, но и обычного человека, рядового, иногда даже заурядного, современника. К традиционным чертам литературы эпохи Смуты следует отнести идейную направленность, тематику, проблематику, жанровые характеристики и большую часть стилистических черт произведений этого времени.

Произведения о Смуте могут быть разделены на две группы. К первой относятся тексты, которые возникли до избрания на престол Михаила Романова. Они представляют собой непосредственный отклик на события. Их основная цель может быть определена как агитационная, в связи с чем сами произведения могут быть включены в группу публицистических. Во вторую группу входят тексты, написанные уже по окончании самого Смутного времени и представляющие собой попытку исторического осмысления происшедшего. И те, и другие апеллируют к древнерусской традиции, но, как правило, к разным ее аспектам.

Осенью 1606 г., когда войска Болотникова подступали к Москве, была сочинена «Повесть о видении некоему мужу духовну», в основу которой положена сюжетная схема видения. Рассказывается о некотором жителе Москвы, который «в тонком сне» увидел, как Богоматерь, Иоанн Предтеча и святые угодники в Успенском соборе Московского Кремля молили Христа пощадить русский православный народ, страдающий от ужасов Смуты. В соответствии с традицией, восходящей к проповедям Серапиона Владимирского, беда Московского государства связывается с тем, что народ закоснел в грехах. Христос, тронутый слезами Богородицы, говорит ей, что необходимым условием прощения русского народа и облегчения его участи является полное и искреннее покаяние. После этого один из святых обращается к сновидцу со словами: «Иди и поведай, угодниче Христов, яже видел еси и слышал». Оставшийся безымянным «муж духовен» рассказал о видении протопопу Благовещенского собора Московского Кремля Терентию, который приказал написать об этом событии повесть и отдал ее патриарху, а также рассказал царю.

Жанр видений был чрезвычайно распространен в это время. Участники видения варьируются: это может быть Богородица, Христос, «пречудная жена» в светлых ризах и с иконой в руках, местные святые покровители (например, устюжанину Григорию Клементьеву являются патроны Устюга Великого Прокопий и Иоанн Устюжские). Точно так же по-разному обозначаются и необходимые для спасения условия: может говориться о необходимости покаяния, поста и молитвы, строительства церкви. В нижегородском предании говорится о том, что в новопостроенной церкви на престоле следует поставить незажженную свечу и положить чистый лист бумаги. Прощение же будет ознаменовано тем, что «свеща возжена будет от огня небесного, и колокола сами воззвонят, а на бумаге будет написано имя, кому владети Российским государством».

Исследователи этой группы произведений неоднократно отмечали присущую им бытовую конкретность. Как и ранее, большую роль играют бытовые детали, с наибольшей вероятностью свидетельствующие о достоверности рассказываемого. Так, в одном из московских видений поименно называются в качестве свидетелей чуда «6 человек сторожей из овошново ряду».

Еще одним популярным в эпоху Смуты жанром были агитационные грамоты и «отписки», соединяющие в себе литературные формы и формы деловой письменности.

Между 1610 и 1612 гг. неизвестным автором была написана «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском» - своеобразный публицистический манифест, призванный поднять дух народа, пробудить патриотические чувства и вдохновить на борьбу. В тяжелых условиях, когда многие богатые, знатные и властные люди предали Русь и поддерживают поляков, автор обращается ко «всяких чинов людям, которые еще душ своих от Бога не отвратили, и от православной веры не отступили, и в вере заблуждениям не следуют, а держатся благочестия, и врагам своим не предались, и в богоотступную их веру не совратились, но готовы за православную веру стоять до крови». Православная вера и русская Церковь во главе с патриархом Гермогеном для автора - единственный оплот, мощная и непобедимая сила, которую не в состоянии сломить никакое войско.

В 1612 г. создается «Плач о пленении о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства». Текст писался в то время, когда Минин и Пожарский уже собирали земское ополчение, но Москва еще находилась в руках поляков и никто не мог предсказать исход грядущей тяжелой и кровопролитной борьбы (т.е. до осени 1612 г.). И название памятника, и его стилистика возвращает читателя к древнерусской риторической традиции, к «общим местам» агиографической и проповеднической литературы. Традиционную житийную формулу напоминает риторический вопрос, с которого произведение начинается: «С чего начнем оплакивать, увы! такое падение преславной, ясносияющей, превеликой России? Какой источник наполнит пучину слез рыдания нашего и стонов?» «Плач» представляет собой попытку дать подробное изложение событий последних лет, начиная с появления первого самозванца, «предтечи Антихриста», «сына тьмы», а также приглашение задуматься не только о последствиях, но и о причинах Смуты. И здесь опять же, как и древне-русские проповедники эпохи татаро-монгольского нашествия (например, Серапион Владимирский), автор «Плача…» усматривал причины бедствий, обрушившихся на Русскую землю, не только в мощи, коварстве и вероломстве внешних врагов, но и в повреждении нравов русских людей, забывших Бога и погруженным в многочисленные пороки, уподобившихся жителям древних городов Содома и Гоморры: «Правда в человецех оскуде и воцарися неправда… и обнажися злоба, и покрыхомся лжею».

