Большая усадьба Остерманов-Толстых, расположена на улице Делегатская, 3 и относится к постройкам конца XVIII столетия. Перед главным домом находится большой парадный двор, который ограничен двухэтажными корпусами и выходит на расположенное рядом Садовое кольцо - стрелку улиц и .

Главный усадебный дом в три этажа соединяется с боковыми флигелями одноэтажными галереями в форме полукруга. До настоящего времени в интерьерах здания сохранилась дореволюционная отделка.

Проезд, возле которого и находилась усадьба, вел прямо к Убогому дому, из-за чего местные жители называли прилегающую территорию Божедомкой, а сам проезд - Божедомским переулком. Топоним изменился уже в советское время, когда улицу переименовали в Делегатскую.

Еще при Стрешневых участок начали застраивать каменными постройками, которые частично сохранились и до настоящего времени. Именно они стали основой переориентации бывшего огорода в загородную усадьбу.

Не имея прямых наследников, боярин Василий Иванович Стрешнев в 80-х годах XVIII века переписывает дом на сына своей родной сестры Марфы Ивановны - Ивана Андреевича Остермана.

К 1786 году граф Остерман обустраивает территорию и превращает ее в дворцово-парковый ансамбль, выстроенный в стиле классицизма. Подтверждением этому служит и шестипиллястровый портик, устроенный на главном фасаде, а также фронтоны с нанесенным рельефом герба Остерманов.

Дворец на нынешней Делегатской улице, 3 стал гостеприимным местом. Хозяин собирал на званые обеды всю московскую элиту высшего общества, а однажды даже организовал праздничный обед по случаю приезда своего покровителя - императора Александра I.

Наследников не было и у семьи братьев Остерманов, почему они и передали свой титул, а также фамилию внуку их сестры Анны - Александру Ивановичу Толстому. В своем завещании графская семья особо выделила условия наследования:

« … московский дом, мною построенный со всеми в нем мебелями; а как желание мое есть при том, чтоб оный дом всегда оставался под названием Дома Графа Остермана, и переходил бы к одному Старшему в роде сего внука моего законному наследнику, на таком же основании как распоряжено родовое наше с покойным братом моим имение, то сим обязываю я онаго внука моего и таких приемников его, сию волю мою в точности выполнить, и отнюдь сей дом никогда не продавать и не закладывать …».

К сожалению, пожар 1812 года не пощадил родовую усадьбу Остерманов-Толстого - она сгорела основательно. Не имея средств на восстановление, Александр Иванович в ноябре 1834 года продает дворец с территорией Священному Синоду. Сумма сделки составила 100 тысяч рублей.

Во вновь отстроенном здании, проект которого выполнил известный петербургский архитектор Аполлон Феодосиевич Щедрин (руководили строительными работами зодчие Иван Трофимович Таманский и Николай Ильич Козловский), разместили Духовную семинарию, переехавшую в эти стены из .

После революции 1917 года здание на Делегатской, 3 национализировали и отдали под размещение государственных учреждений, назвав его III Домом Советов. Здесь трижды выступал вождь пролетариев В.И. Ленин, а в 1923 году обновленный Собор, низложивший патриарха Тихона.

В 1981 году бывший дом Остерманов-Толстого, после переезда из этих стен Дома Советов, передают под залы «

Дом графа Фёдора Остермана (Главный дом городской усадьбы Ф. А. Остермана - частный дом Мясницкой Полицейской части, сер. XVIII в. - 1-я четв. XIX в.). Ценный объект культурного наследия регионального значения. Главный дом городской усадьбы находится на исторической территории Белого города урочища Кулишки. Находится на территории 124 квартала, одного из пяти кварталов Достопримечательного места «Хитровка».

Остерманы-Тютчевы

Трёхэтажный каменный дом был построен во второй половине XVIII века в бывшем владении Голицыных. Усадебный дом разделил участок на две части - парадный двор и сад, как это было принято в то время. Торец здания был обращён к алтарям Трёхсвятительского храма. Наиболее вероятным владельцем дома называется Михаил Семёнович Похвиснев - сторонник Екатерины Второй, тайный советник, сенатор, первый опекун Московского Воспитательного Дома, ближайший друг и помощник И. И. Бецкого в первоначальном устройстве этого учреждения.

В 1777 году вдова М. С. Похвиснева продала усадьбу влиятельному екатерининскому вельможе, графу Фёдору Андреевичу Остерману.

Бездетные супруги Остерманы воспитали племянницу Анны Васильевны Екатерину.

(прим.: Анна Васильевна и Лев Васильевич - родные брат и сестра, дети Василия Борисовича Толстого и Дарьи Никитичны Змеевой. Лев Васильевич действительный статский советник был женат на Екатерине Михайловне Римской-Корсаковой. Она умерла молодой оставив сиротами двух девочек Надежду и Екатерину)

Первый биограф Ф.И. Тютчева, его зять Иван Аксаков, характеризует Екатерину Львовну как « женщину замечательного ума, сухощавого нервного сложения, с наклонностью к ипохондрии, с фантазией, развитой до болезненности. Отчасти по принятому тогда в светском кругу обыкновению, отчасти может быть благодаря воспитанию Екатерины Львовны, в этом, вполне русском, семействе Тютчевых господствовал французский язык, так что не только все разговоры, но и вся переписка родителей с детьми и детей между собой, как в ту пору, так и потом, в течение всей жизни, велась не иначе, как по-французски. Это господство французской речи не исключало, однако, у Екатерины Львовны приверженности к русским обычаям и удивительным образом уживалось рядом с церковнославянским чтением псалтырей, часословов, молитвенников у себя, в спальной, и вообще со всеми особенностями русского православного и дворянского быта.» и добавляет: поэт «чрезвычайно походил на свою мать».

Именно у Остерманов впервые познакомились молодой поручик Иван Николаевич Тютчев с Екатериной Львовной, именно у Остерманов просил он её руки.

В 1798 году молодые обвенчались и уехали в родовое имение Тютчевых Овстуг.

В 1804 году умирает граф Фёдор Андреевич, и молодое семейство вместе с сыновьями, Николаем и Фёдором, переезжает в Москву.

Екатерина Львовна Тютчева

Иван Николаевич Тютчев

«Лета тысяча восемьсот шестого, февраля в пятыйнадесять день <…> дарю по смерти моей отставного гвардии корнета Ивана Николаевича Тютчева жене ево, а моей родной племяннице Катерине Львовне и наследникам её в вечное и потомственное владение собственныя благоприобретенныя мною три дома с принадлежащими ко оным землями <…> состоящия Мяснитской части перваго квартала, первыя два под номером пятидесятым, а третей под номером пятьдесят четвёртым со всею имеющеюся во оных домашнею принадлежностию, мебелью, серебром, вещами, платьем, бельем, посудою всякого рода, екипажами, лошадьми и конскими уборами, словом сказать, что ни есть во оных домах <…>»

23 мая 1809 года скончалась Анна Васильевна и 27 мая Е. Л. Тютчева была введена во владение завещанной усадьбой в М. Трёхсвятительском переулке.

