«Страх - самое древнее и сильное из человеческих чувств,
а самый древний и самый сильный страх - страх неведомого.»
Говард Филлипс Лавкрафт, «Сверхъестественный ужас в литературе»

Говард Филлипс Лавкрафт в определённом смысле оказался удачливее многих других литераторов. Конечно же, речь не об успехах на поприще книгоиздания: при жизни Лавкрафта лишь одно его крупное произведение ушло в печать, а рассказы хоть и выходили в свет, но в дешёвых журналах, где публиковали кого ни попадя. И не о яркой, богатой незаурядными событиями жизни: что в начале XX века, что сегодня мало кого способен впечатлить переезд из одного дома в другой, если они находятся на расстоянии в несколько десятков метров, не так ли? Да и поездка из Новой Англии в Квебек до эпохальной как-то не дотягивает…

Юный Лавкрафт, одетый по тогдашней детской моде, - и мальчиков, и девочек лет до пяти наряжали примерно одинаково

Однако Лавкрафту удалось нечто большее. Человек, который всю жизнь с готовностью изумлялся разнообразным тайнам (чаще воображаемым, чем реальным), превратил свою биографию и творчество в единый «феномен Лавкрафта» - вызывающий если не изумление, то как минимум недоумение. Перед нами предстаёт довольнотаки противоречивая личность. Домосед, с упоением рассказывающий о смертельно опасных путешествиях и ужасающих неведомых пространствах. Дремучий, махровый ксенофоб - не придерживающийся, однако, этих декларируемых принципов в реальном взаимодействии с людьми. Практически неизвестный при жизни - и совершенно неожиданно ставший невероятно популярным после смерти… Давайте присмотримся к классику хоррора более внимательно.

Лавкрафту девять лет. Его отец уже умер в психиатрической лечебнице. Его мать ещё жива и в здравом уме. А ему самому снятся кошмарные сны про плато Лэнг

БИБЛИОТЕКА И ТЕЛЕСКОП

«Он был высоким, худощавым и светловолосым юношей, с серьёзными глазами, немного сутулился, одевался с лёгкой небрежностью и производил впечатление не очень привлекательного, неловкого, но вполне безобидного молодого человека.»
Говард Филлипс Лавкрафт, «Случай Чарльза Декстера Варда»

20 августа 1890 года в городе Провиденс (штат Род-Айленд) родился мальчик - единственный и по тогдашним меркам поздний ребёнок коммивояжёра-ювелира Винфилда Скотта Лавкрафта и его жены Сары Сьюзан Филлипс. И Винфилд, и Сара происходили из старых американских семей, обосновавшихся в Новом Свете со времён Колонии Массачусетского залива, то есть с 1630 года. Принадлежать к потомкам первопоселенцев было весьма почётно. Это «аристократическое» происхождение, судя по всему, и сформировало элитистские и отнюдь не толерантные взгляды писателя.

«Все они оказались людьми смешанной крови, чрезвычайно низкого умственного развития, да ещё и с психическими отклонениями.»
Типичное для Лавкрафта описание служителей мрачных культов

Уиппл Ван Бюрен Филлипс, дед Говарда Лавкрафта, любил под настроение рассказывать внуку готические ужастики

В большом фамильном доме номер 454 по Энджелл-стрит появлению на свет отпрыска радовались не только его родители, но и жившие там же сёстры матери, Лиллиан Делора и Энни Эмелин, и дед Говарда - Уиппл Ван Бюрен Филлипс, бизнесмен, изобретатель и книгочей (собравший за свою жизнь, кстати, самую большую библиотеку в Провиденсе - а возможно, и во всём Род-Айленде); они с самого начала помогали родителям Говарда.

Помощь родственников оказалась очень кстати. Особенно через три года, когда Винфилда Скотта пришлось срочно госпитализировать в психиатрическую лечебницу Провиденса - Butler Hospital - в состоянии острого психоза. В течение следующих пяти лет, как ни пытались врачи улучшить состояние Лавкрафта-старшего, дела шли всё хуже и хуже - и в 1898 году, в возрасте всего сорока пяти лет, отец Говарда скончался от нервного истощения.

Конечно же, в окружении четырёх любящих взрослых Говард не остался без внимания. Наибольший вклад в его воспитание сделал Уиппл Ван Бюрен - всячески поощрявший интеллектуальное развитие своего внука. Благо тот рос вундеркиндом: запоем читал классиков и арабские сказки, с шести лет стал писать стихи и рассказы. К готической прозе юный Лавкрафт тоже приобщился с раннего детства: мало того, что подобных книг хватало в домашней библиотеке, так ещё и дед - человек несомненно творческий, но, к сожалению, не записывавший свои произведения, - регулярно рассказывал внуку мрачные, таинственные и захватывающие истории.

Первым литературно значимым рассказом Говарда Филлипса Лавкрафта стал «Зверь в пещере», написанный в возрасте 15 лет - в 1905 году.

Увы, к завидному интеллекту прилагалось чрезвычайно слабое здоровье. Мальчик болел беспрестанно, и если до восьми лет он ещё как-то мог ходить в школу, пусть и с большими пропусками, то после этого захворал на целый год и в итоге был отчислен. Впрочем, нельзя сказать, что он потерял время, - благодаря деду Говард увлёкся историей, химией и особенно астрономией и даже начал издавать The Scientific Gazette и The Rhode Island Journal of Astronomy, посвящённые своим научным исследованиям.

Хотя сначала статьи Лавкрафта были достаточно детскими, вскоре его заметили и более серьёзные издания. Так, уже в 1906 году его статью по астрономии опубликовал The Providence Sunday Journal. Далее Говард стал постоянным ведущим астрономической колонки в The Pawtuxet Valley Gleaner. А затем его научными статьями заинтересовались и другие издания: The Providence Tribune, The Providence Evening News, The Asheville (N.C.) Gazette-News.

Другой проблемой Говарда были серьёзные нарушения сна. Кошмарные сновидения, ночной паралич (состояние, при котором человек просыпается раньше, чем оказывается способным пошевелиться, или же засыпает позже, чем мышцы полностью расслабляются. Часто сопровождается иррациональным ужасом, удушьем, дезориентацией в пространстве, фантастическими видениями), галлюцинации (вроде мерзких крылатых тварей, уносивших мальчика на плато Лэнг, или появлявшегося из толщи зловонных вод Дагона) - всё это чрезвычайно выматывало и без того некрепкий организм. Раз за разом Лавкрафт просыпался в панике с бешено бьющимся сердцем.

В 1904 году на семью Лавкрафтов-Филлипсов обрушилось новое несчастье - умер дед Уиппл Ван Бюрен. Финансовые дела пришли в полное расстройство, и Говард с матерью были вынуждены перебраться в небольшую квартиру на той же улице - Энджелл-стрит 598.

Потеря деда и родного дома - того места, где он чувствовал себя хоть как-то защищённым от пугающего мира, - больно ударила по Лавкрафту. Он начал задумываться о самоубийстве. Впрочем, через некоторое время смог взять себя в руки и даже пойти в новую школу - Hope High School. Со школой Говарду неожиданно повезло - и с одноклассниками, и особенно с учителями, поощрявшими его научные интересы. Однако слабое здоровье всё-таки подвело, и в 1908 году после сильнейшего нервного срыва Лавкрафт был вынужден покинуть школу, так и не получив диплома о среднем образовании. Этой детали своей биографии Говард откровенно стыдился: порой замалчивал её, порой сообщал откровенную неправду.

Не сложилось с формальным образованием и дальше - попытка поступить в Brown University провалилась. Казалось, будущее не сулит вообще ничего хорошего, так что Лавкрафт перешёл к затворническому образу жизни и в следующие пять лет почти не выходил из дома.

БУЛЬВАРНОЕ ЧТИВО

The Argosy - старейший из палп-журналов

Палп-журналы (от английского pulp - целлюлозная масса из вторсырья и выработанная из неё низкокачественная дешёвая бумага), при всём пренебрежительном к ним отношении со стороны высоколобых интеллектуалов, на самом деле выполняли очень важную функцию. Они давали возможность почитать литературу - пусть и не самую лучшую - тем, кто был не в состоянии за неё дорого платить. Рабочим и служащим на грошовой зарплате, которым хотелось отдохнуть после работы. Детям и подросткам, у которых денег было и того меньше - а пища для воображения требовалась. Или просто людям, которым предстояло куда-то ехать или кого-то долго ждать: книгу с собой не возьмёшь, она дорогая, а вот одноразовый журнал - вполне.

Первым американским палп-журналом стал The Argosy (сначала называвшийся Golden Argosy): он начал выходить 2 декабря 1882 года и продержался аж до 1978-го. Исходно он был ориентирован на детей, выходил раз в неделю и стоил пять центов, однако вскоре стало ясно, что такая политика издания не окупается. Так что с 1894 года журнал стал ежемесячным и десятицентовым и стал публиковать детективы, мистику, вестерны, готику, истории про путешественников, пиратов, золотоискателей… Ровно то, что надо, чтобы отвлечься и развлечься.

За The Argosy потянулись и другие: The Popular Magazine, Adventure, All-Story, Blue Book, Top-Notch, Short Story, Cavalier… В первом десятилетии XX века их счёт шёл уже на десятки - и они начали деятельно изменять (и формировать) массовую культуру.

СПАСЕНИЕ ДЛЯ ЗАТВОРНИКА

«Изменения произошли во время сна. Я не могу припомнить в деталях, как всё случилось, поскольку сон мой, будучи беспокойным и насыщенным различными видениями, оказался тем не менее довольно продолжительным. Проснувшись же, я обнаружил, что меня наполовину засосало в слизистую гладь отвратительной чёрной трясины, которая однообразными волнистостями простиралась вокруг меня настолько далеко, насколько хватало взора.»
Говард Филлипс Лавкрафт «Дагон»

Описывая следующий период жизни Лавкрафта, чрезвычайно трудно удержаться от ощущения, что события происходят не в начале XX века, а столетием позже. В самом деле, представим себе эту картину. Восемнадцатилетний молодой человек, все интересы которого на тот момент - астрономия да литература, живёт вместе с мамой в небольшой квартирке, практически ни с кем не общается и только читает, читает… Чего-то не хватает для полноты образа, не так ли? Активной переписки в Фейсбуке или там Вконтакте, флеймогонных постов, порождающих километровые ленты комментов, с массовыми зафрендами-отфрендами, руганью и лайками? Ну почему же не хватает - и это тоже было!