В 1616-1619 гг. дьяк Иван Тимофеев создает «Временник», в котором изображает историю России от Ивана Грозного до Михаила Романова. Автор «Временника» - сторонник наследственной монархии, он видит в престолонаследии в пределах одной фамилии порядок, установленный Богом. С точки зрения этого порядка Иван Тимофеев говорит об Иване Грозном - законном наследнике великих князей Русского государства. Этот принцип прерывается после смерти сына Грозного Федора Иоанновича, оставившего царство «бесчадно и ненаследованно». Так прекратился великий род российских самодержцев, восходящий своими корнями к давним временам. И тогда на престоле появились незаконные правители, которых Тимофеев называет «лжецарями», «рабо-царями», «самовенечниками» и т.д. Наряду с такими правителями выделяются те, кто не самовольно захватил власть, а был избраны земским собором, - таков, например, Борис Годунов. Но в данном случае людское волеизъявление не сопровождалось Божественным признанием, поэтому Годунов на престоле оказался не самодержцем, а беззаконным «самовластцем». От всех этих правителей принципиально отличается Михаил Романов, достойный потомок древнего рода, в акте избрания которого воля народа явилась выражением воли Божией.

Д.С. Лихачев отмечал двойственность характеристик, которые получают в сочинении Тимофеева (как и в ряде других произведений Смутного времени) те или иные деятели русской истории. Рядом с риторически украшенной похвалой Ивану Грозному помещен исполненный страстного осуждения рассказ о его «пламенном гневе». Говоря о Борисе Годунове, автор видит свою обязанность в том, чтобы говорить не только о злых, но и о добрых его делах, дабы никто не имел возможности упрекнуть его в пристрастии или односторонности: «И яже злоба о Борисе извещана бе, должно есть и благодеяний его к мирови не утаити». Добро и зло в человеке не заложены изначально и не даны ему в неизменном виде. На одних людей могут влиять другие: так, на Грозного весьма положительно влияла Анастасия Романова, а после ее смерти его характер меняется вовсе не в лучшую сторону. На Бориса Годунова в свою очередь положительно влиял добрый Федор Иоаннович. Наиболее же радикально изменила Годунова, по мнению Тимофеева, неожиданно полученная им власть, на которую он не имел законного права: «По получении же того величеством абия претворся и нестерпим всяко, всем жесток и тяжек обреется».

Исследователи отмечали, что по роду службы Иван Тимофеев имел доступ к архивам, где хранились важнейшие документы, поэтому его «Временник» описывает важные исторические события, более не зафиксированные ни в одном другом источнике. Но наряду с этим Иван Тимофеев выступает не только как историк, но и как мемуарист, записывающий те события, свидетелем которых он сам был. Так, он рассказывает о народном хождении к Новодевичьему монастырю, когда люди просили Бориса Годунова принять царский венец. Во время этого события некий отрок специально забрался под самое окно кельи царицы Ирины и там громко вопил, умоляя ее благословить брата на царство, а сам Борис лицемерно обмотал шею платком, «показуя разумевати, яко бы удавитися понуждаемаго ради хотяше, аще не престанут молящеи».

Еще один источник, который Иван Тимофеев смело и часто использовал, - это, по наблюдениям Д.С. Лихачева, разнообразные слухи, молва, толки и разговоры, которые создают в повествовании полифоническое звучание, эффект множества точек зрения. С наибольшей силой эта черта проявляется, когда автор говорит о разных версиях истолкования событий, связанных со смертью Ивана Грозного.

Еще один историк Смутного времени - Иван Андреевич Хворостинин, происходивший из рода ярославских князей и в юности близкий к Лжедмитрию I, который пожаловал его кравчим. При Шуйском он был отправлен на покаяние в Иосифо-Волоколамский монастырь, потом возвращен в Москву, в начале 1613 г. уже служил воеводой в Мценске, потом - в Новосили, а в 1618 г. - в Переяславле Рязанском. Царь Михаил наградил его за службу и назначил стольником. Обвинение в государственной измене забылось, но вскоре его сменило другое - в вольномыслии и атеизме. В 1623 г. он был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь под надзор «доброго» и «житием крепкого» монаха. Прощение от царя и патриарха Хворостинин получил уже незадолго до смерти, последовавшей в 1625 г.

Желая обелить себя и дать свой взгляд на исторические события начала XVII столетия, Хворостинин, судя по всему незадолго до смерти, написал масштабное произведение «Словеса дней и царей и святителей московских». Как и Авраамий Палицын, Хворостинин уделяет много внимания своей роли в тех или иных событиях: пишет, что он старался обличать суетную гордыню Лжедмитрия и пекся о спасении его души; утверждает, что его ценил и в свое время выделил из других сам патриарх Гермоген и т.д.

Как и Иван Тимофеев, Хворостинин дает сложные, подчас двойственные и контрастные характеристики историческим деятелям той поры. Борис Годунов оказывается одновременно и властолюбивым, и боголюбивым. С одной стороны, он строит храмы, украшает города, укрощает лихоимцев; он «в мудрость житиа мира сего, яко добрый гигант, облечеся и приим славу и честь от царей». С другой стороны, сообщается о том, что он озлобил людей друг на друга, спровоцировал в своих подданных «ненавидение и лесть», восстановил рабов на господ, погубил много благородных людей и вообще «соблазни мир и введе ненависть».