Исследователь жизни и творчества Тютчева Т. А. Илясова пишет:

Уголок детства Тютчева был необычайно красив: дом Остермана находился в одном из самых аристократических районов допожарной Москвы. Здесь, в переулках Покровки, с незапамятных времен селились именитые москвичи: кругом утопающие в садах усадьбы, почти над обрывом - церковь Трёх святителей, построенная в XVII веке, и овеянный легендами Ивановский монастырь, правее которого вдали блестели золотом на солнце купола кремлевских соборов, а над ними гордо возвышалась колокольня Ивана Великого. Впереди за усадьбами на гребне холма красовалась жемчужина московской архитектуры-церковь Успения Богородицы на Покровке. Позади дома раскинулся большой сад с прудом, за ним - сад соседа, а дальше, внизу за Воспитательным домом, виднелась и голубая лента Москвы-реки.
В архивах существует опись этой усадьбы, составленная в 1810 году архитектором Жуковым. Трёхэтажный каменный дом с большим парадным подъездом и балконом стоял в глубине двора. Два белокаменных крыльца «о шести ступенях» по бокам вели прямо на второй этаж. Во дворе три деревянных флигеля, каретный сарай, конюшня с сеновалом и пять деревянных корпусов «разных мер и посредственного виду» с погребами, сараями, амбарами.

В доме, вероятно, была великолепная библиотека, Ф. А. Остерман оставил о себе не только славу чудака, но и любителя наук и искусств. Известно, что он в совершенстве владел латынью. Не в этом ли доме будущий поэт впервые познакомился с классической поэзией, если в тринадцать лет он был уже признанным переводчиком Горация и Виргилия?

Ещё известный факт: Остерман был хорошо знаком с известным духовным деятелем и просветителем Московским митрополитом Платоном, под попечительством которого находилась Академия. Уже в преклонном возрасте Федор Андреевич брал у Платона уроки богословия и вел с ним переписку. К сожалению, сегодня остается невыясненным, какое место занимал Ф. А. Остерман в жизни митрополита. Исследователь И. М. Снегирев в 1856 году писал, что Платон действительно преподавал богословие Остерману. Это доказывают найденные после их смерти тетради, писанные собственною рукою Платона, и переписка его с канцлером И. А. Остерманом.

В январе 1810 года Е. Л. Тютчева продала дом Франсуа Жозеф д’Изарн Вилльфору, известному позже воспоминаниями о пребывании французов в 1812 году в Москве. Подробная опись владения также сообщает о существующем трёхэтажном кирпичном доме с белокаменным крыльцом и балконом в обширный сад, о пруде, оранжерее и каменных службах

Дом графа Остермана, относящийся к приходу церкви Трёхсвятителей принадлежал французу Ф.Ж. д’Изарну Вильфору с 1809 по 1812 год. Помимо хозяина в доме проживал его соотечественник А.К. Балтус, пруссак И.К. Шефер, баварец Ф. С. Тиглер. После войны с французами этот дом был продан шевалье , дворянке армянского происхождения. которая уступила её городским властям для устройства Мясницкой полицейской части.

План владения С. Г. Калустовой (б. Остермана). 1816

На плане Алексея Хотева, 1853 г.

Дом Остермана, перестроенный в Мясницкую полицейскую часть. Первое изображение Хитровской площади.

Мясницкий полицейский дом

Энциклопедия Брокгауза и Эфрона:

Москва в полицейском отношении разделена на 17 частей и 40 полицейских участков. <…> В частях состоят полицейские дома с арестными помещениями, приемные покои для больных, полицейские врачи, повивальные бабки, фельдшеры, служительские команды, равно пожарные команды под начальством брандмайора и брандмейстеров. В каждом участке состоят участковый пристав с помощниками и канцелярией, полицейская стража и служители. Полицейскую стражу образуют околоточные надзиратели и городовые.

Над домом Мясницкой части была выстроена деревянная пожарная каланча, которая станет доминантой, формирующей облик Хитровской площади .

Каждая пожарная часть обслуживала 10 квадратных верст территории Москвы. Наблюдение велось с 16 каланчей.

В. А. Гиляровский в «Москве и москвичах» рассказал, что Москва была видн а с каланчи как на ладони. На каланче под шарами ходил день и ночь часовой. Вдруг облачко дыма, и часовой уже поднимает два шара на коромысле каланчи - знак Тверской части. Городская - один шар, Пятницкая - четыре, Мясницкая - три шара, а остальные - где шар и крест, где два шара и крест - знаки, по которым обыватель узнавал, в какой части города пожар. А то вдруг к одиночному шару, означающему Городскую часть, привешивает с другой стороны коромысла красный флаг: сбор всех частей, пожар угрожающий. Ночью вывешивались вместо шаров фонари: шар - белый фонарь, крест - красный.

Пожарные лошади - воронежские и тамбовские битюги - были гордостью москвичей. Каждая часть получала лошадей одной масти, по ней узнавали, какая часть мчится на пожар. Тверская - все желто-пегие, Рогожская - вороно-пегие, Хамовническая - соловые с черными хвостами и огромными косматыми черными гривами, Сретенская - соловые с белыми хвостами и гривами, Пятницкая - вороные в белых чулках и с лысиной во весь лоб, Городская - белые без отметин, Якиманская - серые в яблоках…, Мясницкая - рыжие , - писал В. А. Гиляровский.

Первый пожарный автомобиль (Даймлер-Лист) появился в Москве в 1908 году.

Выводы по итогам эксплуатации этого автомобиля имели для Москвы воистину историческое значение, так как это редкий для России случай, когда московская Городская управа встала на защиту сторонников пожарных автомобилей. В кратчайшие сроки особой комиссией были разработаны «кондиции на поставку автомобильного обоза в составе двух автомобильных насосов и одной автомобильной механической лестницы». Рассмотрев представленные конкурентами проекты, определились с поставщиком – им стало «Общество моторов Даймлера». На приобретение была выделена значительная по тем временам сумма 60 тысяч рублей, которая будет потрачена чуть позднее. Не был обойден вниманием и брандмайор – для его выезда приобрели шестиместный «Мерседес». Тогда же случилось еще одно знаменательное событие – начато строительство «помещения для автомобильной части». Эпоха конюшен мало-помалу, но все же уходила в прошлое.

В 1908 году, в Москве появляются автонасосы «Мерседес-Даймлер» составившие серьезную конкуренцию продукции Густава Листа. Для того времени это была вполне современная и надежная пожарная техника. (В скобках. Эти машины служили очень долго, даже в советское время).

КУВШИННИКОВЫ.

Дмитрий Петрович Кувшинников

В.Г. Перов. Охотники на привале

Здесь же, под самой каланчой, находилась квартира доктора части Д. П. Кувшинникова . Дмитрия Петровича изобразил на своей знаменитой картине «Охотники на привале» художник В. Г. Перов.

В августе 1886 года братья Чеховы при вели сюда Левитана, который нашёл в супругах Кувшинниковых «горячих поклонников и ревностных друзей».

Михаил Павлович Чехов вспоминал:

Жил в Москве в то время полицейский врач Димитрий Павлович Кувшинников. Он был женат на Софье Петровне. Жили они в казенной квартире, под самой каланчой одной из московских пожарных команд. Димитрий Павлович с утра и до вечера исполнял свои служебные обязанности, а Софья Петровна в его отсутствие занималась живописью (одна из ее картин, между прочим, находится в Третьяковской галерее). Это была не особенно красивая, но интересная по своим дарованиям женщина. Она прекрасно одевалась, умея из кусочков сшить себе изящный туалет, и обладала счастливым даром придать красоту и уют даже самому унылому жилищу, похожему на сарай. Все у них в квартире казалось роскошным и изящным, а между тем вместо турецких диванов были поставлены ящики из-под мыла и на них положены матрацы под коврами. На окнах вместо занавесок были развешаны простые рыбацкие сети.