Номер The Argosy, где был опубликован рассказ Фредерика Джексона

Поскольку к тому времени ещё не появился на свет не только Марк Цукерберг, но даже его родители, место Фейсбука занимал палп-журнал для подростков The Argosy - где в 1913 году и был опубликован попавшийся на глаза Лавкрафту рассказ Фредерика Джексона. Чем ему настолько не понравилась совершенно заурядная любовная история (уж их-то по тем временам в палп-журналах было более чем достаточно), сказать трудно, но Говард написал в редакцию крайне эмоциональное письмо, в котором раздраконил произведение Джексона в пух и прах. Естественно, поклонники Джексона встали на дыбы, и на страницах журнала завязалась долгая яростная переписка, в которую постепенно втянулось множество людей. В том числе и Эдвард Даас, возглавлявший тогда United Amateur Press Association (UAPA), - эта организация объединяла молодых американских авторов, которые издавали свои собственные журналы и писали в них же.

Присмотревшись в ходе дискуссии к Лавкрафту, Даас предложил ему войти в UAPA. Лавкрафт согласился и стал издавать журнал The Conservative (суммарно за 1915–1923 годы вышло 13 его выпусков), где публиковал свои стихи, статьи и эссе. Самое же главное - он (видимо, почувствовав востребованность) наконец-то смог выйти из дома и зажить куда более полнокровной жизнью: в окружении людей, а не только книг.

С книгами, впрочем, всё тоже было в порядке. Лавкрафт вернулся к написанию рассказов: в 1917 году в свет вышли «Склеп» и «Дагон», потом - «Воспоминание о докторе Сэмюэле Джонсоне», «Полярис», «За стеной сна», «Перевоплощение Хуана Ромеро»… Мучившие его в детстве кошмары Лавкрафт переплавлял в фантастические произведения - благо с таким анамнезом недостатка в материале не было.

Судя по всему, социальная активность - писательские конференции, встречи с коллегами и с читателями, обильная переписка с многочисленными адресатами - помогла Лавкрафту перенести ещё один удар. В 1919 году, после долгих лет депрессии, резко ухудшилось состояние его матери. Сару Сьюзан Филлипс Лавкрафт госпитализировали в тот же Butler Hospital, где в своё время безуспешно пытались вылечить её мужа. Состояние её было, впрочем, несколько лучше - она хотя бы могла писать письма родным, и мать с сыном продолжали поддерживать близкие отношения до самой смерти Сары Сьюзан в 1921 году.

Соня Грин - писатель, издатель и просто красавица

Сложно сказать, что случилось бы с Лавкрафтом - смерть матери он переживал тяжело, - не будь у него отдушины в виде разнообразных писательских мероприятий, где его ждали. Через несколько недель он уже поехал в Бостон на конференцию журналистов-любителей - и там познакомился с Соней Хафт Грин. Успешная владелица шляпного магазина, self-made woman, овдовевшая пять лет назад после крайне неудачного брака, она была ещё и палп-писателем, издателем-любителем и спонсором нескольких фэнзинов. Общие литературные интересы сблизили Говарда и Соню, и 3 марта 1924 года они поженились.

Тётки Лавкрафта не одобряли его романа - потому им стало известно о свадьбе Говарда и Сони лишь постфактум

Соня Грин - урождённая Шафиркина, дочь Симона и Рахиль Шафиркиных из города Ичня Черниговской губернии - по происхождению своему вроде бы никак не попадала в категорию «правильных», «своих», столь важную для Лавкрафта - по крайней мере, если судить по его произведениям. Однако, когда схлёстываются теоретические декларации и реальная жизнь, чаще всего преимущество не на стороне деклараций. Знакомство с умной и очаровательной дамой сдвинуло умопостроения Говарда на задний план… правда, лишь на время.

ТУДА И ОБРАТНО

«Джилмен поселился в древнем Аркхэме, где, казалось, остановилось время и люди живут одними легендами. Здесь повсюду в немом соперничестве вздымаются к небу островерхие крыши; под ними, на пыльных чердаках, в колониальные времена скрывались от преследований Королевской стражи аркхэмские ведьмы.»
Говард Филлипс Лавкрафт, «Сны в ведьмином доме»

На первых порах брак Говарда и Сони был успешен. Молодожёны переехали в НьюЙорк, где Лавкрафт вошёл в группу литераторов и интеллектуалов, неофициально называвшуюся Калем-клуб. Он стал печататься в палп-журнале Weird Tales: редактор Эдвин Бёрд публиковал многие рассказы Лавкрафта, невзирая на критику со стороны части читателей. Наконец, Соня занялась здоровьем Говарда - и её муж, ранее болезненно худой, благодаря кулинарным талантам супруги изрядно поправился.

Дальше дела пошли хуже. Соня уехала в Кливленд, пытаясь улучшить дела своей фирмы, - но разорение банка, где она держала сбережения, привело к банкротству. Вдобавок она ещё и заболела - так что финансово обеспечивать семью, по идее, должен был Лавкрафт. Однако у него абсолютно не было привычки к систематической работе, да и профессиональных навыков не хватало.

При этом Лавкрафт мог отвергать даже весьма выгодные рабочие варианты, если они были связаны хоть с каким-то неудобством для него. Так, ему предложили работу редактора в Weird Tales - но для этого надо было переехать в Чикаго. «Вы только представьте, в какую трагедию вылился бы этот переезд для старой развалины вроде меня», - скорбно ответил 34-летний Говард.

Пока больная Соня ездила по Штатам, пытаясь заработать денег, Лавкрафт обретался в Нью-Йорке, с каждым днём всё более и более недовольный этим городом. Он (живя на те деньги, что ухитрялась пересылать ему жена) был вынужден переехать в квартиру на Клинтон-стрит в Бруклине, где было много эмигрантов, принадлежавших к разным национальностям и расам, - это одновременно и бесило Говарда, и приводило его в ужас. Именно там он начал писать «Зов Ктулху» - одно из самых знаменитых своих произведений о жестоком божестве, которому поклоняются отвратительные сектанты и которое способно насылать смертельные кошмары на людей (да и просто жрать их).

Лавкрафт оценивал рассказ о Ктулху как довольно средний, а редактор Weird Tales (им к тому времени стал Фернсворт Райт) поначалу и вовсе отверг его - и опубликовал только тогда, когда один из друзей Лавкрафта солгал, что Говард отошлёт произведение в другой журнал. Зато «Зов Ктулху» крайне лестно охарактеризовал Роберт Говард: «Шедевр, который, я уверен, будет жить в качестве одного из высших достижений литературы… Лавкрафт занимает уникальное положение в литературном мире; он захватил, во всех отношениях, миры за пределами нашего ничтожного кругозора».

Надо признать, что по крайней мере относительно хоррор-литературы Роберт Говард оказался прав.

Конечно же, долго такой жизни Лавкрафт не выдержал - и вернулся в родной Провиденс. Брак его, по сути, тихо распался, однако до официального развода дело так и не дошло. С Соней он больше не виделся. А Провиденс - вместе с находящимся неподалёку Салемом - стал прототипом Аркхэма, самого известного города из творчества Лавкрафта.

СВОИ НЕ-СВОИ

Отца Иваницкого можно встретить на аркхэмском кладбище или в Тайном Обществе Дагона. Очень полезный союзник - спасает от проклятия

Как правило, когда речь идёт о ксенофобах, можно довольно чётко их определить. Например, автор - антисемит. Или белый расист. Или чёрный… Но не так с Лавкрафтом. Его ксенофобия не сковывала себя жёсткими рамками - чего уж мелочиться? Индейцы, эскимосы, негры, египтяне, индусы - все, вот буквально все они с помощью своих кошмарных ритуалов собираются уничтожить цивилизацию, человечество и Землю!

Впрочем, существовали люди, которые, не будучи WASP (White Anglo-Saxon Protestant - белыми англосаксонскими протестантами, то есть, по тогдашним понятиям, единственными полноценными и стопроцентными американцами) и даже западноевропейцами, тем не менее не попадали для писателя в категорию «чужих». Это поляки.

Дело в том, что бурная история и не всегда благополучное экономическое положение Польши XIX века привели к массовой эмиграции за рубеж - в первую очередь в США. Довольно много представителей польской диаспоры было и в Новой Англии, где находится Провиденс. И привычные с детства поляки, судя по всему, трепетную душу Говарда Филлипса не смущали. Из чего можно сделать не особо оригинальный вывод «больше знаешь - меньше боишься». А играя в настольную игру «Ужас Аркхэма», можно взять себе в союзники местного ксендза, отца Иваницкого.

После долгих злоключений Соня Грин уехала в Калифорнию, там второй раз вышла замуж - за доктора Дэвиса из Лос-Анджелеса (причём пока Лавкрафт ещё был жив, что вообще-то считалось серьёзным преступлением), потом в очередной раз овдовела. Написала мемуары «Частная жизнь Лавкрафта» - уже под именем Сони Дэвис. И прожила в итоге довольно долгую и успешную жизнь - умерла она в 1972 году, в возрасте 89 лет.

Август Дерлет на своём рабочем месте

Следующие несколько лет стали самыми плодотворными для творчества Лавкрафта. Он много путешествовал (в основном по Новой Англии, но не только - ещё ездил в Квебек, Филадельфию, Чарльстон, Сент-Августин), набирался впечатлений - и, конечно, же, писал. Произведения этого времени порой называют «старшими текстами Лавкрафта»: к ним относятся романы «Хребты безумия», «Тень над Иннсмутом» и «Случай Чарльза Декстера Варда», рассказы и повести «Цвет из иных миров», «Ужас Данвича», «Серебряный ключ», «Тень из безвременья», «Шепчущий во тьме». Помимо художественных произведений, тогда же изпод его пера вышло множество статей на самые разные темы: от политики до архитектуры, от экономики до философии. Лавкрафт также продолжал обширную переписку и со старыми друзьями вроде Роберта Блоха, и с молодыми авторами (в число которых входили, например, Август Дерлет и Фриц Лейбер).

По оценке его биографа Спрэга де Кампа, Лавкрафт в течение жизни написал порядка 100 тысяч писем (из которых сохранилась лишь пятая часть). Если это так, он поставил абсолютный рекорд среди всех людей, когда-либо живших на Земле. Другие биографы, однако, считают, что данные де Кампа сильно завышены и Лавкрафт написал лишь около 30 тысяч писем. Впрочем, даже это число означает, что он находится на втором месте - после Вольтера.

К сожалению, при всех творческих успехах финансовые дела писателя становились всё хуже. Публиковался он мало и редко, наследство - на которое он по большей части и жил - закончилось. Лавкрафт вынужденно переехал в небольшой дом к одной из своих тёток. Проблемы со здоровьем, вызванные регулярным недоеданием (нередко он голодал, чтобы сэкономить деньги на бумагу и конверты для переписки), усугубились депрессией, в которую Лавкрафт впал после самоубийства одного из самых близких своих друзей, Роберта Говарда. В итоге в начале 1937 года врачи диагностировали у него рак кишечника - к тому времени уже развившийся до состояния, с которым медицина ничего поделать не могла. 15 марта 1937 года Лавкрафта не стало.