Примерно в это же время создаются две повести, посвященные трагической гибели храброго полководца, особенно проявившего себя в борьбе против Лжедмитрия II, князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Князь внезапно скончался после пира у князя Боротынского, а причиной смерти в народе считали яд, который якобы дала ему жена князя Дмитрия Ивановича Шуйского Мария. Об этих событиях идет речь в «Повести о смерти и о погребении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского». К традиционным чертам «Повести…» относится пристальное внимание автора к генеалогии своего героя (Скопин-Шуйский был царского рода, принадлежал к «единой ветви с обладателем вселенной Августом, кесаре Римским» и в числе прямых предков имел «основоположника единой православной веры христианской, князя киевского и всея Руси Владимира»), упоминание о дьявольском наущении как о силе, побуждающей Марию к преступлению, сочетание элементов плача и славы (в данном случае, правда, с существенным преобладанием первого над второй). Оплакивание героя гиперболизируется: «И те же княгины, мати его и жена, пришедшее же в дом свой, и падше на стол свой ниц, плакахуся горце … слезами своими пол уливая, и слезные быстрины, аки речныя струя, на пол со стола пролияшеся».

А.С. Демин обратил внимание на описание внешности смертельно отравленного Михаила. Когда князь после пира вернулся домой, «очи у него ярко возмутилися, а лице у него страшно кровью знаменуется, а власы у него на главе, стоя, колеблются». По мнению исследователя, проявления смертельной болезни в данном случае «больше похожи на гнев: мутные, горящие глаза; налитое кровью лицо; стоящие дыбом волосы». Михаил отравлен лютым злым зельем - в результате лютость и злоба вливаются в Михаила и проявляются в нем.

Наконец, еще один труд эпохи Смутного времени - «Летописная книга», приписываемая одними учеными князю Ивану Михайловичу Катыреву-Ростовскому, а другими - князю Семену Ивановичу Шаховскому. Само название этого произведения, по мнению исследователей, неоспоримо свидетельствует о значимости для автора древнерусской летописной традиции, на которую он старается опираться, хотя и трансформирует отдельные ее элементы. Труд начинается пространным названием, которое одновременно является «анонсом», изложением содержания текста, который будет излагать историю «царствующего града Москвы» от ее начала, о происхождении великих князей московских, «о пресечении корени царского от Августа царя», о правлении Бориса Годунова и о наступлении на Москву еретика Гришки Отрепьева (Лжедмитрия I). Как и в «Сказании» Авраамия Палицына, в «Летописной книге» прозаическое изложение перемежается досиллабическими виршами.

Общей чертой литературы Смутного времени А.С. Демин считал гиперболизированное изображение чувств. Действительно, авторы того времени не скупятся на краски при описании эмоциональных переживаний. Гнев делает человека безумным, заставляет, подобно собаке, лаять на воздух и кидаться нелепыми словами, будто камнями. Горе не только вызывает речные потоки слез, но и побуждает биться головой о землю, царапать ногтями грудь. Страх вонзается прямо в человеческое сердце. Отмечая, что такое преувеличение чувств в целом не характерно для устного народного творчества, А.С. Демин обращал внимание на аналогию этой гиперболизации в песне об убийстве царевича Димитрия:

политический литература смутный российский

Не вихрь крутит по долинушке,

Не седой ковыль к земле клонится.

То идет грозный Божий гнев

За православную Русь.

По мнению А.С. Демина, «распространение новой манеры повествования о чувствах во многом было обусловлено сложившейся тяжелой обстановкой, породившей в стране ощущения неуверенности, недоверчивости и страха… Авторы использовали преувеличения, чтобы разоблачать тайное и раскрывать скрытое… Даже в документах упоминания о преувеличенных проявлениях чувств, например, обильных слезах, считались своеобразным доказательством истинности высказываний».

Исследователи литературы Смутного времени обращали внимание также на весьма заметную разношерстность писательского слоя того времени. Здесь и монах, и приказный дьяк, и князья из рода Рюриковичей, хотя и представляющие второстепенные фамилии. Все это свидетельствует о том, что профессиональных писателей еще не было, писательское сословие еще не сложилось и монополии на писательский труд в это время не было, писателем мог стать каждый желающий, руководствующийся теми или иными побуждениями - рассказать о событиях, свидетелем которых он стал; попытаться вскрыть причины событий и дать им оценку; наконец, обелить себя и представить в выгодном свете свою собственную деятельность.

Именно XVII век – переходная эпоха в развитии русской литературы, когда вся эта литература (как целостная система) претерпевает чрезвычайно важные изменения, отмечали многие исследователи. Среди них – Д. С. Лихачев, А. С. Демин, А. М. Панченко, Э. Малэк, Е. К. Ромодановская, Л. А. Черная. Они указывали на разные аспекты переходного процесса. В самом общем виде этот процесс можно, опираясь на их работы, представить примерно так.

В XVII в. в русской литературе появляются новые характеры, меняется самый принцип изображения характеров. На смену генерализирующей, обобщающей тенденции, свойственной средневековой русской литературе до XVII в., приходит тенденция индивидуализирующая. Если раньше персонажем произведения, как правило, было историческое лицо, то теперь появляется вымышленный герой. При этом речь идет о новом типе героя, поведение которого принципиально отлично от прежнего: это герой не пассивный, но «живой» и деятельный; если для прежней литературы более характерен идеал vita contemplativa, то этот герой явно тяготеет к vita activa. Если раньше господствовала установка на достоверность (ведь и чудеса, о которых повествуют жития, воспринимались как действительно бывшие), теперь все чаще основой сюжета становится вымысел. Этому соответствует трансформация жанровой системы: появляются ранее отсутствовавшие в русской литературе авантюрный роман, прозаическая и стихотворная фацеция, пародия, наконец, лирика (силлабическая поэзия) и театр. Многие тексты и

жанры при этом заимствуются с Запада, особенно из Польши; активно переводятся произведения западноевропейской литературы – и не только западноевропейской, но и, например, античной (скажем басни Эзопа).