И. Левитан. Портрет С.П. Кувшинниковой

В доме Димитрия Павловича собиралось всегда много гостей: и врачи, и художники, и музыканты, и писатели. Были вхожи туда и мы, Чеховы, и, сказать правду, я любил там бывать. Как-то так случалось, что в течение целого вечера, несмотря на шумные разговоры, музыку и пение, мы ни разу не видели среди гостей самого хозяина. И только обыкновенно около полуночи растворялись двери, и в них появлялась крупная фигура доктора, с вилкой в одной руке и с ножом в другой, и торжественно возвещала:

— Пожалуйте, господа, покушать.

А.С. Степанов. Портрет И.И.Левитана. Рисунок с автографом Левитана, 1888

Все вваливались в столовую. На столе буквально не было пустого места от закусок. В восторге от своего мужа, Софья Петровна подскакивала к нему, хватала его обеими руками за голову и восклицала:

— Димитрий! Кувшинников! (Она называла его по фамилии.) Господа, смотрите, какое у него выразительное, великолепное лицо!

Были вхожи в эту семью два художника: Левитан и Степанов. Софья Петровна брала уроки живописи у Левитана.

Супруга Дмитрия Петровича, Софья Петровна Кувшинникова (урождённая Сафонова, 1847 - 1907), помогала Исааку Левитану. И была его ученицей. Их отношения были сложными, яркими и описаны во множестве мемуаров.

В гостях у Кувшинниковых, в салоне у Софьи Петровны, бывали выдающиеся деятели того времени:

В скромной казенной квартире, находящейся под самой каланчой одной из московских пожарных команд, она устроила литературный и художественный салон, довольно популярный в Москве в 1880-1890 годах. Сюда по вечерам съезжались очень интересные люди. Часто бывали А. П. Чехов и его брат Михаил Павлович, писатели Е. П. Гославский, С. С. Голоушев (С. Глаголь), Т. Л. Щепкина-Куперник, артисты М. Н. Ермолова, А. П. Ленский, Л. Н. Ленская, А. И. Сумбатов-Южин, Е. Д. Турчанинова, К. С. Лощинский (Шиловский), Л. Д. Донской, композитор Ю. С. Сахновский. Из художников - А. С. Степанов, Н. В. Досекин, Ф. И. Рерберг, А. Л. Ржевская, Д. А. Щербиновский, М. О. Микешин… Живописец А. А. Волков вспоминал, что «когда приезжал в Москву И. Е. Репин, то непременно посещал салон Кувшинниковой».

Исааку Ильичу, обожавшему музыку, особенно полюбились часы, когда Кувшинникова играла на фортепиано; иногда он писал картины при таком музыкальном сопровождении. А она… Несмотря на разницу в возрасте и положении (Левитану в то время было двадцать восемь), Софья Петровна открыто бросала вызов всему обществу, связывая себя с художником. Вместе с тем даже недоброжелатели отмечали, что смелость и резкость суждений уживались в этой женщине со старомодной изысканностью манер, простотой и естественностью в обращении с людьми, готовностью быть чем-нибудь полезной, о ком-то заботиться. Деятельная и энергичная, она окружила художника любовью и заботой. «В Кувшинниковой имелось много такого, что могло нравиться и увлекать, - считала О. Л. Книппер-Чехова. - Можно вполне понять, почему увлекся ею Левитан».

Софья Петровна была очень даровита. Из кусков и лоскутков дешевой материи она шила себе прекрасные костюмы. Она умела придать красоту любому жилью, самому захудалому и унылому, простой сарай преображая в кокетливый будуар. Четыре небольшие комнаты своей квартиры с необыкновенно высокими, как в нежилом помещении, потолками, Софья Петровна убрала по своему вкусу. Искусной женщине недоставало средств, но она не унывала и так ловко изворачивалась с самыми скромными деньгами, что украшенное ею гнездо Кувшинниковых казалось роскошно меблированным.

В комнате мужа ничего не было, кроме кровати, крохотного стола и стула да трех голубеньких кувшинчиков с бессмертниками на подоконниках. В столовой царил «русский стиль» - взамен стульев и кресел стояли деревянные лавки, буфетик был расписной, с фантастическими голубыми и розовыми цветочками на створках, на стенах висели полотенца, вышитые красными петухами. Для гостиной Софья Петровна отвела самую просторную комнату с турецкими диванами, а рыбацкие сети, заменявшие занавески, выкрасила в какой-то нестерпимо яркий золотистый цвет. И все это было оригинально, подходило к общему устройству квартиры художницы. Свои апартаменты хозяйка устроила с антресолями. В них вела витая лесенка. На антресолях была спальня и жил ручной журавль. Он признавал только одну хозяйку, по слову которой плясал, взмахивал крыльями, наскакивая на запоздавшего гостя, ложился на пол, притворяясь мертвым и долго оставаясь неподвижным. Журавль враждовал с двумя сестрами Дмитрия Павловича и с ним самим. Капризному баловню Софьи Петровны покорно во всем уступали собаки, как и сам доктор безмолвно подчинялся воле затейливой своей жены.

Внизу, под спальней, Софья Петровна раскинула причудливый персидский шатер. Сюда в тесный уют и тепло уединялись влюблённые, ревнивцы, усталые от многолюдного общества гостиной, желающие отдохнуть в одиночестве.

Софья Петровна была чудесно сложена. С фигурой Афродиты, темноглазая, смуглая мулатка, она привлекала общее внимание неповторимой своей оригинальностью. Цветы, написанные Кувшинниковой, покупал Третьяков, её игрой на фортепьяно заслушивались общепризнанные московские пианисты-виртуозы. Софья Петровна любила охоту не меньше, чем искусство, и, подолгу пропадая в подмосковных лесах, одна, одетая по-мужски, возвращалась с полным ягдташем. Софья Петровна говорила, повелевая, словно имела над своими собеседниками такую же неограниченную власть, как над мужем, избалованная его терпением, молчаливостью, большим сердцем и глубокой затаенной нежностью. Кувшииникова была горда и смела, презирая всякие сплетни о себе.

А.С. Степанов. И.И. Левитан и С.П. Кувшинникова на этюдах, 1887

Московскiя вѣсти писали 3 сентября 1907 года: Вчера похоронили художницу С. П. Кувшинникову. Покойная была чрезвычайно богато одаренная натура, и в течение долгого периода времени вокруг неё собиралось огромное общество, состоявшее из художников, артистов, литераторов, певцов, - вообще деятелей всякого рода художественного творчества. <…>
Покойная скончалась лет 50-ти. Смерть её явилась неожиданностью для окружающих: покойная гостила у своих знакомых в имении по моск.-каз. жел. д. и там заболел а дизентерией, отчего и умерла. Отпевание и погребение совершено в Скорбященском монастыре. На гроб возложено много венков.

Умерла Софья Петровна в 1907 году - ухаживала за одной одинокой женщиной, болевшей тифом, и заразилась.

«Она умерла совершенно неожиданно, летом, на этюдах, - пишет Щепкина-Куперник, - и, в сущности, умерла благодаря той самой старомодной скромности и «благовоспитанности», о которой я упоминала: ей нужно было принять сильнодействующее средство, а ее комната находилась рядом с комнатой мужчин, - и она предпочла не исполнить предписания доктора, чтобы не погрешить против своей конфузливости: результатом была смерть».