Могильная плита Лавкрафта, поставленная благодаря его поклонникам

Фамильное захоронение Лавкрафтов

Изначально отдельного надгробия у Лавкрафта не было - его имя и фамилия были написаны на родительском памятнике. Однако, когда его произведения стали популярными, поклонникам показалось этого мало. Так что они собрали деньги и в 1977 году установили на том же кладбище отдельное надгробие для любимого писателя. На нём - кроме имени и двух дат - написана фраза I am Providence (это не самоэпитафия, а просто цитата из одного его письма). Такая игра слов в буквальном переводе на русский означает одновременно и «Я Провиденс», и «Я провидение», «Я промысел божий». Изящно, пафосно и с небольшим налётом таинственности - ровно так, как мы и ожидали бы от Лавкрафта.

«НЕ ВЫХОДИ ИЗ КОМНАТЫ, НЕ СОВЕРШАЙ ОШИБКУ»

«Мы живём на тихом островке невежества посреди тёмного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далёкие расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своём направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет день, и объединение разрозненных доселе обрывков знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.»

Говард Филлипс Лавкрафт, «Зов Ктулху»

Обычно на смерти человека его биография и заканчивается. Но будь это так в случае с Лавкрафтом, вряд ли мы помнили бы палпавтора 1920–1930-х годов. Тысячи их. И прижизненно опубликованная книга («Тень над Иннсмутом» была выпущена в 1936 году в Пенсильвании) тоже вряд ли изменила бы ситуацию.

Книги Говарда Лавкрафта, изданные Arkham House

Но когда до литературного наследства Лавкрафта добрались его душеприказчики и биографы, расклад изменился кардинально. В первую очередь, конечно, благодаря Августу Дерлету (среднего уровня фантасту, но гениальному рекламщику и книгоиздателю), создавшему в 1939 году издательство Arkham House специально для публикаций лавкрафтовских произведений - крайне редкий случай в этой отрасли.

Август Дерлет, горячий поклонник Лавкрафта, как мог способствовал изданию его произведений и при жизни. Однако сам Лавкрафт регулярно ему мешал: отказывался предоставлять написанное, заявлял, что он-де как автор себя изжил, и так далее. Зато с момента, когда Дерлет был допущен к посмертным архивам без ограничений, всё завертелось - и до сих пор, хотя прошло уже целых восемьдесят лет, продолжает набирать обороты.

Опубликовано было, кажется, вообще всё, что написал Лавкрафт и что сохранилось (включая неоконченные произведения, многотомные издания писем и межавторские проекты). В этом, конечно, поучаствовало не только Arkham House - подтянулись и другие издательства. По мотивам произведений снято около пятидесяти фильмов и аниме (начиная с «Заколдованного замка» 1963 года - он же положил начало моде на кроссоверы «Лавкрафт плюс Икс», в данном случае плюс Эдгар По). Создано также порядка пятидесяти компьютерных игр разных жанров и чуть меньше тридцати - настольных. Количество разнообразного фанарта вообще учёту не поддаётся. И нет никаких признаков того, что в ближайшее время мы позабудем Ктулху, Аркхэм и плато Лэнг.

Площадь Лавкрафта в Провиденсе

Почему же Лавкрафт, не особо известный при жизни, стал настолько популярен после смерти? Рискнём предложить вариант ответа - хотя и довольно неприятный для нас. Если коротко - Лавкрафт опередил своё время. Обычно это, правда, говорится применительно к каким-нибудь научным открытиям или другим гениальным прозрениям, но будем честны: наше бытие состоит отнюдь не только из выдающихся достижений прошлого.

Вспомним стандартную схему лавкрафтовских произведений: вроде жили нормально, но сунулись куда не надо или открыли что не надо - и вот из-за этого прямо сейчас в мир ломится чужое зло, такое страшное, что даже и не описать. Мораль: а нечего было соваться и открывать, знания умножают не только скорбь, но и прямо-таки хтонический ужас.

Для людей конца XX - начала XXI века такой вот поджанр хоррора стали настоящим подарком. Потому что - ну посмотрим же на себя честно. Мы запираемся от непосредственной жизни в домике виртуальной реальности и дистанционного общения. Мы невольно напрягаемся, если рядом с нами чужие - то есть люди, которые отличаются от нас внешностью, одеждой или религией. Наши деньги тратятся на то, чтобы отгородиться от остального человечества, а не на исследования космоса, - но мы и не возражаем. Мы с энтузиазмом распространяем страшилки вроде ужасного тысячещупальце... изменяющего нас ГМО и пьём фуфломицины и заряженную воду. Да вспомним хотя бы про конец света по календарю майя - сколько представителей просвещённого человечества верило в это тайненькое знаньице, которое прекрасно бы смотрелось под одной обложкой с рассказами про Йог-сотота, Дагона и Ньярлатотепа!

Всё это выглядит довольно жалко. А чтобы облагородить страх перед очередной синтезированной плесенью или овечкой Долли, нужен пафос, чем больше, тем лучше. Вот уж что Лавкрафт нам отсыпал щедрой рукой! «Чудовищные божества, способные уничтожить мироздание, и их внушающие трепет и отвращение культы» - это ведь звучит намного лучше, чем «я боюсь Васю и генномодифицированную кукурузу». Не так стыдно.

Спасибо вам, Говард Филлипс. Вы стали хорошим зеркалом для нас. Ну а что отражение могло бы быть и получше - это правда. И с этим как-то разбираться уже нам самим.

Страх - самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх - страх неведомого.

Говард Филлипс Лавкрафт «Сверхъестественный ужас в литературе»

В каком-то смысле Говард Лавкрафт удачливее многих других авторов. Речь не об успехах в книгоиздании: при жизни Лавкрафта лишь один его роман ушёл в печать, а рассказы выходили в свет в дешёвых журналах, где публиковали кого ни попадя. И не о яркой, насыщенной жизни: вряд ли кого впечатлит переезд из одного дома в другой на расстоянии в несколько десятков метров…

Лавкрафту удалось нечто большее. Человек, который всю жизнь изумлялся любым тайнам (чаще воображаемым, чем реальным), превратил свою биографию и творчество в «феномен Лавкрафта», вызывающий если не изумление, то недоумение. Перед нами очень противоречивая личность. Домосед, с упоением писавший о смертельно опасных путешествиях и ужасающих неведомых пространствах. Дремучий, махровый ксенофоб на словах - не придерживавшийся этих принципов в реальной жизни. Почти неизвестный при жизни - и неожиданно ставший популярным после смерти…

Давайте присмотримся к классику хоррора повнимательней.

Музыка для настроения: Nox Arcana - Necronomicon

Библиотека и телескоп

Он был высоким, худощавым и светловолосым юношей с серьёзными глазами, немного сутулился, одевался с лёгкой небрежностью и производил впечатление не очень привлекательного, неловкого, но безобидного молодого человека.

Говард Филлипс Лавкрафт «Случай Чарльза Декстера Варда»

Юный Лавкрафт, одетый по тогдашней детской моде, - и мальчиков, и девочек лет до пяти наряжали одинаково

20 августа 1890 года в городе Провиденс, штат Род-Айленд, родился единственный и по тогдашним меркам поздний ребёнок коммивояжёра-ювелира Винфилда Скотта Лавкрафта и его жены Сары Сьюзан Филлипс.

Винфилд и Сара происходили из старых американских семей, обосновавшихся в Новом Свете с 1630 года. Быть потомком первопоселенцев считалось почётно. Это «аристократическое» происхождение, похоже, и сформировало нетолерантные взгляды писателя.

Все они оказались людьми смешанной крови, чрезвычайно низкого умственного
развития, да ещё и с психическими отклонениями.

Типичное для Лавкрафта описание служителей мрачных культов

В большом фамильном доме номер 454 по Энджелл-стрит жили и сёстры его матери, Лиллиан Делора и Энни Эмелин, и дед Уиппл Ван Бюрен Филлипс - бизнесмен, изобретатель и книгочей (собравший, кстати, самую большую библиотеку в Провиденсе). Помощь родственников оказалась очень кстати через три года, когда Винфилда Скотта пришлось срочно госпитализировать в психиатрическую лечебницу Провиденса Butler Hospital в состоянии острого психоза. Как ни пытались врачи улучшить состояние Лавкрафта-старшего, дела шли всё хуже, и в 1898 году, в возрасте всего сорока пяти лет, отец Говарда умер от нервного истощения.

Уиппл Ван Бюрен, дед Говарда, любил рассказывать внуку страшные истории

Конечно, в окружении четырёх любящих взрослых Говард не остался без внимания. Особенно часто с внуком занимался Ван Бюрен. Благо, мальчик рос вундеркиндом: запоем читал классиков и арабские сказки, с шести лет стал писать стихи и рассказы. К готической прозе юный Лавкрафт тоже приобщился с детства: таких книг хватало в домашней библиотеке, да и дед - человек явно творческий, но, к сожалению, не записавший свои сочинения, - часто рассказывал внуку мрачные, таинственные и захватывающие истории.

Первым литературно значимым рассказом Говарда стал «Зверь в пещере», написанный в в 1905 году. Увы, к завидному интеллекту прилагалось чрезвычайно слабое здоровье. Мальчик болел беспрестанно, и если до восьми лет ещё мог ходить в школу, пусть и с большими пропусками, то после этого захворал на целый год и был отчислен.

Говарду девять лет. Его отец уже умер в психушке. Ему снятся кошмары про плато Лэнг

Впрочем, нельзя сказать, что он потерял время, - благодаря деду Говард увлёкся историей, химией и особенно астрономией и даже начал выпускать журналы The Scientific Gazette и The Rhode Island Journal of Astronomy, посвящённые своим научным исследованиям.

Сначала статьи Лавкрафта были весьма детскими, но вскоре его заметили и серьёзные издания. Уже в 1906 году его статью по астрономии опубликовал The Providence Sunday Journal. Далее Говард стал постоянным ведущим астрономической колонки в The Pawtuxet Valley Gleaner. А затем его научными статьями заинтересовались и другие издания: The Providence Tribune, The Providence Evening News, The Asheville (N.C.) Gazette-News.

Другой проблемой Говарда были сны. Кошмары, галлюцинации, вроде мерзких крылатых тварей, уносивших мальчика на плато Лэнг, или всплывавшего из толщи зловонных вод Дагона, - всё это выматывало и без того некрепкий организм. Раз за разом Лавкрафт просыпался в панике с бешено бьющимся сердцем и не мог пошевелиться - его охватывал ночной паралич.

Ночной паралич - состояние, при котором человек просыпается раньше, чем оказывается способным пошевелиться, или же засыпает позже, чем мышцы полностью расслабляются. Часто сопровождается иррациональным ужасом, удушьем, дезориентацией в пространстве, фантастическими видениями.

Изменения произошли во время сна. Я не могу припомнить в деталях, как всё случилось, поскольку сон мой, будучи беспокойным и насыщенным различными видениями, оказался тем не менее довольно продолжительным. Проснувшись же, я обнаружил, что меня наполовину засосало в слизистую гладь отвратительной чёрной трясины, которая однообразными волнистостями простиралась вокруг меня настолько далеко, насколько хватало взора.