В этих условиях также меняются задачи и функции литературы: наряду с дидактической возникает литература развлекательная. Рекреативная функция характерна для новых, появившихся в XVII веке жанров, таких, как фацеция, рыцарский роман, различные жанры пародической литературы. Разумеется, она может сочетаться с дидактической: это хорошо заметно на примере уже упоминавшихся Эзоповых басен. Более сложный пример – некоторые пародические произведения: пример сложен потому, что в их трактовке до сих пор нет единства. Концепция, согласно которой все древнерусские пародии рассматриваются как произведения сатирические, скорее всего, неверна; однако некоторые из них (например «Калязинская челобитная» и «Сказание о попе Саве») все же, по-видимому, представляют собой сатиру – и, как это естественно для сатиры, они дидактичны, но рекреативную функцию, вероятно, выполняют также.

Итак, именно в XVII веке в русской словесности появляется противопоставление литературы дидактической и литературы развлекательной – «дискурса долга» и «дискурса желания». Во всяком случае, если тексты, выполнявшие рекреативную функцию, скорее всего, были и прежде, то теперь появляются такие тексты, для которых эта функция является ведущей. Некоторые современники осознают этот факт. Вот, например, одно из широко известных и часто цитируемых свидетельств, принадлежащее Ивану Бегичеву: своих оппонентов он обвиняет в том, что они не читали никаких книг религиозного содержания – «кроме баснословные повести, глаголемые еже о Бове-королевиче и мнящихся вами душеполезные быти, иже изложено есть от младенец, иже о куре и о лисице, и о прочих иных таковых же баснословных повестей и смехотворных писм» . При этом здесь же можно обнаружить свидетельство того, как медленно менялась литературная ситуация: некоторые все же приписывали даже этим произведениям дидактический смысл – отсюда определение «мнящихся вами душеполезные быти».

Но в XVIII веке литературная ситуация принципиально отлична и от XVII в., и от более ранней древнерусской литературы. Литературная культура XVIII в., как мы обычно ее себе представляем – это культура секуляризованная. Как и в литературе Древней Руси, здесь ценится поучение, но оно уже не связано с авторитетом церкви. Именно поэт, литератор присваивает себе право быть «учителем» общества. Таким образом, сохраняется возникшая в XVII веке ситуация противопоставления развлекательной литературы литературе дидактической (причем последняя оценивается высоко, а первая – низко), но вторая позиция замещается другими текстами: не конфессиональными, а светскими – в то время как в роли «развлекательной литературы» продолжают выступать те же произведения, что и прежде.

Для литературы XVIII века (после Петра) и позже – практически до настоящего времени – предметом интереса литературоведов оказывается почти исключительно художественная литература, с выраженной художественной установкой. При этом речь идет даже не обо всей художественной литературе, а почти исключительно о литературе «высокой», по возможности – «классической»: т. н. «массовая литература» (и даже т. н. «беллетристика» – по классификации В. Е. Хализева) чаще всего не считается достойной внимания ученого. Однако для словесности «древнерусской» предмет литературоведения определяется иначе. Изучается так называемая «низовая» литература того же XVII в. («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде», «Калязинская челобитная» и т. п.). Однако еще важнее другое: изучается конфессиональная литература, которая, скорее всего, не осознавалась современниками как «художественная». Предметом изучения литературоведов становятся жития, хотя они, как уже было отмечено выше, для современников, скорее всего, не были чем-то вроде сказок: то, о чем в них говорилось, считалось истинным. Изучаются летописи – более того, в них обнаруживается художественное начало, в то время как историографические сочинения начиная с XVIII в. – не изучаются. Таким образом, принципиальное изменение литературной ситуации при переходе от «древнерусской литературы» к «русской литературе Нового времени», который якобы совершился в Петровскую эпоху, оказывается во многом отражением специфического соотношения предмета литературоведческой медиевистики и предмета истории «классической» литературы, определяемого особенностями существующих литературоведческих практик.

2. Тема любви в "панаевском" цикле Н. А. Некрасова и "денисьевском" цикле Ф. И. Тютчева

Любовная лирика Некрасова была посвящена его единственной музе – Авдотье Яковлевне Панаевой, с которой 22-летний Некрасов познакомился в 1842 г на поэтическом вечере. Она была женой писателя Ивана Панаева, вместе с которым Некрасов выкупил журнал «Современник». Авдотья Панаева считалась одной их самых красивых женщин Петербурга того времени. В столичную красавицу был влюблён молодой Ф. М. Достоевский, однако взаимности добиться ему не удалось. Кроме того, она была умна и была хозяйкой литературного салона, который собирался в доме её мужа. Её собственный литературный талант привлекал в кружок в дома Панаевых молодых, но уже популярных Чернышевского, Добролюбова, Тургенева, Белинского. Ей принадлежат широко известные «Воспоминания».