Где ее могила, неизвестно. Прошло несколько лет, и брат Левитана Адольф Ильич вместе со своими племянниками, детьми сестры художника Терезы, решили подзаработать на знаменитой фамилии.

Они открыли фирму и стали продавать его полотна. За истинных «левитанов» выдавались и картины, написанные Софьей Петровной. Это было нетрудно - она была хорошей ученицей и уловила стиль учителя. С тех пор у искусствоведов множество проблем с атрибуцией левитановских работ…

СИДЕЛЬЦЫ.

В 1908-1909 годах в Мясницком полицейском доме находились под стражей юные Владимир Маяковский , Илья Эренбург и позже оставили об этом свои воспоминания:

Маяковский о своих приключениях в 15-летнем возрасте:

ТРЕТИЙ АРЕСТ

Живущие у нас (Коридзе (нелегальн. Морчадзе), Герулайтис и др.) ведут подкоп под Таганку. Освобождать женщин-каторжан. Удалось устроить побег из Новинской тюрьмы. Меня забрали. Сидеть не хотел. Скандалил. Переводили из части в часть - Басманная, Мещанская, Мясницкая и т. д.- и наконец - Бутырки. Одиночка N% 103.

Сохранились и документальные свидетельства:

Илья Гиршевич (Эренбург) 1910

Эренбург о себе, 17-летнем:

За полгода я успел ознакомиться с различными тюрьмами: Мясницкой полицейской частью, Сущевской, Басманной, наконец, с Бутырками. Повсюду были свои нравы. <…>

Меня отвезли в Мясницкую часть. Режим там был сносный. В крохотных камерах стояло по две койки. Некоторые надзиратели были добродушными, позволяли походить по коридору, другие ругались. Помню одного - когда я просил выпустить меня в отхожее место, он неизменна отвечал: «Ничего, подождешь…» Смотритель был человеком малограмотным; когда заключённым приносили книги для передачи, он сердился - не мог отличить, какие из них крамольные.

В Государственном архиве я увидел его донесение, он сообщал в охранку, что отобрал принесенные мне книги - альманах «Земля» и сочиненияИбсена. Один раз он вышел из себя: «Черт знает что! Книгу для вас принесли про кнут. Не полагается! Не получите!» (Как я потом узнал, книга, его испугавшая, была романом Кнута Гамсуна.)

В Мясницкой части сидел большевик В. Радус-Зенькович; мне он казался ветераном - ему было тридцать лет; сидел он не впервые, побывал в эмиграции. Моим соседом был тоже «старик» - человек с проседью. Разговаривая с ним, я старался не выдать, что мне семнадцать лет. Однажды начальник принес мне литературный альманах; я его дал соседу, который час спустя сказал: «А здесь для вас письмо». Под некоторыми буквами стояли едва заметные точки: книгу передала Ася. Я покраснел от счастья и от позора; в течение нескольких дней я боялся поглядеть соседу в глаза - чувства мне казались недопустимой слабостью.

Гуляли мы в крохотном дворике, среди огромных сугробов. Потом неожиданно снег посерел, стал оседать - близилась весна.

Иногда нас водили в баню, это были чудесные дни. Вели нас по мостовой; прохожие глядели на преступников - кто с удивлением, кто с жалостью. Одна старушка перекрестилась и сунула мне пятачок: я шёл крайним. В бане мы долго мылись, парились и чувствовали себя как на воле.

Наружную охрану несли солдаты жандармского корпуса; они заговаривали с нами, говорили, что они нас уважают - мы ведь не воры, а «политики». Некоторые соглашались передавать письма на волю. Тридцатого марта я послал письмо Асе.<…>

Мое письмо было найдено у Аси при обыске и приобщено к делу.<…> После того как у Аси нашли это письмо, меня перевели из Мясницкой части в Сущевскую.

По свидетельству В. М. Молотова, в Мясницкой части отсидел и известный революционер Ломов, будущий первый Нарком юстиции.
В 1925 году пожарную каланчу предполагали оставить на доме «как памятник уходящего быта».

__________________________________________

Источники:

1. Илясова Т. А. Минувшим нас повеет и обнимет… //Наука и жизнь. 1984, № 7. С. 122-127. Предисловие автора: Когда в 1980 году литературная секция Московского городского бюро экскурсий взялась за создание экскурсии “Ф. И. Тютчев в Москве”, то оказалось, что не так уж много известно московских адресов поэта. “Праздник молодости чудной” начинался в Москве. “Я, москвич…”,-признавался он в письме к чешскому писателю Вацлаву Ганке в 1843 году, а в письме к жене свидетельствовал: “Есть что-то в этом городе совершенно особым образом успокаивающее и умиротворяющее меня. Здесь есть целый круг впечатлений, верно ожидающих меня на своих определенных местах”. Вот эти-то “определенные места” требовали расшифровки. На помощь пришли архивы. Материалы Центрального государственного архива литературы и искусства (ЦГАЛИ), Центрального государственного архива г. Москвы ЦГАМ), Института русской литературы (ИРЛИ) помогли назвать новые адреса, связанные с именем Тютчева, и даже уточнить некоторые детали его биографии. Т. ИЛЯСОВА, экскурсовод Московского городского экскурсионного бюро. (к вопросу как работало советское московское экскурсионное бюро)
2. 1803-1844 // Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. - М.: «Индрик»; Музей-усадьба «Мураново» им. Ф. И. Тютчева, 1999-2012. Кн. 1: 1803-1844 . - 1999. - С. 17-267.
3. В. В. Мирошникова, Т. В. Иовлева, В. М. Скляренко, С. П. Евминова. 50 знаменитых чудаков. Фёдор Остерман.
4. С. К. Романюк. Из истории московских переулков. М., 1988.
5. Изарн Вилльфор Ф. Ж., де. Воспоминания московского жителя о пребывании французов в Москве в 1812 г. // Русский архив. 1869. № 9. // Автор воспоминаний - шевалье д’Изарн - эмигрировал из Франции во время революции. В Москве занимался торговлей и проч. . ,

   В.Б. Двораковский. Дом графа Остермана

   (Из истории здания Всероссийского музея
   декоративно-прикладного и народного искусства)
   

   Московская городская усадьба, где сегодня размещается Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства (Делегатская, 3), имеет богатую и интересную биографию, до последнего времени остававшуюся малоизученной. Облик усадьбы складывался при разных владельцах - частных лицах, духовных и светских организациях. Поэтому не только вкусы той или иной эпохи, но и меняющееся функциональное назначение зданий влияли на формирование архитектурного комплекса.
   Разные строительные периоды позволяют разделить историю усадьбы на несколько этапов. Первый, самый длительный, начинается со второй четверти XVII века и охватывает полтора столетия. Загородное имение тогда принадлежало Стрешневым. Второй этап - с начала 1780-х до 1830-х гг. В это время поместье превращается в московскую резиденцию богатейших русских вельмож - графов Остерманов. Третий этап наступил в ноябре 1834 г., когда А.И. Остерман-Толстой продал дворец и землю Св. Синоду. В течение последующих 84-х лет здесь размещалась Московская Духовная семинария. После революции 1917 г. открылась, возможно, последняя страница истории дома, поступившего в распоряжение новых государственных учреждений.