Говард Филлипс Лавкрафт «Дагон»

В 1904 году на семью обрушилось новое несчастье - умер дед Ван Бюрен. Финансовые дела пришли в полное расстройство, и Говарду с матерью пришлось перебраться в небольшую квартирку на той же улице - Энджелл-стрит 598.

Немало персонажей Лавкрафта были похожи на него

Потеря деда и родного дома, где он чувствовал себя хоть как-то защищённым от пугающего мира, - больно ударила по Лавкрафту. Он начал подумывать о самоубийстве. Впрочем, смог взять себя в руки и даже пойти в новую школу - Hope High School. Говарду неожиданно повезло - и с одноклассниками, и особенно с учителями, поощрявшими его научные интересы. Но слабое здоровье всё-таки подвело, и в 1908 году после сильнейшего нервного срыва Лавкрафт бросил школу, так и не получив диплома о среднем образовании. Этой детали своей биографии Говард стыдился: порой замалчивал её, порой откровенно врал.

Спасение для хикки

Описывая следующий период жизни Лавкрафта, трудно удержаться от мысли, что события происходят в начале XX века, а не столетием позже. Представим себе эту картину. Восемнадцатилетний юноша, все интересы которого - астрономия да литература, живёт с мамой в небольшой квартирке, почти ни с кем не общается и только читает, читает… Чего не хватает для полноты образа? Активной переписки в Фейсбуке или Вконтакте, флеймогонных постов, порождающих километровые ленты комментов, с массовыми зафрендами-отфрендами, руганью и лайками? Ну, почему же, и это было!

Номер The Argosy с рассказом Джексона

Место Фейсбука занимал палп-журнал для подростков The Argosy, где в 1913 году вышел попавший на глаза Лавкрафту рассказ Фредерика Джексона. Чем ему настолько не понравилась заурядная любовная история (уж их-то по тем временам в палп-журналах было предостаточно), сказать трудно, но Говард написал в редакцию крайне эмоциональное письмо, в котором раздраконил творение Джексона в пух и прах.

Поклонники Джексона встали на дыбы, и на страницах журнала завязалась долгая яростная переписка, в которую втянулось множество людей. В том числе и Эдвард Даас, возглавлявший тогда United Amateur Press Association (UAPA), - организацию молодых американских авторов, которые сами издавали свои журналы и писали в них.

Присмотревшись к Лавкрафту, Даас предложил ему войти в UAPA. Тот согласился и стал издавать журнал The Conservative (суммарно за 1915–1923 годы вышло 13 его выпусков), где публиковал свои стихи, статьи и эссе. Главное же - он, почувствовав востребованность, наконец-то смог выйти из дома и зажить куда более полнокровной жизнью в окружении людей, а не только книг.

С книгами, впрочем, всё тоже было в порядке. Лавкрафт снова начал писать рассказы: в 1917 году в свет вышли «Склеп» и «Дагон», потом - «Воспоминание о докторе Сэмюэле Джонсоне», «Полярис», «За стеной сна», «Перевоплощение Хуана Ромеро»… Мучившие его в детстве кошмары Лавкрафт переплавлял в фантастические истории - благо недостатка в материале не было.

Публикации Лавкрафта в pulp-журналах

Бульварное чтиво

Палп-журнал Weird Tales, где печатались Лавкрафт и его друзья. В этом номере вышел рассказ Роберта Говарда о Конане «Королева чёрного побережья»

Палп-журналы (от слова pulp - целлюлозная масса из вторсырья и выработанная из неё дешёвая бумага), при всём пренебрежении к ним интеллектуалов, выполняли важную функцию. Они давали возможность почитать литературу - пусть и не лучшую - тем, кто не мог за неё дорого платить. Рабочим и служащим на грошовой зарплате, которым хотелось отдохнуть после работы. Детям и подросткам, у которых денег было и того меньше, а пища для воображения требовалась. Или просто людям, которым предстояло далеко ехать или долго ждать.

Первым американским палп-журналом стал The Argosy («Купеческое судно»): он начал выходить 2 декабря 1882 года и продержался аж до 1978-го. Сперва он назывался Golden Argosy, был ориентирован на детей, выходил раз в неделю и стоил пять центов, но вскоре стало ясно, что такая политика не окупается. С 1894 года журнал стал ежемесячным и десятицентовым и начал публиковать детективы, мистику, вестерны, готику, истории про путешественников, пиратов, золотоискателей… То, что надо, чтобы отвлечься и развлечься.

За The Argosy потянулись The Popular Magazine, Adventure, All-Story, Blue Book, Top-Notch, Short Story, Cavalier… В начале XX века счёт журналов шёл на десятки - и они меняли (и формировали) массовую культуру.

Общение с людьми - писательские конференции, встречи с коллегами и читателями, обильная переписка - помогло Лавкрафту перенести ещё один удар. В 1919 году, после долгих лет депрессии, резко ухудшилось состояние его матери. Сару Лавкрафт госпитализировали в тот же Butler Hospital, где безуспешно лечили её мужа. Состояние её было, впрочем, получше - она хотя бы могла писать письма, и продолжала поддерживать отношения с сыном до самой смерти в 1921 году.

Тётки Лавкрафта не одобряли его романа - потому им стало известно о свадьбе Говарда и Сони лишь постфактум

Сложно сказать, что случилось бы с Лавкрафтом - смерть матери он переживал тяжело, - не будь у него отдушины в виде писательских мероприятий, где его ждали. Через пару недель он уже поехал в Бостон на конференцию журналистов-любителей - и там познакомился с Соней Хафт Грин. Успешная владелица шляпного магазина, self-made woman, овдовевшая пять лет назад после неудачного брака, она была ещё и палп-писателем, издателем-любителем и спонсором нескольких фэнзинов. Общие интересы сблизили Говарда и Соню, и 3 марта 1924 года они поженились.

Соня Грин - урождённая Шафиркина, дочь Симона и Рахиль Шафиркиных из города Ичня Черниговской губернии - по происхождению своему вроде бы не попадала в категорию «правильных», «своих», столь важную для Лавкрафта - по крайней мере, если судить по его произведениям. Но, когда схлёстываются теории и реальная жизнь, чаще всего, теории проигрывают. Знакомство с умной и очаровательной дамой заставило Говарда позабыть о своих воззрениях… правда, лишь на время.

Свои не-свои

В настольной игре «Ужас Аркхэма» можно взять в союзники местного ксендза Иваницкого

Как правило, когда речь идёт о ксенофобии, можно чётко её определить. Например, вот этот человек - антисемит. Или белый расист. Или чёрный…

С Лавкрафтом не так. Его ксенофобия не сковывала себя рамками - чего уж мелочиться? Индейцы, эскимосы, негры, египтяне, индусы - все, вот буквально все они с помощью своих кошмарных ритуалов собираются уничтожить цивилизацию, человечество и Землю!

Впрочем, были один зарубежный народ, который не попал для писателя в категорию «чужих». Это… поляки! Бурная история и экономические проблемы Польши в XIX веке привели к массовой эмиграции за рубеж. Много представителей польской диаспоры было и в Новой Англии. Привычные с детства поляки трепетную душу Говарда Филлипса не смущали. Из чего можно сделать не особо оригинальный вывод «больше знаешь - меньше боишься».

Туда и обратно

Джилмен поселился в древнем Аркхэме, где, казалось, остановилось время и люди живут одними легендами. Здесь повсюду в немом соперничестве вздымаются к небу островерхие крыши; под ними, на пыльных чердаках, в колониальные времена скрывались от преследований Королевской стражи аркхэмские ведьмы.

Говард Филлипс Лавкрафт «Сны в ведьмином доме»

Сперва брак Говарда и Сони был успешен. Молодожёны переехали в Нью-Йорк, где Лавкрафт вошёл в Калем-клуб, группу литераторов и интеллектуалов. Он стал печататься в палп-журнале Weird Tales: редактор Эдвин Бёрд публиковал многие рассказы Лавкрафта, невзирая на критику части читателей. Наконец, Соня занялась здоровьем Говарда - и муж, ранее болезненно худой, благодаря кулинарным талантам супруги поправился.

Номера Weird Tales с рассказами Лавкрафта

Дальше дела пошли хуже. Соня уехала в Кливленд, пытаясь улучшить дела своей фирмы, - но банк, где она держала сбережения, разорился, и фирма обанкротилась. Вдобавок она ещё и заболела - так что финансово обеспечивать семью, по идее, должен был Говард. А у него не было привычки к систематической работе, да и профессиональных навыков не хватало.

Лавкрафт мог отвергать даже выгодные предложения работы, если они были связаны с неудобством для него. Так, ему предложили работу редактора в Weird Tales - но для этого надо было переехать в Чикаго. «Только представьте, в какую трагедию вылился бы этот переезд для старой развалины вроде меня», - скорбно ответил 34-летний Говард.

Пока больная Соня ездила по Штатам, пытаясь заработать, Лавкрафт обретался в Нью-Йорке, с каждым днём всё более недовольный этим городом. Он жил на деньги, что ухитрялась пересылать ему жена, и был вынужден переехать в квартиру на Клинтон-стрит в Бруклине, где было много эмигрантов, принадлежавших к разным народам и расам, - это бесило Говарда и приводило его в ужас. Именно там он начал писать «Зов Ктулху» - знаменитый рассказ о жестоком божестве, которому поклоняются отвратительные сектанты и которое насылает смертельные кошмары на людей (да и просто жрёт их).

Ктулху в исполнении художника Danilo Neira (Creative Commons)

Лавкрафт оценивал рассказ о Ктулху как средний, а редактор Weird Tales (им к тому времени стал Фернсворт Райт) поначалу и вовсе отверг его - и опубликовал только когда один из друзей Лавкрафта солгал, что Говард отошлёт произведение в другой журнал. Зато «Зов Ктулху» очень любил автор «Конана» Роберт Говард:

Шедевр, который, я уверен, будет жить в качестве одного из высших достижений литературы… Лавкрафт занимает уникальное положение в литературном мире; он захватил, во всех отношениях, миры за пределами нашего ничтожного кругозора.

Надо признать: хотя бы в рамках жанра ужасов Говард оказался прав.

Долго такой жизни Лавкрафт не выдержал - и вернулся в родной Провиденс. Брак его, по сути, тихо распался, но до официального развода так и не дошло. С Соней он больше не виделся. А Провиденс - вместе с соседним Салемом - стал прототипом Аркхэма, самого известного города из творчества Лавкрафта.

После долгих злоключений Соня Грин уехала в Калифорнию, там в очередной раз вышла замуж - за доктора Дэвиса из Лос-Анджелеса (причём Лавкрафт ещё был жив, что вообще-то делало новый брак недействительным), потом опять овдовела. Написала мемуары «Частная жизнь Лавкрафта» - уже как Соня Дэвис. Прожила долгую и успешную жизнь - и умерла в возрасте 89 лет.