Поначалу Панаева отвергла и двадцатишестилетнего Некрасова, также в неё влюблённого, отчего тот едва не покончил с собой. Во время одной из поездок Панаевых и Некрасова в Казанскую губернию Авдотья и Николай Алексеевич всё же признались друг другу в своих чувствах. По возвращении они стали жить гражданским браком в квартире Панаевых, причём вместе с законным мужем Авдотьи (1846). Такой союз продлился почти 16 лет, до самой смерти Панаева. Всё это вызывало общественное осуждение - про Некрасова говорили, что он живёт в чужом доме, любит чужую жену и при этом ещё и закатывает сцены ревности законному мужу. В этот период от него отвернулись даже многие друзья. Но, несмотря на это, Некрасов и Панаева были счастливы. Некрасов создал один из лучших своих стихотворных циклов - так называемый «панаевский цикл» (многое из этого цикла они писали и редактировали вместе). Соавторству Некрасова и Станицкого (псевдоним Авдотьи Яковлевны) принадлежит несколько романов рассказов и повестей, имевших большой успех (роман «Мёртвое озеро», повесть «Семья Тальниковых»). Вероятно, в 1847 г., когда Панаева стала гражданской женой Некрасова, они написали совместный роман «Три страны света».

В 1849 году у Авдотьи Яковлевны от Некрасова родился мальчик, однако он прожил недолго. В это время заболел и сам Некрасов. Предполагают, что именно со смертью ребёнка связаны сильные приступы гнева и перемены настроения, которые в дальнейшем привели к разрыву в их с Авдотьей отношениях. В 1862 году умер Иван Панаев, а вскоре от Некрасова ушла Авдотья Панаева. Однако Некрасов помнил её до конца жизни и при составлении завещания упомянул её в нём.

В «панаевском цикле» нашли отражение многие эпизоды и «случаи» из жизни лирических героев. На первом плане здесь психологизм, изображение чувств и переживаний героев. У Некрасова любовь – земное чувство, поэтому отношения между любящими людьми достаточно сложные. Стихотворения показывают, как постепенно меняются, становятся всё более напряжёнными и нелёгкими взаимоотношения двух любящих людей.

У Некрасова любовь предстаёт в сложном переплетении прекрасного, возвышенного и житейски обыденного. У Некрасова лирическая героиня всегда существует рядом с героем – в его воспоминаниях и диалогах с ней – не просто как идеал, а как живой образ.

Мотивы ссоры: «Если, мучимый страстью мятежной…», «Мы с тобой бестолковые люди…»; расставание, разлука «Так это шутка? Милая моя…», «Прощание»; их предчувствие

«Я не люблю иронии твоей…»; воспоминания «Да, наша жизнь текла мятежно…», «Давно, отвергнутый тобою…», писем «Сожжённые письма»

Говоря о некрасовском цикле, нельзя обойтись без сравнения его с «денисьевским» циклом Тютчева, поскольку их объединяет общая тема – любовь и страдания лирического героя. Как и у Тютчева, любовь у Некрасова почти никогда не бывает счастливой.

«Денисьевским» циклом называют стихи Тютчева, вызванные глубоким и сильным чувством к Елене Александровне Денисьевой. Впервые он увидел её в 1850 г. Она была племянницей инспектрисы Смольного института и его выпускницей, где обучались две дочери Тютчева. Когда Тютчев познакомился с Денисьевой, ей было двадцать четыре года. Связь их длилась

четырнадцать лет до её смерти и вызвала общественное осуждение. С официальной своей семьёй Тютчев не порывал. Жёсткие обвинения пали исключительно на Денисьеву. Перед ней навсегда закрылись двери тех домов, где прежде она была желательной гостьей. Отец от неё отрёкся.

«Денисьевский» цикл связывают с романом по глубине психологизма, потому что в нём явно прослеживается сюжет романного типа: в стихах упоминается о знакомстве, переписке, рождении ребёнка, смерти героини, посещении героем кладбища воспроизводится обращения героев друг к другу, некоторые стихи написаны от лица женщины («Не говори: меня он, как и прежде любит…». Сходство «денисьевского» цикла с романом не случайно, ведь время, когда создаются эти стихи, - это время расцвета русского классического романа (подобные черты свойственны и любовной лирике Некрасова).

Общая философичность лирики Тютчева проявляется в том, что даже по природе своей самые индивидуальные, самые интимные переживания он представляет как общий опыт человечества. Герой тютчевской любовной лирики может сказать о себе «мы» (имея в виду «мы – люди»): «О, как убийственно мы любим!».

Цикл открывается стихотворением «Не раз ты слышала признанье…» (1851); замыкает его «Две силы есть - две роковые силы…» (1869). Если первое представляет собой тонкое, интимное признание, адресованное любимой женщине, то в последнем, написанном через восемнадцать лет, присутствует жёсткий вызов обществу, бесчеловечному людскому суду, вынесшему приговор «гордо-молодой силе», которая отчаянно вступила в «неравный бой» с угрозами, бранью и клеветой. Образ лирической героини денисьевского цикла с годами менялся, однако неизменным оставалось то бездонное чувство, которое она несла в себе. Поэт сравнивал возлюбленную с непокорной волной, которая ничего не боится. Одно из самых реалистичных стихотворений цикла - «Весь день она лежала в забытьи…», в котором «с пугающей правдой» рассказывается об уходе возлюбленной из жизни.