   ЭТАПЫ ЗАСТРОЙКИ ГЛАВНОГО ДОМА

   
   Первым владельцем участка в начале современной Делегатской улицы, где ныне находится музей, был Лукьян Степанович Стрешнев . После того как его дочь Евдокия в 1626 г. стала супругой царя Михаила Федоровича, небогатый однодворец, обрабатывавший свою землю вместе с крепостными , превращается в одного из самых знатных лиц Московского государства. Его пожаловали сначала в окольничие, а затем в бояре. Отныне он - владелец имений в семи уездах, домов в столице и около нее.
   Рассматриваемый нами "Стрешнев двор" располагался в Сущеве, за Земляным валом, в начале проезда, ведущего к Убогому дому. Позже москвичи окрестили эту часть города Божедомкой, а проезд - Божедомским переулком. В советское время его переименовали в Делегатскую улицу.
   После 1650 г., когда умер Лукьян Степанович, дом пришел в запустение, а место получило название Стрешнева огорода .
   С 60-х гг. XVII в. усадьба принадлежала Родиону Матвеевичу Стрешневу (? - 1687) . В 1634 г. он служил стольником у семилетнего царевича Алексея Михайловича, с 1663 по 1680 гг. управлял Сибирским приказом, в 1660-х гг. участвовал в расследовании дела патриарха Никона, а после пожалования ему в 1676 г. боярства был назначен в дядьки к четырехлетнему царевичу Петру Алексеевичу .
   Сын Р.М. Стрешнева Иван Родионович (1665-1722) наследовал все недвижимое имущество отца. "И во 7195 г. (1687) июля в 23 день, боярина Родиона Матвеевича Стрешнева поместья и вотчины в Московском уезде и в городах, по имянному Великаго Государя указу... велено справить за сыном ево, за стольником, за Иваном Родионовичем Стрешневым" . Он был спальником сначала у царя Федора Алексеевича, а с 1682 г. - у царя Петра Алексеевича. И.Р. Стрешнев принимал участие в детских играх Петра, формировании первых потешных полков, а затем в двух Азовских походах.
   Незадолго до смерти Иван Родионович написал завещание, по которому до достижения совершеннолетия своих сыновей все имущество оставлял жене Наталье Львовне. Кроме того, в завещании говорилось: "А по возрасте совершенных лет в наследии быть сыну своему большому Василию... А из движимого моего имения за дочерью моею девицею Прасковию дать приданого да всяких вещей на пять тысяч рублев да еще в награждение денег четыре тысячи рублев а достальное движимое имение во время возраста детей моих розделить и дать им Николаю и Петру с позволения матери их кому же достойную часть" . Марфа, старшая дочь И.Р. Стрешнева, свою долю получила при жизни отца в 1721 г., когда вышла замуж за тайного советника Андрея Ивановича Остермана .
   Вероятно, Наталья Львовна не оставила завещания, так как братья Василий, Николай и Петр Стрешневы сами распределили между собой недвижимое имущество родителей, "учинив" в 1739 г. "полюбовную раздельную запись", согласно которой Василию среди прочего досталась подмосковная усадьба, точнее - "двор загородной за петровскими вороты за земляным городом от воротников к убогому дому в приходе Пимена Живоначальныя Троицы" .
   Василий Иванович Стрешнев (1707-1782) дослужился до чина тайного советника, имел придворное звание камергера, был сенатором и кавалером ордена Александра Невского . Он благоустраивает и изменяет облик поместья. При нем появляются первые каменные сооружения, частично дошедшие до наших дней.
   Анализ не публиковавшихся ранее архивных материалов позволяет проследить процесс превращения заурядного пригородного владения со случайно разбросанными деревянными строениями на месте бывшего "Стрешнева огорода" в городскую дворянскую усадьбу с многочисленными службами, парком и прудами.
   Первым документом, открывающим архитектурную биографию "Стрешнева двора", является план 1735 г., где обозначено несколько участков, расположенных в 5-й команде у Земляного города. Границы владения Стрешнева четко не обозначены - указаны лишь пять деревянных строений, стоящих вдоль красной линии проезда .
   Уже в начале 1740-х гг. в Переписных книгах г. Москвы "двор загородной действительнаго каморгера Стрешнева" получил свои жесткие очертания. К тому времени Василий Иванович, покупая соседние участки ("владеет по данной и по купчей"), расширяет полученное в наследство поместье. Вдоль улицы, "что ездят от Земляного города на Старой Убогой дом" оно имело 228 саженей, в глубину - 173 сажени, а общая площадь по современному исчислению составляла не менее 10 га .

   
   Застройка владения продолжает оставаться хаотичной и в 1760 г. (рис. 1). Каменные сооружения по-прежнему отсутствуют, но место кажется более обжитым благодаря появившимся въездным воротам и большому пруду .
   В дальнейшем планировка участка постепенно упорядочивается. Документы 1763 г. (рис. 2) свидетельствуют о наличии основного сооружения усадьбы - одноэтажного, теперь уже каменного, дома, хозяин которого, как указано в пояснении к плану, "желает над каменным апартаментом построить жилые хоромы" . На главном фасаде П-образного в плане здания выделяется центральный ризалит; оно стоит в глубине владения параллельно переулку, а флигели вытянулись перпендикулярно ему, с двух сторон ограничивая своими объемами пространство формирующегося парадного двора.
   На чертеже 1772 г. усадьба представляет целый комплекс жилых и хозяйственных построек. Главный дом - двухэтажный, на каменном основании, флигели при нем обозначены как каменные сооружения (рис. 3). Вспомогательные службы отдалены от барских покоев и вынесены на красную линию улицы .
   Как и другие крупные землевладельцы того времени, Стрешнев старался свой городской быт наладить подобно деревенскому. Кроме жилья и чистого двора на усадьбе, как правило, находились избы для дворни, конюшни, каретный сарай, баня, поварня, кузница, ледник, погреба, амбары, составляющие хозяйственный двор, а также огород, оранжерея и плодовый сад. Пруды устраивались в первую очередь для борьбы с пожарами, но могли быть и декоративными.
   Каждодневные потребности вполне удовлетворялись таким расположением зданий на участке, каким мы видим его у В.И. Стрешнева. Многочисленные служебные постройки выполняли еще и заботившее московские власти требование регулярности, заключавшееся в обязательном вынесении на красную линию всех сооружений, которые, кроме того, защищали барский дом от городского шума и пыли и освобождали владельца от строительства забора.
   