Следующие несколько лет стали самыми плодотворными для Лавкрафта. Он много путешествовал (в основном по Новой Англии, но не только - ещё ездил в Квебек, Филадельфию, Чарльстон, Сент-Августин), набирался впечатлений - и, конечно, писал.

Его работы этого времени называют «старшими текстами Лавкрафта»: к ним относятся романы «Хребты безумия», «Тень над Иннсмутом» и «Случай Чарльза Декстера Варда», рассказы и повести «Цвет из иных миров», «Ужас Данвича», «Серебряный ключ», «Тень из безвременья», «Шепчущий во тьме». Тогда же из-под его пера вышло много статей на самые разные темы: от политики до архитектуры, от экономики до философии. Лавкрафт продолжал обширную переписку и со старыми друзьями, вроде Роберта Блоха, и с молодыми авторами, такими, как Август Дерлет и Фриц Лейбер.

Рождественская открытка, подписанная Лавкрафтом. Ну, как подписанная…

По оценке его биографа Лайона Спрэг де Кампа, Лавкрафт за всю жизнь написал около 100 тысяч писем (из которых сохранилась лишь пятая часть). Если это так, он поставил абсолютный рекорд среди всех людей, когда-либо живших на Земле. Другие биографы считают, что данные де Кампа завышены и Лавкрафт написал около 30 тысяч писем. Но даже это число помещает его на втором месте - после Вольтера.

Увы финансовые дела писателя становились всё хуже. Публиковался он мало и редко, наследство, на которое он жил, закончилось. Лавкрафту пришлось переехать в небольшой дом к одной из своих тёток. Проблемы со здоровьем, вызванные голоданием (так он пытался сэкономить деньги на бумагу и конверты для переписки), усугубились депрессией, в которую Лавкрафт впал после самоубийства его близкого друга Роберта Говарда.

В начале 1937 года врачи диагностировали у него рак кишечника - уже развившийся до состояния, с которым медицина ничего поделать не могла. 15 марта 1937 года Лавкрафта не стало.

Последний дом писателя: здесь он жил с мая 1933 года по 10 марта 1937-го, когда его увезли в госпиталь. Оттуда он уже не вернулся…

Сперва отдельного надгробия у Лавкрафта не было - его имя и фамилия были написаны на родительском памятнике. Но, когда его произведения стали популярны, поклонникам показалось этого мало. Они собрали деньги и в 1977 году установили отдельное надгробие для любимого писателя.

На нём, кроме имени и двух дат, написана фраза I am Providence (это не самоэпитафия, а просто цитата из одного его письма). Такая игра слов означает одновременно и «Я Провиденс», и «Я провидение», «Я промысел божий». Изящно, пафосно и с налётом таинственности - как раз то, чего мы и ожидали бы от Лавкрафта.

Могильная плита Лавкрафта, поставленная благодаря его поклонникам

Жизнь после смерти

Обычно на смерти человека его биография и заканчивается. Будь это так с Лавкрафтом, вряд ли мы помнили бы палп-автора 1920–1930-х годов. Тысячи их. И прижизненно опубликованная книга («Тень над Иннсмутом» вышла в 1936 году в Пенсильвании) вряд ли изменила бы ситуацию.

Но когда до литературного наследства Лавкрафта добрались душеприказчики и биографы, расклад изменился кардинально. В первую очередь благодаря Августу Дерлету - среднего уровня фантасту, но гениальному рекламщику и книгоиздателю. Он создал в 1939 году издательство Arkham House специально для публикаций лавкрафтовских произведений - редчайший случай в этой отрасли.

Дерлет, горячий поклонник Лавкрафта, помогал изданию его произведений и при жизни. Но ему мешал сам Лавкрафт: отказывался предоставлять написанное, заявлял, что он-де как автор себя изжил, и так далее. Зато когда Дерлет был допущен к посмертным архивам без ограничений, всё завертелось - и до сих пор, хотя прошло уже восемьдесят лет, продолжает набирать обороты.

Книги Лавкрафта, изданные Arkham House

Опубликовано было, кажется, вообще всё, что написал Лавкрафт и что сохранилось, включая неоконченные произведения, тома писем и межавторские проекты. В этом участвовало не только Arkham House - подтянулись и другие издательства.

По Лавкрафту снято несколько десятков фильмов, начиная с «Заколдованного замка» 1963 года - он же положил начало моде на кроссоверы «Лавкрафт плюс кто-то», в данном случае плюс Эдгар По. Создано порядка пятидесяти компьютерных игр и чуть меньше тридцати - настольных, записан целый ряд рок-опер. А уж количество отдельных песен, фан-арта и фанфиков по Лавкрафту учёту просто не поддаётся. И нет никаких признаков того, что в ближайшее время мы позабудем Ктулху, Аркхэм и плато Лэнг.

Так почему Лавкрафт?

Почему же Лавкрафт, не особо известный при жизни, стал так популярен после смерти? Рискнём предложить вариант ответа - хотя и довольно неприятный для нас. Если коротко - Лавкрафт опередил своё время. Обычно так говорят о научных или других гениальных прозрениях, но тут смысл в другом. Вспомним стандартную схему лавкрафтовских произведений: жили нормально, но сунулись куда не надо или открыли что не надо - и из-за этого в мир ломится чужое зло, такое страшное, что даже и не описать. Мораль: а нечего было соваться и открывать. Знания умножают не только скорбь, но и прямо-таки хтонический ужас.

Мы живём на тихом островке невежества посреди тёмного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далёкие расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своём направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет день, и объединение разрозненных доселе обрывков знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.

Говард Филлипс Лавкрафт «Зов Ктулху»

Ктулху в президенты! (в данном случае Польши)

Для людей конца XX - начала XXI века такой вид хоррора стал настоящим подарком. Потому что - ну, посмотрим на себя честно. Мы запираемся от жизни в домике виртуальной реальности и дистанционного общения. Мы напрягаемся, когда рядом с нами чужие - люди, которые отличаются от нас внешностью, одеждой или религией. Наши деньги тратятся на то, чтобы отгородиться от остального человечества, а не на исследования космоса, - но мы и не возражаем. Мы с энтузиазмом распространяем страшилки про ГМО, пьём фуфломицины и заряженную воду. А вспомните конец света по календарю майя - сколько представителей просвещённого человечества верило в это «тайное знаньице», которое прекрасно бы смотрелось под одной обложкой с рассказами про Йог-сотота, Дагона и Ньярлатотепа!

Всё это выглядит жалко. А чтобы облагородить страх перед очередной синтезированной плесенью или овечкой Долли, нужен пафос, чем больше, тем лучше. Вот уж что Лавкрафт нам отсыпал щедрой рукой! «Чудовищные божества, способные уничтожить мироздание, и их внушающие трепет и отвращение культы» - это ведь звучит намного лучше, чем «я боюсь Васю и генномодифицированную кукурузу». Не так стыдно.

Спасибо, Говард. Вы стали хорошим зеркалом для нас. Ну а что отражение могло бы быть и получше - это правда. И с этим как-то разбираться уже нам самим.

Говард Филлипс Лавкрафт

Howard Phillips Lovecraft
Дата рождения:

Провиденс
(Род-Айленд, США)
Дата смерти:

Провиденс
(Род-Айленд, США)
Гражданство:

США
Род деятельности:

писатель, поэт
Годы творчества:

1897—1908, 1917—1936
Жанр:

мистика Лавкрафтовские ужасы

Го́вард Фи́ллипс Лавкра́фт (англ. Howard Phillips Lovecraft, 20 августа 1890, Провиденс, Род-Айленд, США — 15 марта 1937, там же) — американский писатель и поэт, писавший в жанрах ужасов, мистики совмещая их в оригинальном стиле. Родоначальник Мифов Ктулху. При жизни Лавкрафта его творения не были широко известны, но впоследствии заметно повлияли на массовую культуру. Его творчество даже выделяют в отдельный поджанр: Лавкрафтовские ужасы.

Лавкрафт родился в Провиденсе (штат Род-Айленд, США). Он был единственным ребенком в семье коммивояжёра Уилфрида Скотта Лавкрафта и Сары Сьюзан Филлипс Лавкрафт. Известно, что его предки жили в Америке еще со времен Колонии Массачусетского залива (1630). Когда Говарду было три года, Уилфрида поместили в психиатрическую больницу, где тот находился в течение пяти лет до самой смерти 19 июня 1898.
Лавкрафт в возрасте 9-10 лет.

Лавкрафт был воспитан матерью, двумя тётками и дедушкой (Уиппл Ван Бюрен Филлипс), который приютил семью будущего писателя. Говард был вундеркиндом — читал наизусть стихи ещё в возрасте двух лет, а с шести уже писал свои. Благодаря дедушке, у которого была самая большая библиотека в штате, он познакомился с классической литературой. Помимо классики он увлёкся готической прозой и арабскими сказками Тысячи и одной ночи.

В возрасте 6-8 лет Лавкрафт написал несколько рассказов, большая часть которых к сегоднешнему дню не сохранилась. В возрасте 14 лет Лавкрафт пишет своё первое серьёзное произведение — «Зверь в пещере».

Лавкрафт в раннем детстве, 1892. Его мать до 6 лет заставляла будущего писателя носить длинные волосы и одевала как девочку.

Ребёнком Лавкрафт часто болел, и в школу пошёл лишь в возрасте восьми лет, но через год его забрали оттуда. Он много читал, изучал между делом химию, написал несколько работ (размножал их на гектографе небольшим тиражом), начиная с 1899 года («Научная газета»). Через четыре года он вернулся в школу.

Уиппл Ван Бурен Филлипс умер в 1904 году, после чего семья сильно обеднела и была вынуждена переехать в меньший дом на той же улице. Говарда опечалил выезд, и он даже подумывал о самоубийстве. Из-за нервного срыва, случившегося с ним в 1908 году, он так и не окончил школу, от чего сильно стыдился и печалился.

Лавкрафт писал фантастику ещё в детстве («Зверь в пещере» (1905), «Алхимик» (1908)), но позже предпочел ей поэзию и эссе. Вернулся к этому «несерьезному» жанру он лишь в 1917 году с рассказами «Дагон», затем «Гробница». «Дагон» стал его первым изданным творением, появившись в 1923 году в журнале «Таинственнные рассказы» (Weird Tales). В то же время Лавкрафт начал свою переписку, ставшую в итоге одной из самых объёмных в XX веке. Среди его корреспондентов были Форрест Аккерман, Роберт Блох и Роберт Говард.

Сара, мать Говарда, после долгой истерии и депрессии попала в ту же лечебницу, где умер её муж, и там же умерла 21 мая 1921 года. Она писала сыну до своих последних дней.

В 1919—1923 Лавкрафт активно пишет — за эти годы он написал более 40 рассказов — в том числе и в соавторстве.
Лавкрафт и его жена Соня Грин, 1924.