В «денисьевском цикле» любовь предстаёт в различных ипостасях: как возвышающее человека духовное чувство, как могучая, слепая страсть, как тайное чувство, некая ночная стихия.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ Билет 6

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVII ВЕКА

литературный жанр исторический повествование

Литература 17 века, с одной стороны, привнесла новые черты в русский литературный процесс и, таким образом, вполне органично встраивается в начало "переходного" XVII столетия, а с другой стороны - вполне продолжает целым рядом черт существовавшую ранее традицию. По мнению С.Д. Лихачева, новаторской чертой периода начала XVII столетия следует считать открытие литературой человеческого характера - характера не только общественно значимого, но и обычного человека, рядового, иногда даже заурядного, современника. В литературе активно зарождаются новые жанры для русской литературы. Появляются сатирические повести и книжная поэзия. Впоследствии эти жанры заняли свою, особую нишу, в русской литературе. Главную роль в литературе 17 века, занимали произведения исторической тематики.

К новым чертам литературы следует отнести появление виршеписания. О том, что это стихи, можно судить только по наличию рифмы. Эти произведения получили название "досиллабических виршей" . Один из самых ранних примеров таких стихов - краткие вирши Герасима Смотрицкого, прилагаемые к Острожской Библии.

17 век, был последним веком летописания на Руси. «Новый летописец» описывает события от времени правления Ивана Грозного, и до окончания «смуты».

В 10-е годы XVII в. келарем Троице-Сергиева монастыря Авр аамием Палицыным было написано « Сказание » - один из самых известных и популярных памятников литературы Смутного времени. В центре повествования - знаменитая осада Троице-Сергиева монастыря. Историки довольно высоко ставят этот текст за его фактографичность.

Литература 17 века включила в себя не только исторические повествования далекого прошлого. В этом веке происходили события, которые заслужили внимания современных литераторов. «Повесть об Азовском осадном сидении» рассказывает про Азовские походы. Основой повести послужил захват донскими казаками турецкой крепости. Автор этого произведения не установлен, но, есть вероятность, что это начальник воинской канцелярии Федор Порошин . Свою нишу в литературе 17 века заняли и книги нравственного содержания. Большое распространение получили Жития Святых. Так же очень популярна была автобиография идеолога старообрядчества Аввакума - «Житие протопопа Аввакума» .

Во время смут был чрезвычайно распространен жанр видений. Осенью 1606 г., когда войска Болотникова подступали к Москве, была сочинена « Повесть о видении некоему мужу духовну » . В ней рассказывается о некотором жителе Москвы, который "в тонком сне" увидел, как Богоматерь, Иоанн Креститель и святые угодники в Успенском соборе Московского Кремля молили Христа пощадить русский православный народ, страдающий от ужасов Смуты. Христос, тронутый слезами Богородицы, говорит ей, что необходимым условием прощения русского народа и облегчения его участи является полное и искреннее покаяние. После этого один из святых обращается к сновидцу со словами: "Иди и поведай, угодниче Христов, яже видел еси и слышал" . Оставшийся безымянным "муж духовен" рассказал о видении протопопу Благовещенского собора Московского Кремля Терентию, который приказал написать об этом событии повесть и отдал ее патриарху, а также рассказал царю.

Между 1610 и 1612 гг. неи звестным автором была написана « Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском » , призванная поднять дух народа, пробудить патриотические чувства и вдохновить на борьбу. В тяжелых условиях, когда многие богатые, знатные и властные люди предали Русь и поддерживают поляков, автор обращается ко "всяких чинов людям, которые еще душ своих от Бога не отвратили, и от православной веры не отступили, и в вере заблуждениям не следуют, а держатся благочестия, и врагам своим не предались, и в богоотступную их веру не совратились, но готовы за православную веру стоять до крови" . Православная вера и русская Церковь во главе с патриархом Гермогеном для автора - единственный оплот, мощная и непобедимая сила, которую не в состоянии сломить никакое войско.

В 1612 г. создается « Плач о пленении о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства » . Текст писался в то время, когда Минин и Пожарский уже собирали земское ополчение, но Москва еще находилась в руках поляков и никто не мог предсказать исход грядущей тяжелой и кровопролитной борьбы (т.е. до осени 1612 г.). Произведение начинается со слов: "С чего начнем оплакивать, увы! такое падение преславной, ясносияющей, превеликой России? Какой источник наполнит пучину слез рыдания нашего и стонов?" "Плач" представляет собой попытку дать подробное изложение событий последних лет, начиная с появления первого самозванца, а также приглашение задуматься не только о последствиях, но и о причинах Смуты. И здесь автор "Плача…" усматривал причины бедствий, обрушившихся на Русскую землю, не только в мощи внешних врагов, но и в повреждении нравов русских людей, забывших Бога и погруженных в многочисленные пороки: "Правда в человецех оскуде и воцарися неправда… и обнажися злоба, и покрыхомся лжею" .

В 1616-1619 гг. дьяк Иван Тимофеев создает « Временник » , в котором изображает историю России от Ивана Грозного до Михаила Романова.

Д.С. Лихачев отмечал двойственность характеристик, которые получают в сочинении Тимофеева те или иные деятели русской истории. Рядом с риторически украшенной похвалой Ивану Грозному помещен исполненный страстного осуждения рассказ о его "пламенном гневе". Говоря о Борисе Годунове, автор видит свою обязанность в том, чтобы говорить не только о злых, но и о добрых его делах, дабы никто не имел возможности упрекнуть его в пристрастии или односторонности: "И яже злоба о Борисе извещана бе, должно есть и благодеяний его к мирови не утаити" .

Исследователи отмечали, что по роду службы Иван Тимофеев имел доступ к архивам, где хранились важнейшие документы, поэтому его "Временник" описывает важные исторические события, более не зафиксированные ни в одном другом источнике. Но наряду с этим Иван Тимофеев выступает не только как историк, но и как мемуарист, записывающий те события, свидетелем которых он сам был.