   Изменения, которые коснулись поместья Стрешнева, были типичными для Москвы 60-70-х гг. XVIII в. Строительство новых и реконструкция старых усадеб получили широкий размах вскоре после указа "О вольности дворянству" (1762), когда съезжавшаяся в Москву знать соревновалась в сооружении блиставших великолепием особняков-дворцов.
   Сегодня, к сожалению, трудно сказать, как выглядели фасады главных зданий усадьбы Стрешнева, так как в архивах сохранились только планы участка. К 1782 г. здесь окончательно формируется парадный двор (рис. 4). Две полукруглые ограды, соединившие главный корпус с боковыми флигелями, отделили его от сада . Курдонер, открытый в сторону улицы, украсился двумя искусственными прудами . Московский историк и краевед И.М. Снегирев писал об особняке Стрешнева, что это был "огромный и великолепный дом, который почитался одним из первых в Москве" .
   Не имея прямых наследников, В.И. Стрешнев оставляет дом сыну своей сестры Марфы графу Ивану Андреевичу Остерману (1725-1811). Его отец, Андрей Иванович Остерман (1686-1747), "знаменитейший муж в империи", на протяжении семнадцати послепетровских лет фактически являлся руководителем внешней, да и внутренней политики России, а Марфа Ивановна в это время состояла статс-дамой при императорском дворе.
   По вступлении на престол Елизаветы Петровны вице-канцлера А.И. Остермана, пережившего на своем веку пятерых монархов, объявили государственным преступником, лишили всех титулов и имущества и сослали в Березов, где он скончался через пять лет. После него остались два сына, Федор и Иван, и дочь Анна. Граф Федор Андреевич (1723-1804) был сенатором и действительным тайным советником, в чине генерал-поручика с 1773 по 1780 г. губернаторствовал в Москве . Его младший брат, граф Иван Андреевич, которому предстояло заняться перестройкой усадьбы, хотя и не унаследовал талантов отца, преуспел в своей карьере больше него, дослужившись при Павле I до государственного канцлера. И.А. Остерман до 1774 г. находился на дипломатической службе сначала в Париже, затем в Стокгольме, в течение 23 лет занимал должность вице-канцлера Коллегии иностранных дел и в 1797 г. вышел в отставку с "полным трактаментом и награждением серебряным сервизом" .
   После смерти В.И. Стрешнева в 1782 г. И.А. Остерман получил по завещанию наряду с другими имениями и селами, "Московской двор, состоящей за Петровскими воротами за Земляным городом в приходе Живоначальныя Троицы, что словет в Троицкой, со всею землею, оранжереею, строением и уборами все без остатку" .
   В 1792 г. И.А. Остерман, проживавший в то время в Петербурге, подает через своего брата прошение в Московскую управу благочиния о разрешении выстроить на территории усадьбы новую оранжерею. К прошению прилагался план участка, составленный в 1786 г., на котором главный дом отмечен уже как трехэтажное каменное сооружение . Двухэтажные флигели соединены с ним не оградой, как раньше, а полуциркульными каменными одноэтажными крытыми галереями-переходами. Таким образом, И.А. Остерман всего за четыре года возводит в камне все основные строения и увеличивает их высоту на один этаж.
   Об облике дома можно судить по зарисовкам архитектора Ф.М. Шестакова , выполненным спустя 40 лет. Никаких других материалов, отражающих внешний вид зданий или какие-либо перемены на месте владения, обнаружить не удалось. Отсутствие документов скорее всего указывает на то, что усадьба не претерпевала никаких изменений с 1792 по начало 40-х гг. XIX в. До нас не дошли имена ни архитектора, ни строителя дома-дворца. Вероятно, автор проекта принадлежал к школе М.Ф. Казакова .
   Итак, к 1786 г. в Москве в начале Божедомского переулка появляется новый дворцово-парковый ансамбль. Традиционная композиция русской городской усадьбы времен классицизма выражена здесь особенно четко. Обширный парадный двор приобретает законченный вид: галереи, соединившие главный дом с флигелями придали смысловое единство основным постройкам усадьбы (рис. 5). Функционально галереи используются как переходы между корпусами, а поперечные ворота удачно решают связь парадного двора с парком и обеспечивают проезд экипажей сквозь галереи на служебный двор.

   Главный южный фасад дворца венчает шестипилястровый портик коринфского ордера, поднятый на цокольное основание, значительно выдвинутое вперед (рис. 6). Образовавшаяся при этом на уровне второго этажа открытая площадка, огражденная балюстрадой, имеет связь с парадной анфиладой. Пилястры с каннелюрами, увенчанные сложно декорированными капителями, подчеркивают строгость лопаток как на ризалите, так и по всему фасаду в простенках среднего и верхнего этажей. По осям оконных проемов между вторым и третьим этажами размещены орнаментированные филенки различной конфигурации. На флангах фасада симметрично расположены дополнительные акценты - богато декорированные обрамления проемов балконов второго этажа и входных дверей нижнего этажа. Здание венчает сложно профилированный карниз; фронтон портика украшает рельефное изображение герба Остерманов.
   Композиционный центр дворца поддерживается стоящими в отрыве от него флигелями, ориентированными на красную линию переулка.
   Архитектурный облик главного фасада органично соответствует внутреннему планировочному решению. В глубине просторного вестибюля размещена парадная лестница: два зеркально расположенных марша ведут в аванзал второго этажа, вокруг которого группируются парадные помещения. Часть из них, примыкая к главному фасаду, образует анфиладу, которая завершается поперечными залами (рис. 7).