Вскоре на собрании журналистов-любителей Говард Лавкрафт встретил Соню Грин, имевшую украино-еврейские корни, и бывшую на семь лет старше Лавкрафта. Они поженились в 1924 году и переехали в Бруклин, Нью-Йорк. После тихого Провиденса нью-йоркская жизнь не полюбилась Лавкрафту. Во многом автобиографичным был его рассказ «Он». Через несколько лет супруги расстались, хотя и не оформили развода. Лавкрафт вернулся в родной город. Из-за неудавшегося брака некоторые биографы гадали о его асексуальности, но Грин, напротив, называла его «прекрасным любовником»

Вернувшись в Провиденс, Лавкрафт жил в «большом деревянном доме викторианской эпохи» по адресу Барнс-стрит, 10 вплоть до 1933 года (этот адрес является адресом дома Доктора Уиллета в повести «Случай Чарльза Декстера Варда»). В тот период он написал практически все свои короткие рассказы, напечатанные в журналах (в основном в «Таинственных рассказах»), а также многие крупные работы, такие как «Случай Чарльза Декстера Варда» и «Хребты Безумия».

Несмотря на писательские успехи, Лавкрафт всё больше нуждался. Он снова переехал, теперь уже в маленький домик. Сильное впечатление на него произвело самоубийство Роберта Говарда. В 1936 году у писателя обнаружили рак кишечника, следствие недоедания. Говард Филлипс Лавкрафт умер 15 марта 1937 года в Провиденсе, (штат Род-Айленд, США).

Г. Ф. Лавкрафт в России

Знакомство российского читателя с творчеством Лавкрафта произошло в 1991—1993 гг. Ключевую роль этом сыграли 2 группы энтузиастов:

1. Петербургский публицист Евгений Головин и московская переводчица Валерия Бернацкая подготовили 256-страничное собрание рассказов писателя для издательства «Terra Incognita» (1991).

2. Коллектив переводчиков из Екатеринбурга, сформировавшийся вокруг литературного агентства Kubin Ltd, подготовил полное 4-томное собрание сочинений Лавкрафта для издательства «Форум» (1991-93). В группу входили Игорь Богданов, Василий Дорогокупля, Федор Еремеев и Олег Мичковский. Всего ими было издано 12 книг Лавкрафта в издательствах Москвы, Киева, Екатеринбурга и Нижнего Новгорода. Эта же команда ответственна за издание 7-томной Энциклопедии читателя и создание издательства Фабрика комиксов.

В настоящее время сборники Лавкрафта регулярно переиздаются в России по крайней мере тремя крупными издательствами — «Азбука», «АСТ», «Эксмо».

В 2006 году интерес к произведениям Лавкрафта был сильно подогрет акцией «Вопрос Путину». На этой акции президенту России задавались вопросы, предварительно отобранные Интернет-голосованием. На голосовании неожиданно победил шуточный вопрос «Как Вы относитесь к пробуждению Ктулху?» После этого образ и имя Ктулху стали гораздо чаще использоваться в русскоязычном Интернете.

______________________________________________________________-

К слову мой любимый аффтар

Страх является самым сильным чувством человека. Поэтому неудивительно, что в литературе и кинематографе уделили столько места этому отрицательному эмоциональному процессу. Но в мире единицы литераторов, которые могли не только увлечь читателя, но и напугать его до мурашек на коже. К числу таких писателей относится Говард Филлипс Лавкрафт, которого нередко называют двадцатого века.

Создатель «Мифов Ктулху» настолько самобытен, что в литературе принято выделять отдельный жанр – «лавкрафтовские ужасы». Говард снискал себе тысячи последователей (Август Дерлет, Кларк Эштон Смит), но при жизни так и не увидел ни одной напечатанной книги. Лавкрафт знаком по произведениям «Зов Ктулху», «Затаившийся страх», «По ту сторону сна», «Изгой» и т.д.

Детство и юность

Говард родился 15 марта 1937 года в столице Рот-Айленда – Провиденсе. Этот город с хаотично расположенными улочками, многолюдными площадями и готическими шпилями часто встречается в произведениях Лавкрафта: на протяжении всей жизни гений литературы остро тосковал по родине. Писатель рассказывал, что род его происходит от астронома Джона Филда, жившего в эпоху и познакомившего Соединенное Королевство с трудами .

Детство юного Говарда было своеобразным. Тихий и умный мальчик рос до двухлетнего возраста в пригороде Бостона и воспитывался в семье ювелирного коммивояжера Уинфилда Скотта, который лишился рассудка и сошел с ума. Уинфилда поместили в психиатрическую больницу, где тот вскоре скончался, а Сара Сьюзан с двухлетним сыном на руках переехала в трехэтажный дощатый дом своих родственников на Энджелл-стрит, 454.

Коттедж принадлежал дедушке Лавкрафта Уипплу Вану Бурену Филлипсу и его жене Роби, которые слыли заядлыми книгочеями и держали большую библиотеку. Также в их распоряжении было несколько слуг, фруктовый сад с фонтаном и конюшня с тремя лошадями. О такой роскоши можно было только мечтать, однако в жизни маленького Говарда было не все так гладко. Душевная болезнь Уинфилда передалась Сьюзан: потеряв супруга, она стала одержима идеей, что Говард – это все, что у нее есть.

Поэтому Сьюзан не отходила от своего горячо любимого чада ни на шаг, стараясь выполнять даже самые причудливые капризы сына. Да и дедушка любил побаловать маленького внука, во всем потакая ему. Мать Говарда обожала одевать мальчика в девчачью одежду. Примечательно, что родительница тоже покупала своему отпрыску платья и резинки для волос.

Такое воспитание не помешало вундеркинду Говарду, который начал декламировать стихотворения, едва ли научившись ходить, пристраститься к литературе. Лавкрафт днями и ночами сидел в дедушкиной библиотеке, перелистывая книги. В руки юноши попадали не только классические произведения, но и арабские сказки: он с удовольствием читал истории, рассказанные Шехерезадой.

Первые годы Говард получал домашнее образование. Так как мальчик обладал слабым здоровьем, он не мог посещать учебное заведение, поэтому физику, химию, математику и литературу ему пришлось осваивать самостоятельно. Когда Лавкрафту исполнилось 12, он, к своему счастью, снова стал ходить в школу, но это продолжалось недолго. Дело в том, что в 1904 году Уиппл Ван Бюрен Филлипс скончался, из-за чего семья лишилась основного источника дохода.

Следовательно, Лавкрафту вместе со своей матерью, еле сводящей концы с концами, пришлось переехать в домик поменьше. Смерть дедушки и выезд опечалили Говарда, он погрузился в глубокую депрессию и даже подумывал свести счеты с жизнью. В конечном итоге автор «Дагона» так и не получил аттестата о среднем образовании, чего стыдился всю жизнь.

Литература

Говард Филлипс Лавкрафт взялся за чернильницу и перо еще в детском возрасте. Мальчика постоянно мучили кошмары, из-за которых сон был страшной пыткой, ибо управлять этими сновидениями или проснуться у Лавкрафта не получалось. На протяжении всей ночи он наблюдал в своем разыгравшемся воображении пугающих существ с перепончатыми крыльями, которые были названы «ночными мверзями».

Первые произведения Говарда были написаны в фантастическом жанре, однако Лавкрафт забросил эту «несерьезную литературу» и начал оттачивать мастерство, сочиняя стихотворения и эссе. Но в 1917 году Говард вновь вернулся к фантастике и выпустил в свет рассказы «Склеп» и «Дагон».

Сюжет последнего строится вокруг божества Дагона, который относится к пантеону мифов Ктулху. Внешность этого глубоководного монстра вызывает отвращение, а его огромные чешуйчатые руки заставят содрогнуться всех и каждого.

Казалось бы, успех уже близко, ибо «Дагон» был напечатан в журнале в 1923 году. Но в жизни Говарда вновь случилось несчастье. Его мать попала в ту же лечебницу, где коротал последние годы жизни его отец. Сара умерла 21 мая 1921 года, врачи не смогли вылечить эту безумную женщину. Поэтому, чтобы отвлечься от терзаний, гений литературы начал усиленно работать.

Говарду Лавкрафту удалось выдумать свои неповторимые миры, которые можно поставить в один ряд со Средиземьем , Плоским миром , страной Оз Лаймена Фрэнка Баума и прочими параллельными Вселенными в мире литературы. Говард стал основателем некого мистического культа: в мире существуют люди, верящие в невиданных и всемогущих божеств (Древние), которые встречаются в «Некрономиконе».

Поклонники писателя знают, что Лавкрафт ссылается в своих произведениях на древнейшие источники. «Некрономикон» – это выдуманная Говардом энциклопедия магических ритуалов, прочно связанная с мифами Ктулху, которая впервые встречается в рассказе «Пес» (1923).

Сам писатель говорил, что рукопись существовала в реальности, и утверждал что «Книгу мертвых» написал безумный араб Абдул Альхазред (ранний псевдоним литератора, навеянный «Арабскими ночами»). Также ходит легенда, что эта книга хранится за семью замками, ибо опасна для душевного и физического здоровья читателя.

Примечательно, что отрывки из «Некрономикона» были раскиданы по повестям и рассказам Лавкрафта, и эти цитаты собрали в единый том поклонники-энтузиасты. Первым до этого додумался писатель Август Дерлет – страстный поклонник Говарда. Кстати, подобие «Некрономикона» использовал режиссер Сэм Рэйми в своей культовой трилогии «Зловещие мертвецы» (1981,1987,1992).

Также мастер пера наделял свои книги своеобразными заклинаниями и рисунками. Например, чтобы уважить великого и ужасного Ктулху, адепту жестокого культа нужно произнести: «Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!» К слову, впервые гигантский осьминогоподобный монстр, спящий на дне Тихого океана и способный воздействовать на разум человека, появился в рассказе «Зов Ктулху» (1928).

Далее, годом позже, выходит произведение под названием «Ужас Данвича» (1929). Лавкрафт повествует своему читателю о вымышленном городе, что на севере центрального Массачусетса. В этом злачном местечке обитал старик, любивший совершать зловещие обряды, и юноша Уилбур, который был вовсе не человеком, а странным существом со щупальцами.

В 1931 году Говард пополнил свою творческую биографию фантастическим романом «Хребты безумия», а также сочинил рассказ «Тень над Иннсмутом» (1931), сюжет которого вращается вокруг тайны: обволакивающий мрачный город, где живут люди, обладающие зловещей внешностью, будто они больны неизученной ранее болезнью.

В том же 1931-м Лавкрафт написал другое произведение – «Шепчущий во тьме», где впервые упоминается внеземная раса разумных грибов Ми-го. В своем рассказе литератор смешивает в одном флаконе детектив, научную фантастику и приправляет свое творение особым лавкрафтовским приемом.