Еще один источник, который Иван Тимофеев смело и часто использовал, - это, по наблюдениям Д.С. Лихачева, разнообразные слухи, молва, толки и разговоры, которые создают в повествовании эффект множества точек зрения. С наибольшей силой эта черта проявляется, когда автор говорит о разных версиях истолкования событий, связанных со смертью Ивана Грозного.

Еще один историк Смутного времени - Иван Андреевич Хворостинин, происходивший из рода ярославских князей и в юности близкий к Лжедмитрию I , н аписал масштабное произведение « Словеса дней и царей и святителей московских» . Хворостинин дает сложные, подчас двойственные и контрастные характеристики историческим деятелям той поры. Борис Годунов оказывается одновременно и властолюбивым, и боголюбивым. С одной стороны, он строит храмы, украшает города, укрощает лихоимцев; он "в мудрость житиа мира сего, яко добрый гигант, облечеся и приим славу и честь от царей" . С другой стороны, сообщается о том, что он озлобил людей друг на друга, спровоцировал в своих подданных "ненавидение и лесть", восстановил рабов на господ, погубил много благородных людей и вообще "соблазни мир и введе ненависть" .

Примерно в это же время создаются повести, посвященные трагической гибели храброго полководца, особенно проявившего себя в борьбе против Лжедмитрия II, князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. Князь внезапно скончался после пира у князя Боротынского, а причиной смерти в народе считали яд, который якобы дала ему жена князя Дмитрия Ивановича Шуйского Мария. Об этих событиях идет речь в « Повести о смерти и о погребении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского » .

Наконец, еще один труд эпохи Смутного времени - «Летописная книга» , приписываемая одними учеными князю Ивану Михайловичу Катыреву-Ростовскому, а другими - князю Семену Ивановичу Шаховскому . Труд начинается с изложения истории Москвы и происхождения князей московских и излагает историю до событий смуты.

Авторы того времени не скупятся на краски при описании эмоциональных переживаний. В документах упоминания о преувеличенных проявлениях чувств, например, обильных слезах, считались своеобразным доказательством истинности высказываний.

Исследователи литературы Смутного времени обращали внимание также на весьма заметную разнообразность писательского слоя того времени. Здесь и монах, и приказный дьяк, и князья из рода Рюриковичей, хотя и представляющие второстепенные фамилии. Все это свидетельствует о том, что профессиональных писателей еще не было, писательское сословие еще не сложилось и монополии на писательский труд в это время не было, писателем мог стать каждый желающий, руководствующийся теми или иными побуждениями - рассказать о событиях, свидетелем которых он стал; попытаться вскрыть причины событий и дать им оценку.

В русской литературе 17 века, проявляется большой, живой интерес к истории. Появляются исторические сочинения обобщающего характера. В 70-ых годах 17 века, появилась первая историческая книга «Синопсис» (обозрение). Написал её монах Киевско - Печерского монастыря Иннокентий Гизеля. Труд Гизеля рассказывал истории России и Украины с самого начала, с момента образование Киевской Руси. В 17-18 века, книга «Синопсис» использовалась как учебник по русской истории.

Книга «Скифские Истории», за авторством А.И. Лызлова описывает борьбу русского народа, и европейцев со «скифами». К «скифам» автор отнес татар и турок. Ценность труда Лызлова состоит в том, что в книге, он умело связал знания русских и европейских источников, составив достаточно правдивую и ясную картину происходящего. Кто-то из участников похода Ермака написал « Повесть о покорении Сибири » .

Русская Литература 17 века:

Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраам Палицын - «Сказание».(10-е годы XVII в.)

(Возможно) начальник воинской канцелярии Федор Порошин - «Повесть об Азовском осадном сидении».

Автобиография идеолога старообрядчества Аввакума - «Житие протопопа Аввакума».

Дьяк Иван Тимофеев - «Временник»(1616-1619 гг.).

Иван Андреевич Хворостинин - «Словеса дней и царей и святителей московских».

(Возможно) или князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский, или князь Семен Иванович Шаховский - «Летописная книга».

Монах Киевско - Печерского монастыря Иннокентий Гизеля - «Синопсис» (обозрение)(70-е года 17 века).

А.И. Лызлов - Книга «Скифские Истории».

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Стили и жанры русской литературы XVII в., ее специфические черты, отличные от современной литературы. Развитие и трансформация традиционных исторических и агиографических жанров литературы в первой половине XVII в. Процесс демократизации литературы.

курсовая работа , добавлен 20.12.2010

Общая характеристика обстановки XVII века. Влияние раскола русской православной церкви на развитие древнерусской литературы. Старообрядческое движение и явление "анонимной беллетристики". Феномен русской сатирической повести на фоне "бунташного" XVII в.

контрольная работа , добавлен 16.10.2009

Русская литература в XVI веке. Русская литература в XVII веке (Симеон Полоцкий). Русская литература XIX века. Русская литература XX века. Достижения литературы XX века. Советская литература.

доклад , добавлен 21.03.2007

Литература восточных славян XI-XIII вв. Жанры духовной словесности. Летописи и воинские повести. Литература Смутного времени. Начало книжной поэзии в России. Стихи Симеона и его последователей. Первые русские пьесы. Развитие повествовательных жанров.