   Хотя документы не указывают на функциональное назначение помещений, но, опираясь на интерьерные схемы, традиционные для периода зрелого классицизма, можно предположить, что в центре второго этажа находится гостиная, выявленная на фасаде ризалитом. По бокам от нее - значительно меньшие, всего в два окна, комнаты. Одна из них - восточная - предшествует огромному двусветному залу, расположенному в перпендикулярном к анфиладной оси направлении. В противоположном конце к анфиладе симметрично залу примыкает второе по величине помещение, скорее всего столовая. Гибкая планировка второго этажа обеспечивает дополнительную связь комнат через аванзал, минуя парадную анфиладную связь.
   Важное место в структуре усадьбы занимает парк. Неизвестно, закладывался ли он И.А. Остерманом, или был развитием старого, стрешневского, но его планировочная схема, зафиксированная Шестаковым (рис. 5), отражает стилевые особенности русских усадебных парков последней трети XVIII в.
   Парк при доме Остермана характеризуется отсутствием строгой симметрии при сохранении геометричности построения. Все три главные аллеи, идущие с юга на север, лежат в стороне от дворца. В перпендикулярном направлении к главным расположены менее протяженные аллеи, заканчивающиеся у пруда.
   Мисс Кэтрин Вильмот, близкая подруга княгини Е.Р. Дашковой, не однажды бывавшая вместе с ней в Москве у Остермана, в одном из своих писем сравнила его парк с лондонским парком Воксхолл . Последний "состоял из трех широких аллей и нескольких меньших, пересекающихся друг с другом под прямыми углами. Густые посадки вязов и платанов давали приют певчим птицам и придавали парку Воксхолл облик лесной чащи. Холсты с изображением руин и пейзажей, расставленные в конце некоторых аллей, павильоны и специально подсвеченные статуи создавали иллюзорный эффект сада" .
   Это довольно общее описание можно перенести не только на парк Остермана, но и на большинство садов эпохи романтизма . Важно здесь то, что Вильмот обратила внимание на специфическую русскую черту романтического парка при доме Ивана Андреевича его планировку, сохранившую элементы регулярности, что говорит, возможно, о его более раннем происхождении.
   Вновь отстроенный дворец в Божедомском переулке славился среди прочих своим гостеприимством и хлебосольством. И.А. Остерман, несмотря на то что слыл чудаком, "расфуфыренным призраком" давно ушедшей екатерининской эпохи, жил открытым домом и собирал к себе на обеды самое блестящее общество.
   Марта Вильмот, сестра упомянутой нами Кэтрин, рассказывает в письме к матери: "Вчера в 2 часа ездили к графу Остерману поздравить его родственницу (сестру Анну - В.Д.) с именинами [...] пришли засвидетельствовать свое почтение лишь 70-80-летние старцы с 70-80 тысячами фунтов годового дохода. Как только мы вошли, нас повели к столу, где был накрыт так называемый завтрак: предлагались вяленая рыба, икра, сыр, хлеб etc и eau de vie (виски) - всего лишь легкая закуска для аппетита перед обедом, о котором тут же возвестили. Мы собрались в зале... с галереей, заполненной мужчинами, женщинами, детьми, карликами, юродивыми и неистовыми музыкантами [...] раздался громкий звук трубы, и все сразу смолкло, на лице каждого сидящего за столом выразилось почтительное внимание. Графу подали хрустальный кубок с шампанским. Он встал и, провозгласив здоровье именинницы, залпом осушил бокал. Вторично, но уже в другом тоне прозвучала труба, и кубок с вином был подан княгине Дашковой, которая повторила заздравный тост. Труба пропела в третий раз, и следующий гость с теми же словами выпил тот же хрустальный бокал. Короче, эту церемонию проделал каждый из 46-ти сидящих за столом, можете себе представить, сколько времени заняло торжество .
   9 декабря 1809 г. Остерман устраивал обед в честь высокого гостя и своего покровителя - императора Александра I, находившегося в Москве проездом из Твери . Известна литография того времени, изображающая это событие: император в окружении блестящего общества дам и кавалеров не позволяет 84-летнему Остерману встать с кресла, чтобы приветствовать его, и усаживает старика обратно. Под гравюрой надпись: "Государь Император и Граф Остерман во время пребывания Его Императорского Величества в Москве, в декабре месяце 1809 года". Иван Андреевич знал государя еще с рождения: при крещении он возложил на новорожденного Александра Павловича орден св. Андрея Первозванного .
   Последние годы жизни оба долгожителя, братья Иван и Федор, все чаще проводили время в богословских беседах с митрополитом Московским Платоном (Левшиным), бывавшим у них, кроме того вели с ним переписку, называя его в письмах своим "учителем в старости" .
   Не имея детей, Остерманы еще в 1796 г. передают титул и фамилию Александру Ивановичу Толстому, внуку их сестры Анны. В завещании Иван Андреевич особо оговаривал условия наследования А.И. Остерманом-Толстым своей московской усадьбы: "Московский дом, мною построенный со всеми в нем мебелями; а как желание мое есть при том, чтоб оный дом всегда оставался под названием Дома Графа Остермана , и переходил бы к одному Старшему в роде сего внука моего законному наследнику, на таком же основании как распоряжено родовое наше с покойным братом моим имение, то сим обязываю я онаго внука моего и таких приемников его, сию волю мою в точности выполнить, и отнюдь сей дом никогда не продавать и не закладывать" .
   В 1811 г., после смерти Ивана Андреевича, новым владельцем дома в Божедомском переулке становится граф А.И. Остерман-Толстой (1770-1857). Он с юных лет посвятил себя военной службе, но в полной мере его полководческие дарования проявились во время Отечественной войны 1812 г. За Кульмское сражение, где ему ядром повредило руку, он был награжден орденом св. Георгия 2-й степени. В 1817 г. Александр Иванович получает чин генерала от инфантерии, но вскоре уходит в отставку. Он много путешествует, бывая в Петербурге и Москве лишь изредка.
   Пожар Москвы 1812 г. не пощадил и дворец Остермана-Толстого. Уцелевшие флигели служили временным пристанищем для городских погорельцев , а усадебный дом не восстанавливался еще долгие годы.
   Решив навсегда покинуть Россию, Александр Иванович в 1827 г. делает попытку заложить усадьбу в Опекунский совет. При этом Московская палата Гражданского суда обнародовала завещание И.А. Остермана. Опекунский совет, не решившись действовать вопреки воле Ивана Андреевича, не удовлетворил тогда прошение Остермана-Толстого. Однако через 6 лет высшие государственные власти сами обратились к нему с предложением продать дворец Св. Синоду для размещения в нем Московской Духовной семинарии, нуждающейся в новых, более просторных помещениях, чем в тогдашней ее обители - Заиконоспасском монастыре. Чтобы в Петербурге было легче вести переговоры о покупке усадьбы, архитектору Ф.М. Шестакову поручили зафиксировать облик владения. Чертежи основных построек и прилегающей местности выполнены им в 1832 г., при этом сметные расчеты произведены Шестаковым с учетом сноса всех усадебных зданий. Оценочная стоимость материалов, которые предполагалось использовать после разборки уцелевших от пожара корпусов, а также стоимость земли в общей сложности составили сумму даже превышающую ту, что запрашивал Остерман-Толстой .
   Процесс покупки, затрудненный нахождением Александра Ивановича за границей, длился более двух лет. Наконец, на исходе 1834 г. была подписана купчая крепость на "дом с пустопорожнею землею, садом и огородом, со всеми находящимися каменными и деревянными строениями" на сумму 100 тысяч рублей.
   Первое предложение по реконструкции дворца было сделано архитектором М.Д. Быковским . К тому времени он уже выполнил ряд проектов (для Паниных, А.А. Апраксина, А.П. Потемкина, Голицыных), принесших ему известность среди московских заказчиков. Быковский, исходя из первоначальной посылки Шестакова, составляет планы и сметы с учетом полного сноса Дома графа Остермана. До нас дошли поэтажные планы и разрез основных строений, а также фасады флигелей .

   Быковский сохраняет общую усадебную композицию (рис. 8). Двухэтажный семинарский корпус стоит в глубине участка с парадным двором. Главный южный фасад венчает шестиколонный дорический портик, примкнувший к далеко выдающемуся вперед центральному ризалиту. Одноэтажные боковые крылья вытянулись перпендикулярно главному фасаду, имеют самостоятельные входы и вместе с центральным ризалитом образуют две террасы. Северный фасад композиционно почти повторяет южный. Сложное объемно-пространственное решение здания противопоставлено очень сдержанным по пластике флигелям, выходящим фасадами на красную линию переулка . В целом весь ансамбль, будь он воплощен, имел бы довольно торжественный вид.
   Проект, составленный Быковским в начале 1836 г., утвердили в апреле, но никто не торопился с началом строительства: слишком высока была стоимость новых сооружений (882 тыс. руб.). Сметы передали на рассмотрение архитектору Щедрину, чтобы по возможности их сократить. Состоящий на службе в Комиссии духовных училищ при Св. Синоде академик архитектуры А.Ф. Щедрин вместо ранее предложенного Быковским плана главного дома представляет в марте 1838 г. свое решение здания для Московской Духовной семинарии в 4 этажа. Эта работа практически повторяет ранее выполненный им, но не реализованный проект для Санкт-Петербургской семинарии. Архитектор хотел восстановить старый дом Остерманов, а рядом возвести другой по своему проекту, флигели же вдоль переулка построить по проекту Быковского .
   Предложения Щедрина сокращали расходы более чем на 200 тысяч рублей. Детальными сметными расчетами предстояло заняться рекомендованному Щедриным архитектору Е.Е. Еремееву, состоящему на службе в Комиссии для строений в Москве . Совместный проект Быковского и Щедрина со сметами Еремеева утвердили в феврале 1839 г., но и он вскоре был пересмотрен.
   В июле 1839 г. Еремеев, только что получивший звание академика архитектуры, предлагает альтернативный вариант перестройки дома Остермана-Толстого, по которому новых построек на территории усадьбы вообще не предполагалось, а проект расширял объемы старого здания за счет боковых пристроек. При этом полуциркульные переходы должны были быть разобраны .
   Для окончательного решения вопроса, что и где надо возобновить или выстроить заново, Духовно-учебное управление вновь командирует в Москву своего архитектора. Щедрин в ноябре 1839 г. дает заключение: сгоревшей дворец можно отремонтировать и расширить, но не с боков, как хотел Еремеев, а со стороны двора, оставляя переходы. Чтобы сохранить здание, "издавна привлекавшее к себе внимание московских жителей и сломка которого произвела бы неприятное впечатление" , Щедрин рекомендует фасад дома не подвергать значительным переделкам. Архитектор предлагал также не разрушать и флигели, полностью отказавшись от перестроек по проекту Быковского, а при ремонте постараться максимально использовать уцелевшие стены и детали корпусов. Свои идеи Щедрин подкрепил поэтажными планами новых построек и рисунками фасадов . Сравнивая последние с чертежами, выполненными Шестаковым в 1832 г., нетрудно заметить, что Щедрин упрощает пластику второго этажа, отказавшись от центрального и двух боковых балконов, между базами пилястр протягивает ряд декоративных полубалясин, с тимпана фронтона снимает герб Остерманов. Аскетически простой фасад главного корпуса венчает антаблемент с чистым фризом и четко выделенным рядом модульонов карниза (см. фото Московской Духовной семинарии и современный вид здания). Два небольших пруда на парадном дворе планировалось засыпать, а на их месте устроить газон.
   Смета последнего проекта Щедрина составила около 350 тысяч рублей, то есть более чем в два с половиной раза дешевле первоначального варианта Быковского. На дальнейшее сокращение расходов рассчитывать, видимо, уже не приходилось, поэтому окончательный проект Щедрина после утверждения в декабре 1839 г. был принят к реализации.
   Семинарское правление сразу же учреждает Строительный комитет, при котором Еремеев в течение полутора лет исполнял обязанности наблюдающего архитектора. Разногласия Еремеева с Комитетом послужили причиной отстранения его от должности. В июне 1841 г. его сменяет старший архитектор Комиссии для строений в Москве И.Т. Таманский , в свое время участвовавший в составлении "Атласа фасадических планов Москвы" под началом М.Ф. Казакова. Спустя два года тяжелая болезнь вынуждает Таманского прервать деятельность в Строительном комитете, и на должность наблюдающего архитектора в июне 1843 г. заступает академик Н.И. Козловский , который к осени 1844 г. благополучно закончил все строительные работы. В ноябре бывший дворец Остерманов становится для воспитанников семинарии новым местом обучения.