Книги Лавкрафта потому и страшны, что в его рукописях используется психологический ужас неизведанного, а не примитивное запугивание читателя вампирами, монстрами, вурдалаками, зомби и прочими персонажами. Причем Говард умел нагнетать такую атмосферу саспенса, что, возможно, сам бы позавидовал этому гению литературы.

Позже Лавкрафт презентовал повесть «Сны в Ведьмином доме» (1932). Рассказ описывает жизнь любознательного студента Уолтера Джилмена, наслушавшегося историй о колдунье Кеции Мэйсон, которая могла без труда перемещаться в пространстве. Но молодой парень уверен, что ведьма путешествует в четвертом измерении. В конечном итоге озадаченный Уолтер начинает видеть кошмары: как только Морфей касается глаз главного героя, над ним начинает издеваться злобная старуха.

В 1933-м Говард сочинил рассказ с говорящим названием – «Тварь на пороге». Фабула произведения развивается в вымышленном городке Аркхем, в доме архитектора Дэниела Аптона, который пытается объяснить читателю, почему он убил своего приятеля – литератора Эдварда Пикмана Дерби. Это произведение с неожиданной концовкой вдоволь окунает заядлого книголюба в мистические и хитросплетенные истории.

Затем, в 1935-м, Лавкрафт выпустил в свет книгу «За гранью времен» и в том же году посвятил Роберту Блоху новое произведение – «Обитающий во Тьме». Эта книга рассказывает о литераторе Роберте Блейке, который был найден мертвым у себя дома. На лице писателя застыл ужас, а судить о том, что произошло в тот роковой день смерти, можно лишь по запискам, раскиданным на столе.

Помимо прочего, в послужном списке Говарда есть сборник сонетов «Грибы с Юггота», написанный в 1929 году. Также Лавкрафт, чей неоспоримый талант ценили поклонники, помогал своим коллегам по цеху в написании рассказов. Причем часто бывало такое, что все лавры почета доставались второму соавтору, внесшему меньший вклад в фабулу произведения.

Лавкрафт оставил после себя эпистолярное наследие, ученые говаривали, что рукой мистика было написано сто тысяч писем. В том числе сохранились и черновики других литераторов, исправленные Лавкрафтом. Таким образом, Говард оставлял только несколько предложений из «оригинала», получая за это незначительную сумму, тогда как некоторые соавторы довольствовались большими гонорарами.

Личная жизнь

Говард Лавкрафт жил затворнической жизнью. Он мог днями и ночами находиться за столом, сочиняя фантастические романы, ставшие популярными только после смерти автора. Мастер слова активно публиковался в журналах, но денег, которые выплачивали редакторы, не хватало на достойное существование.

Известно, что «кормила» Лавкрафта редакторская деятельность в отрасли любительской литературной журналистики. Он не только делал из черновиков писателей «конфетку», но и занимался перепечаткой текстов вручную, что тяготило его, ибо даже собственные тексты Говард перепечатывал с трудом.

Современники говорили, что высокорослый и худощавый мужчина, чья внешность напоминает Бориса Карлоффа (сыграл в фильме «Франкенштейн» по роману ) и , был добрым и отзывчивым человеком, чья мягкая улыбка дарила теплоту. Лавкрафт умел сопереживать, например, самоубийство приятеля Роберта Говарда, который решился на такой поступок из-за смерти матери – ранило Лавкрафта в самое сердце и подкосило его здоровье.

Кроме того автор леденящих кровь ужасов обожал кошек, мороженое и путешествия: он бывал в Новой Англии, Квебеке, Филадельфии и Чарльстоне. Парадоксально то, что Лавкрафт не любил холодную и слякотную погоду, атмосфера которой царит в романах Эдгара По и картинах . Также он сторонился всего, что связано с морем, хотя его произведения пропитаны запахом воды и сырых дощечек берегового причала.

Что касается амурных отношений, то известно только об одной избраннице писателя, уроженки Российской империи – Соне Грин. Влюбленные переехали из тихого Провиденса в шумный Нью-Йорк, но Лавкрафт не выдержал многолюдности и быстрого темпа жизни. Вскоре супруги расстались, не успев оформить развод.

Смерть

Узнав о кончине друга, который выстрелил себе в рот из пистолета, Говард не мог прийти в себя. В конечном итоге он перестал употреблять пищу, ибо у него обнаружили рак кишечника. Лавкрафт умер 15 марта 1937 года в родном Провиденсе, пережив Роберта Говарда на девять месяцев.

Впоследствии произведения писателя часто брались в основу различных фильмов и мультфильмов, а самому Говарду хотели возвести памятник в Провиденсе.

Библиография

• 1917 – «Склеп»
• 1917 – «Дагон»
• 1919 – «Перевоплощение Хуана Ромеро»
• 1920 – «Кошки Ултара»
• 1921 – «Музыка Эриха Цана»
• 1925 – «Праздник»
• 1927 – «Цвет из иных миров»
• 1927 – «Случай Чарльза Декстера Варда»
• 1928 – «Зов Ктулху»
• 1929 – «Ужас Данвича»
• 1929 – «Серебряный ключ»
• 1931 – «Хребты Безумия»
• 1931 – «Тень над Иннсмутом»
• 1931 – «Шепчущий во тьме»

Чего боялся Говард Лавкрафт?

В совершенно непримечательный день 20 августа 1890 года на одной из песчинок в безбрежном океане Вселенной, наполненной столь ужасными тайнами, что одни лишь мысли о них способны свести с ума, из вневременного небытия, чёрной пучины истинно-первичного мрака, с первобытным диким воплем возникло Нечто, не поддающееся рациональному описанию. У этого существа появятся много наименований, соответствующих деяниям его, как, например, «Отец ужасных историй про древних монстров», «Мастер литературы ужасов ХХ века» и даже «Дедушка Теобальд», но в тот день его назвали Говардом.

Говарду Филлипсу Лавкрафту в 2016 году исполняется 126 лет. И хотя его физическая оболочка спит вечным сном, подобным смерти, его литературное наследие до сих пор тревожит воображение многих современных последователей культа Ктулху и многих других занимательных персонажей его мифологии, которые стали широко известными на постсоветском пространстве благодаря интернет-мему. С именем Лавкрафта связан целый поджанр литературы ужасов - лавкрафтовские ужасы. Люди, вдохновившись этим писателем, и по сей день пишут литературу, музыку и снимают фильмы, хотя наибольшего расцвета жанр достиг в компьютерных играх.

Если разбирать лавкрафтовские ужасы чисто по внешней форме, то мы имеем дело всего лишь с чудовищами разной формы, что кратко характеризует сам Лавкрафт: «Во тьме, возможно, таятся разумные сущности и, возможно, таятся сущности вне пределов всякого разумения. Это не ведьмы или колдуны, не призраки или гоблины, когда-то пугавшие примитивную цивилизацию, но сущности бесконечно более могущественные». Согласно его мифологии, Землёй когда-то правили Великие Древние, к которым и принадлежит знаменитый Ктулху, которых победили Древние Боги и запечатали глубоко под водой во сне, похожем на смерть. Много позже на Земле возникло и развилось человечество, которое даже не ведает, что на самом деле оно и не является хозяином этой планеты, и однажды Древние проснутся и в мгновение ока вся человеческая раса будет уничтожена или порабощена. Знания об этих страшных чудовищах хранятся в разных книгах, например, известный благодаря фильму «Зловещие мертвецы» Некрономикон. Некоторые особо предприимчивые люди, обладающие этими тайными знаниями, уже приготовились служить Древним, поэтому основали различные культы, секты и кружки, на которых занимаются жертвоприношениями, чтобы поскорее пробудить своих хозяев. И хотя не все рассказы Лавкрафта напрямик вписаны в эту мифологию, но в большинстве повествуется о контакте человека с каким-то невообразимо ужасным, космическим и потусторонним существом, непременно угрожающим жизни одного из героев или даже всему человечеству сразу.

Давайте же посмотрим на стиль написания Лавкрафта, за который его так превозносят. Для того, чтобы читатель составил впечатление о стиле автора, рассмотрим, например, абзац из его знаменитого “Зова Ктулху” (The Call of Cthulhu, 1926), в котором происходит кульминация рассказа - встреча матросов с Ктулху:

“Дверной проём зиял темнотой, казавшейся почти материальной. И действительно, этот мрак жил собственной жизнью - через мгновение он радостно устремился наружу, как дым после многовекового заточения, и по мере того как он, хлопая перепончатыми крыльями, выплывал в сморщенное искажённое небо, солнце стало меркнуть у них на глазах. Из обнажившихся глубин поднимался совершенно невыносимый смрад, а отличавшийся острым слухом Хоукинс уловил отвратительный хлюпающий звук далеко внизу. И вот тогда, неуклюже громыхая и источая слизь, перед ними появилось Оно и на ощупь стало выдавливать свою зеленую желеобразную безмерность через черный дверной проем в отравленную атмосферу этого безумного города… Существо не поддавалось описанию - ибо нет языка, подходящего для передачи таких пучин кричащего вневременного безумия, такого жуткого противоречия всем законам материи, энергии и космического порядка. Шагающая, или, точнее, ковыляющая горная вершина”.

Из этого фрагмента видно стандартное для Лавкрафта описание чудовища. Как видно, он делает акцент не на сами подробности строения тела Ктулху или какие-то его действия, а на ту атмосферу безумия и ужаса в каждом слове, которая царит вокруг такого, казалось бы, обыденного действа - пробуждения Ктулху. Иногда писатель очень сильно увлекается своей мифологией и создаёт такие метафоры, которые обыденному читателю будут вместо внушения благоговейного ужаса просто вызывать непонимание. Так, например, происходит в рассказе “Крысы в стенах” (The Rats in the Walls, 1923). Момент тоже берётся из кульминации рассказа, в котором герой, путешествуя по подземелью своего особняка, слышит из дыры в земле какой-то звук. Вот что рисует воображение главного героя:

“Тут откуда-то из этой чернильной бескрайней глубины донесся звук, показавшийся мне знакомым. Мой чёрный кот рванулся туда, в неведомую бездну, как крылатое египетское существо. Не отставал и я; через секунду я уже слышал жуткие звуки, с которыми эти дьявольские крысы пробивали себе путь к новым ужасам, готовясь увести меня к пещерам в самом центре Земли, где безликий и безумный бог Ньярлатхотеп завывает в темноте под несмолкающую музыку двух раздутых идиотов-флейтистов.

Мой фонарь разбился, но я продолжал бежать. Я слышал голоса, крики и эхо, но все заглушали эти гнусные предательские звуки. Они поднимались и поднимались, как окоченевший раздутый труп поднимается по маслянистой глади реки, что течет под бесконечными ониксовыми мостами к черному отравленному морю”.

Для того, чтобы понять, кто такой Ньярлатхотеп, нужно прочитать одноименный рассказ Лавкрафта (Nyarlathotep, 1920). Но даже и оттуда нельзя будет понять, какое отношение имеет этот ужасный бог к “раздутым идиотам-флейтистам”, если не понимать, что это отсылка на легенду о “Гамельнском крысолове”, соединённую воображением писателя с образом Николы Теслы.