презентация , добавлен 28.10.2011

Политическое положение Франции в XVII в., развитие литературы и искусства. Положение крестьянства в конце века и описание его в произведениях Лабрюйера. Традиции ренессансного реализма в творчестве позднего Расина ("Аталия"). Деятельность поэта Молерба.

реферат , добавлен 23.07.2009

Тяжелая атмосфера разорения в Германии XVII века после Тридцатилетней войны. Поэт Мартин Опиц и трактат "Книга о немецкой поэзии". Оптимистичность поэзии Флеминга. Антивоенная тема и роман Гриммельсгаузена "Симплициссимус". Немецкое барокко, драматургия.

реферат , добавлен 23.07.2009

Положение южных славян в XIV веке, трагическое поражение на Косовом поле. Отражение народной трагедии в литературе, памятки того времени. Творчество сербскохорватских писателей Юния Палмотича, Ивана Гундулича и Ивана Бунича, их значение в истории.

реферат , добавлен 23.07.2009

Процесс становления сатирической литературы XVII в. Пословицы и поговорки в работе Аввакума "Житие". Особенности смеховой культуры Руси, развитие новой литературы. Татищев и его философские воззрения. Вклад М. Ломоносова в развитие отечественной культуры.

реферат , добавлен 23.04.2013

Ознакомление с литературными памятниками Древней Руси, исследование жанров и арсенала художественных приемов. Проблема авторства и анонимности произведений "Слова о полку Игореве", "Сказание о Мамаевом побоище", "Слово о погибели Русской земли".

реферат , добавлен 14.12.2011

Испания времен Колумба. Абсолютизм в стране и художественная литература XVII столетия. Лопе де Вега - великий испанский поэт, драматург и представитель ренессансного реализма. Основные этапы его жизни. Краткое содержание пьесы "Звезда Севильи".

В русской литературе, как и в культуре в целом, это столетие было временем перехода от средневековья к Новому времени. Литературное наследие предшествовавших эпох в это время легко уживается со множеством нововведений. К XVII веку круг читателей на Руси существенно расширяется за счет обитателей посада, соответственно расширяется и социальный опыт литературы, отныне призванной удовлетворять более разным вкусам. Становится обширнее круг литературных жанров. В традиционную книжность начинают проникать элементы деловой письменности и фольклора. Среди новых жанровых форм, появившихся во второй половине XVII века можно отметить бытовую повесть. Подобные сочинения, вроде «Повести о Горе-Злосчастии» и «Повести о Савве Грудцыне», в центре которых находились самые обычные рядовые персонажи, не святые, не князья или исторические деятели, во вполне обычных жизненных ситуациях, были не лишены некоторого занимательного начала, призванного заставить читателя сопереживать герою. Впрочем, тяготение к беллетристике испытывают в этом столетии едва ли не все литературные жанры: от исторических повествований до переводного рыцарского романа. Пожалуй, впервые в истории русской литературы увлекательность чтения начинает постепенно преобладать над его душеполезностью.

Одним из наиболее интересных литературных новшеств XVII века является целая группа произведений, получивших в отечественном литературоведении не совсем удачное наименование «демократической сатиры». На самом деле все они являются яркими примерами особой смеховой культуры средневековья, где традиции книжные оказываются тесно сплетены с традициями устного скоморошества. Впрочем, связь книжности и фольклора в XVII веке опять-таки не ограничивается памятниками демократической сатиры. В литературе этого времени вообще складывается своеобразная мода на народное творчество. Наряду с первыми записями народного творчества (песни, записанные для англичанина Ричарда Джемса) в ней существуют многочисленные переработки фольклорных произведений. Таковы «Повесть о Горе-Злосчастии», «Повесть о Еруслане Лазаревиче», «Сказание о киевских богатырях». Влияние фольклора ощущается и во многих других литературных памятниках, например в «Повести об Азове».

В XVII столетии в русской литературе впервые появляются и сразу же начинают динамично развиваться силлабическое стихосложение и придворный театр.

Наряду с появлением новых жанров старые, уже существовавшие в книжности предшествующих веков, претерпевают большие изменения. Наибольшие метаморфозы происходят с традиционным для средневековой литературы жанром жития. Если в начале XVII века, сообразно с духовными поисками эпохи, происходит некоторое смещение житийных повествований в сторону бытового жизнеописания, как в «Житии Юлиании Лазаревской», то в конце столетия перед нами уже весьма своеобразный пример лирической автобиографии, таково «Житие протопопа Аввакума».

Если в литературе предшествующего времени стиль произведения в значительной степени зависел от его жанровой принадлежности, то в большей части сочинений второй половины XVII столетия уже вполне отчетливо проявляется индивидуальный стиль авторов. Отныне обстоятельный научный слог Симеона Полоцкого совершенно невозможно перепутать с колоритным просторечием протопопа Аввакума.

Среди переводных сочинений XVII столетия также преобладают сочинения беллетристически развлекательные. Отличительной особенностью этого времени является большое количество переводов с польского. Через посредничество польской литературы на Руси становятся известны некоторые образцы западноевропейского рыцарского и авантюрного романов (повествования о Бове Королевиче, Петре Златых Ключей и другие), а также многочисленные комические и нравоучительные новеллы.

Продолжается в это время традиция переводов и естественнонаучных сочинений, таких, как «Физика» Аристотеля, «Космография» Меркатора; однако с этого времени подобные труды воспринимаются уже как обособленные, отличные от художественной литературы.

Таков общий обзор основных тенденций развития древнерусской литературы в ее различные периоды.