   . Некоторые выпускники стали впоследствии незаурядными деятелями науки и культуры, среди них были ректоры высших учебных заведений, выдающиеся иерархи Русской церкви, историки, медики, писатели. Ректоры семинарии зачастую становились позже архиепископами и митрополитами . 25 июня 1918 г. в соответствии с Декретом Советской власти об отделении церкви от государства и школы от церкви здание Московской Духовной семинарии было национализировано "со всем имуществом и инвентарем" , а духовные учебные заведения объявлены "гнездами контрреволюции" и вскоре ликвидированы. В освободившееся общежитие семинарии поселили делегатов Пятого Всероссийского съезда Советов. До конца 1918 г. здесь дважды выступил В.И. Ленин: 30 июля на 1-м съезде председателей губернских Советов и 9 декабря на 3-м съезде рабочей кооперации. В том же году в этом доме состоялся Учредительный съезд Компартии Финляндии. 16 июня 1921 г. Ленин приезжал сюда на 3-е Всероссийское продовольственное совещание. Бывшее здание семинарии стало называться 3-м Домом Советов, и в качестве общежития для делегатов оно использовалось до Великой Отечественной войны. В память об этом в июне 1941 г. Божедомский переулок переименовали в Делегатскую улицу, но сохранившийся рядом с парком Семинарский тупик с единственным домом по этому адресу (№ 14) еще напоминает москвичам о некогда располагавшейся здесь Московской семинарии. После Великой Отечественной войны в здании обосновались Президиум Верховного Совета и Совет Министров РСФСР. В конце 1940-х гг. в в мастерской архитектора В.Г. Гельфрейха создается проект трехэтажной пристройки для Президиума Совмина. Новый корпус примкнул к торцевой стене бывшего семинарского общежития. К этому времени неузнаваемо изменилась близлежащая местность. В современных путеводителях теперь не найти Угольной площади, на которую выходила усадьба: к 1980 г. начало Делегатской улицы слилось с Садовым кольцом. С трудом узнается семинарская больница, уничтожены некоторые флигели. Парк находится в ведении Департамента образования и до сих пор не объявлен памятником истории и культуры. Он в основном сохранил свои границы, но исчезновение прудов, частичная перепланировка, новые насаждения изменили его облик. К 1981 г. правительство России переезжает в Белый Дом у Красной Пресни, а ранее занимаемые помещения передает Всероссийскому музею декоративно-прикладного и народного искусства , куда 21 июля 1981 г. вошли первые посетители. Здание музея, являющееся памятником архитектуры XVIII - середины XX вв., нуждается в настоящее время в проведении комплексной реставрации. Фасад дворца и планировку парадной анфилады можно восстановить по недавно выявленным архивным документам, описанным в этой статье. Усадебная композиция, заложенная в конце XVIII в., не была нарушена многочисленными наслоениями XIX-XX вв. - пристройки скрываются за главными корпусами. Архитекторы отводили новым зданиям заведомо подчиненную роль, оставляя первенство за усадебными сооружениями, не нарушая, а дополняя сложившийся ранее ансамбль. Таким образом, дворцовый комплекс с двухсотлетней историей, переживший пожар 1812 г. и революцию 1917 г., многократно перепланированный, но поддающийся восстановлению, вправе сегодня носить имя Дома графа Остермана .

   Жилой комплекс «Усадьба Остермана» расположился в историческом районе, где соседствует с Московской консерваторией, домом-музеем А. П. Чехова и К. С. Станиславского, другими культурными памятниками столицы. Окнами жилищный комплекс выходит на детский парк.

   Аренда квартиры и решение купить квартиру в ЖК Усадьба Остермана может быть оформлена на длительный срок. Начиная с парадного и заканчивая современнейшей архитектурой 2-х уровневых квартир, здание построено из кирпича монолита и оснащено современными лифтами компании Otis. Общая площадь квартир в среднем составляет 215 квадратных метров на всех 12 этажах здания. На первом уровне расположена кухня, площадью 20 квадратных метров с входом через арку в гостиную 40 кв. м. На кухне вся бытовая техника встроена. Далее располагается помещение, которое чаще всего используют под кабинет. Его площадь – 20 кв. м.

   На втором уровне расположены спальни от 17 до 27 кв. м., полностью изолированные с двумя санитарными узлами. В одном из них имеется джакузи с душевой кабиной и сауной, биде и бойлер, в другом – ванна, бойлер и биде. Есть помещение для стирки, оборудованное стиральной машиной и сушильным прессом, две просторные гардеробные.

   В каждом жилом помещении есть телефонная связь и выделенная линия Интернета. В общей сложности в жилищном комплексе «Усадьба Остермана» 30 квартир, включая 2-х уровневые, которые различаются по площади и планировке. Есть небольшие квартиры студийного типа, средние помещения с более или менее стандартными условиями и просторные семейные апартаменты. Во всех квартирах без исключения стоят фильтры для очистки воды, оборудованы вентиляционные системы и системы центрального кондиционирования. Окна деревянные с двойными стеклопакетами.

   Первые этажи дома заняты под бассейн и фитнес-центр. Для владельцев автомобильного транспорта есть подземный паркинг.

   Вы можете как снять квартиру в ЖК Усадьба Остермана, так и купить квартиру по выгодным ценам.

   
   
   

   Советуем почитать

   • Пословицы и поговорки о языке
   • Что такое «Единый агент РСА»?
   • Когда родился сталин, а когда - иосиф джугашвили
   • Император николай i и его царствование