К подобной форме читатель давно уже привык, не говоря уж о современных зрителях и геймерах. Ну, кого всерьёз могут напугать грибы-телепаты с Плутона, осьминог с телом дракона или светящийся бесформенный инопланетянин? Не особо впечатляет и тот факт, что читатель не часто получает непосредственные описания кошмарных существ, чаще ограничиваясь ощущениями присутствия некого Зла. К подобной уловке прибегали многие авторы и до него. Тогда в чём секрет его популярности и актуальности до сих пор? Может, писатель подробно разбирает человеческую психику при контакте со сверхъестественным, вскрывая настоящие кошмары, что таятся у нас в подсознании? Тоже мимо, хотя его излюбленный приём состоит в изображении того, как герои сходят с ума. Вообще идея о том, что человек или даже человеческая психика могут быть центром произведения о сверхъестественном, вызывает его пренебрежение.

Так чем же Вы нас пытаетесь напугать, мистер Лавкрафт? «В настоящей истории о сверхъестественном есть нечто большее, чем тайное убийство, окровавленные кости или простыня с гремящими цепями. В ней должна быть ощутимая атмосфера беспредельного и необъяснимого ужаса перед внешними и неведомыми силами; в ней должен быть намек, высказанный всерьез, как и приличествует предмету, на самую ужасную мысль человека - о страшной и реальной приостановке или полной остановке действия тех непреложных законов Природы, которые являются нашей единственной защитой против хаоса и демонов запредельного пространства», - отвечает он в своей работе «Сверхъестественный ужас в литературе» (Supernatural Horror in the Literature, 1927). Таким образом, получается, что страшны не сами чудовища, а сам факт их существования в мире ХIX-XX вв., который так рьяно цеплялся за рациональность и здравый смысл.

Но неужели Лавкрафт выступает против научного прогресса и является консерватором, желающим вернуться в мифологическое прошлое? Нет, это не так. Ещё будучи ребёнком, он очень интересовался разными науками, во многих его рассказах видны глубокие познания тех или иных естественных наук. Кроме того, он не был приверженцем спиритуализма и оккультизма, модных в его время, даже считая их помехой для изображения настоящего ужаса: «Заметим, кстати, что сторонники оккультизма, как правило, менее, чем материалисты, сильны в создании потустороннего и фантастического, поскольку для них фантомный мир обыкновенная реальность и они относятся к нему без особого страха, отчего не умеют произвести такое впечатление, как те, кто видят в нем абсолютную и страшную угрозу естественному порядку».

Тогда в чём причина такого умонастроения писателя? Очень хочется углубиться в личность и биографию самого Лавкрафта. Казалось бы, ответы лежат на самом видном месте: он прожил почти всю жизнь в маленьком городке, а его родители скончались в сумасшедшем доме, пока Говард был ещё ребёнком. Какой-нибудь психоаналитик обязательно диагностировал бы у него невроз, фиксацию или ещё что-то в этом роде. Но подобный подход ни к чему не приведёт, ведь без понимания характера эпохи, в которой он жил и которую изображал в своих произведениях, мы не поймём ни Лавкрафта, ни его творчества.

Самым значимым событием его эпохи была Первая мировая война, результаты которой изменили облик мира. И хотя Лавкрафт не принимал в ней участия и каких-либо прямых упоминаний в его рассказах не видно, он своим искусством не мог не отражать такого значимого для всего мира события. Так в рассказе «Полярная звезда» (Polaris, 1918) в сюжет положен рассказ главного героя о том, как однажды, глядя на ночное небо и Полярную звезду, он уснул и увидел красивый город, выложенный из мрамора. С тех пор он часто во сне посещал этот город, превращаясь из простого наблюдателя в полноценного его жителя, взаимодействуя с его обитателями. Однажды его направили на дозорную башню часовым, чтобы следить за врагами, осаждающими город, и не дать им пробраться в город. Однако, оказавшись на башне, рассказчик был пленён чарами Полярной звезды, которая, шептала ему на ухо волшебные слова, усыпляющие бдительность. Не в силах противостоять, он заснул, видя во сне, как враг уничтожает близкий ему город. Проснувшись, он оказался в своём доме, но с тех пор был уверен, что всё, происходящее вокруг него - сон, а его видения - правда. Этот рассказ основан на собственном сне Лавкрафта, и критик Вильям Фулвилер писал, что его написание спровоцировано чувством вины и бесполезности во время войны. Писатель отрицал в себе способность к борьбе, считая себя слабым и неспособным переносить трудности, и предпочитал поддаваться созерцательным мечтаниям. Эта же слабость в итоге перенесётся и в последующие рассказы, в которых герои неизбежно проигрывают Злу, а то и вовсе не способны оказать какое-либо сопротивление.

Если в “Полярной звезде” Лавкрафт больше описывает своё собственное ощущение от некой далёкой, но такой близкой ему, войны, то в упомянутом выше “Ньярлатхотепе” писатель, так же вдохновлённый сном, пытается связать общественные потрясения и приближающийся конец света:

“ Череда политических и общественных потрясений сопровождалась странным и тягостным предчувствием жуткой физической опасности, опасности масштабной и всеохватывающей, какую можно вообразить себе только в ужаснейших ночных кошмарах. Я вспоминаю, как люди ходили с бледными и встревоженными лицами, шепча предупреждения и пророчества, которые никто не осмеливался сознательно повторять или признаться самому себе, что слышал их. Ощущение чудовищной вины нависало над землей, и из бездн между звездами сквозили холодные потоки, от которых людей била дрожь в темных и пустынных местах”.

Исходя из того, что Лавкрафт всё же не был далёк от жизни общества, какой бы образ мизантропа-затворника он себе ни создавал, можно попытаться понять, какие действительные ужасы описывались в его произведениях.

Первое, что бросается в глаза, это наличие неких сил, которые существуют по ту сторону индивида. Естественно, что это могут быть только непознанные Лавкрафтом силы природы и общества, которые у него сплетаются воедино в образе могущественных инопланетян. Так, например, в рассказе “Шепчущий во тьме” (Whisperer in the Darkness, 1930) описываются инопланетные существа Ми-го, которые представляют собой то ли насекомых, то ли грибы с телепатическими способностями, чья мораль настолько чуждая человеку, что кажется ему абсолютным злом. Ужасает здесь то, с какой простотой и равнодушием эти силы могут управлять судьбой человека, видя в нём лишь средство для достижения каких-либо своих целей, бесконечно неведомых и непонятных последнему. В то время как отдельный человек не может даже пытаться бороться с этими силами, ведь он, сам того не ведая, уже вплетён в эту картину мироздания и занимает там безгранично малое место. Этот кошмар являлся из действительности, в которой отдельный человек превращён в винтик на заводе, в армии или государстве, причём эти бесконечно огромные механизмы спокойно могут просуществовать и без этого отдельного и неповторимого элемента.

Второе - это принципиальная необъяснимость наукой такого положения дел. Более того, Лавкрафт прекрасно понимал, что наука никак не решает противоречий в обществе, а только их усугубляет. Так, именно развитие науки и промышленности привело к тому, что Первая мировая война была такой масштабной и разрушительной. К тому же, когда учёный теряет свой человеческий и моральный облик, то это приводит к тому, что для некоторых из них применение химического оружия в войне будет казаться любопытным экспериментом. Или же известная борьба токов между конкурентами за рынок электричества: Томасом Эдисоном и Николой Теслой, в которой компания Эдисона в 1903 году публично убила переменным током слониху, чтобы показать его опасность. Неспроста у Лавкрафта могущественный Ньярлатхотеп покорил мир, демонстрируя своё владение электричеством. Само выделение науки в такую отдельную чудовищную силу является довольно-таки частой темой у многих других писателей в этом жанре. Как видно, это не страх перед самим прогрессом и развитием человечества, это тревога за то, что это развитие часто имеет бесчеловечную форму, превращая человека в инструмент, а не цель, о чём уже говорилось выше.

Кроме того, Лавкрафт видел и ограниченность основного научного метода, претендующего на всеобщность, - познание при помощи органов чувств и здравого смысла. Правда, выражалось у него это не в стройных философских категориях, а в демонстрации силы человеческого воображения, которое иногда переступает за грань обыденной реальности и наталкивается там на нечто невообразимо ужасное, разрушающее основы привычного мироздания. Так, например, происходит в “Зове Ктулху”, когда один из героев попытался представить масштабы владений древнего чудовища:

“Я предположил, что на поверхность воды выступила только самая верхушка чудовищной, увенчанной монолитом цитадели, под которой лежал Великий Ктулху. Помыслив о протяжённости той части, что уходит вглубь, я едва не дал волю мыслям о самоубийстве”.

Писатель очень часто использует слова “бездна”, “бесконечность”, “космос” для описания чего-то, что выходит за пределы здравого смысла. Эта бездна вполне реальна и соответствует попыткам представить что-то, что находится за пределами наших органов чувств. Считая эту бездну источником тех самых неведомых человеку сил, его воображение и заселило её разнообразными чудовищами.

Несмотря на свою проницательность и богатую фантазию, Лавкрафт не знал, как выйти за пределы здравого смысла, при этом не повредив рассудок. Поэтому он и предупреждал читателей о том, что иногда нужно просто отказаться от познания и оставаться в счастливом и безопасном неведении.

В ХХI веке Лавкрафт всё ещё популярен и актуален. К сожалению, иногда к нему обращаются только ради внешней формы тех чудовищ, что он описывает. Такого рода отсылки, которые используются лишь как узнаваемый бренд, часто забавны и нелепы. Некоторые писатели, например Стивен Кинг, пытаются подражать его стилистике, но акценты часто смещаются от самого сверхъестественного к психологии человека, что сам Лавкрафт критиковал в своём исследовании литературы ужасов. Однако разработчики компьютерных игр иногда очень удачно схватывают атмосферу его произведений и погружают игроков в его миры, позволяя поучаствовать в открытии грани между привычным миром и космическим ужасом. Так, например, в игре Call of Cthulhu: Dark Corners of the Earth игрок от первого лица переживает сюжет, затрагивающий многие произведения Лавкрафта, и наблюдает глазами главного героя, как разрушается психика от пережитого ужаса.

Говарда Лавкрафта нельзя назвать каким-то революционером или великим литератором, ведь сам жанр литературы ужасов выступил ответом на научную революцию. Его творчество является, скорее, обеспокоенным и тревожным заявлением для самонадеянных глупцов, претендующих на абсолютное знание о мироздании. И пока человечество будет ограничивать силу своего познания узкими рамками рассудочного мышления, оно будет вынуждено прибегать к фантасмагорическим, ужасным и кошмарным образам этого писателя и публициста, ведь каких только монстров не порождает чувственное, научное, философское да и вообще всякое невежество.